– Папа!!!

Услышав этот звонкий девичий голос, Аскольд слегка улыбнулся и отвернулся, предпочитая не мешать воссоединению семьи. Его время задавать вопросы наступит чуть позже. А пока…

Пока что на этом поле битвы было и без того достаточно людей, нуждавшихся в его помощи. Перевернув лежащее ничком тело рыжеволосого юноши, Аскольд убедился в том, что он дышит, несмотря на глубокую выжженную дыру в груди возле правого плеча, присмотрелся к чумазому лицу и спросил:

– Вот почему я не удивлён? Знал же ведь, знал, что и этот придурок обязательно засунет свой нос в это дело. Достойная смена нам подрастает, достойная...

***

Отголоски потаённых желаний и запретных стремлений неустанно преследуют человека на протяжении всей его жизни, причудливо изменяясь в зависимости от обстоятельств. Спасаясь от них, слабые духом ограждаются стенами догм и правил, возводя вокруг себя нерушимые и вместе с тем иллюзорные границы, но эти усилия тщетны.

Искушения способны сломить самый стойкий дух.

Они неустанно испытывают его на прочность самыми изощрёнными способами: едва слышно нашёптывая и вкрадчиво взывая к голосу разума, безрассудно обещая и уверенно аргументируя...

Противостоять искушению непросто.

Даже если это всего лишь чашка лапши – горячей, исходящей ароматным паром, волнистыми утёсами выступающей из наваристого рыбного бульона, щедро сдобренного пряностями и мелкими кусочками овощей.

Чашка рамэна гулко стукнула круглым керамическим дном об отполированную поверхность котацу (низкого деревянного столика). Рядом с ней с таким же стуком приземлилась плоская тарелочка, на которой примостились аккуратно завёрнутые в салфетку палочки и несколько ломтиков анг-пана (японский хлеб).

– Поднимайся, Такеши. Время трапезы. – прозвучал строгий, но вместе с тем удивительно добрый голос Котаро, запросто усевшегося на татами рядом с котацу.

Он обращался к подростку, лежащему напротив него – свернувшийся клубком Такеши лежал на боку, отвернувшись к стене, и упорно притворялся спящим, старательно не реагируя на окружающую действительность. Во всяком случае, именно так ему хотелось.

Аромат пищи, растекающийся по маленькой, обставленной в традиционном стиле комнате, достиг обоняния парня спустя пару секунд. Голодное бурчание пустого желудка в терпеливой тишине ожидания Котаро прозвучало предательски и слишком громко, чтобы синоби не мог его не заметить.

– Отказ от еды неразумен, дитя. Твоё тело это недвусмысленно подтверждает.

Мягкое увещевание синоби достигло ушей подростка и тот немедленно завозился, прекращая притворство. Усевшись на циновку, Такеши сгорбился, пряча ладони в рукавах скромного серого кимоно, и злобно зыркнул на курящуюся паром тарелку. И так к ней и не притронулся. "Голодовка" продолжалась уже третьи сутки.

– Уважаю проявление твёрдости духа, – продолжал говорить Котаро, с любопытством рассматривая черты лица парня – тонкие и вместе с тем резкие, они придавали вытянутому к низу овалу оттенок женского изящества и только постоянная хмурость Такеши возвращала его облику чуточку мужественности.

Внешность бывает обманчива. Хрупкий и худой, нескладный и чересчур долговязый подросток выглядел безобидно и даже забавно, что полностью противоречило его внутренней сущности. С точки зрения Котаро это уже было плюсом в карьере будущего синоби.

– Ты по-прежнему хочешь вернуться обратно в свои трущобы? Разве там тебя кто-то по-настоящему ждёт? Разве там о тебе хоть кто-нибудь позаботится, предложит еды?

– Я добуду её себе сам! – по-волчьи ощерился Такеши, открыто встречая взгляд синоби. – Мне не нужны подачки клановцев! Лучше я сдохну от голода, чем начну есть у кого-то с руки!

– Гордость и предубеждение из уст уличного оборванца...

– Пусть я и оборванец, но никому не служу! – вздернув подбородок, ответил парень, зло блеснув глазами. – В отличии от тебя, мастер! Твоя Сила не даровала тебе свободы, так зачем мне уподобляться тебе?!

– У меня никогда не было господина. И в тоже время, я никогда не отказывался от взаимовыгодного сотрудничества, – укоризненно качнув головой, синоби откинулся на спину и продолжил наблюдать за юношей, опираясь на локоть. – Чем тебя не устраивает моё предложение?

– Отсутствием выбора?! Тем что ты притащил меня сюда и не спросил моего мнения?! С чего ты взял, что я захочу стать твоим учеником?! Да кто ты вообще такой?! – возмутился Такеши, впервые за всё время разговора выпрямив спину.

Черты лица юноши исказились от переполняющей его злости, но в ней не было отголосков ненависти. И это показалось Котаро хорошим знаком.

– Первый правильный вопрос за всё время. Меня зовут Фуума Котаро. Я – дзёнин уничтоженного клана "ночных теней", – запросто представился он, говоря будничным тоном и не принимая пафосных поз, хотя титул позволял и не такое. – Ещё дюжина твоих сверстников, таких же уличных оборванцев, как и ты, посчитала меня более чем достойным сэнсеем. Они проявили благоразумие и не стали игнорировать протянутую им руку помощи.

– Тогда оставь меня в покое и прикажи выпустить отсюда, – неожиданно тихо прошептал юноша. – Плата за подобное чрезмерна. В своей жизни я всего добьюсь сам…

В комнате вновь повисла тишина – задумчивая, тягучая и вязкая, давящая на плечи и волю Такеши. Его желудок протестующе бурчал, сокращаясь и требуя пищи, пытаясь хоть как-то воздействовать на своего хозяина. Но парень остался твёрд.

– Поешь. Раз уж ты собрался и дальше противостоять судьбе, то будет неплохо, если у тебя на это останутся силы. – проговорил Котаро после долгой паузы, вставая и неторопливо направляясь к выходу.

Такеши отрицательно помотал головой. Он попросту не мог позволить себе взять еду. Для него это было бы признанием своей слабости, первой ступенькой на пути к рабству, которого он так хотел избежать.

– Ты не ошибся лишь в одном: в отсутствии разумного и логичного выбора. Клан Такэда не позволит отпустить кандидата обратно. Либо обучение, либо смерть, – припечатав юношу последней фразой, синоби выскользнул из комнаты и задвинул за собой перегородку, оставив Такеши в одиночестве. Беспризорник вновь зло уставился на чашку рамэна и вполголоса выругался. Его одолевали сомнения в правильности выбранного пути. А в речах рыжеволосого здоровяка звучало слишком много правды.

Такеши невольно вновь вспомнил как играючи и небрежно Котаро расправился с его бандой. Ни одного лишнего движения – десяток шагов и шесть ударов, каждый из которых оставлял по скрючившемуся от боли телу на грязном заплёванном асфальте.

– "Ночные тени"? Это бред какой-то, не могли же кланы настолько… – прошептал Такеши себе под нос и замолк, озарённый догадкой.

Потому что могли. Как раз-таки кланы или имперские рода могли рискнуть и пойти против указа Императора, возрождая запретные традиции и пестуя собственных "убийц". Стать одним из них…

Опасно. Смертельно опасно.

Но "ночная тень" способна диктовать свои условия или сбежать. Если Котаро не обманул и сможет его научить, то…

– Не хочу им служить… Не хочу!!! – зло выкрикнул Такеши, пинком отшвыривая котацу дальний угол комнаты и избавляясь от терзающего искушения. Но вместе с тем кончики его ушей сразу же заалели от стыда. Такеши вспомнил то, как сам одёргивал младших, что в дни достатка из шалости могли начать швыряться едой.

Он почти решился.

Заглянувший на шум гвардеец клана удивлённо изогнул бровь, застав в комнате мальчишку, ползающего по полу с тряпкой в руках. Удивление клановца было вызвано тем, насколько верным оказалось предсказание человека, недавно вышедшего из помещения.

– У вас всё в порядке, юный господин? – вежливо поинтересовался он, в полной мере соблюдая инструкции от начальства и желая убедиться, насколько полным окажется предсказание рыжеволосого.

Услышав это обращение, Такеши вздрогнул так, словно его ударили. Вздрогнул и неожиданно понял, что оно ему понравилось.