– Сорок.

– Пятьдесят! и ни монетой меньше!

– Сорок пять.

– Все, мы уходим.

– Ладно, будь по-вашему, – недовольно сказал ювелир, но Альда заметила в его глазах радость.

– Он на нас здорово нажился, – сказала она, когда они вышли из лавки.

– Да понял я, – ответил отец. – Кто же знал, что эти камни столько стоят! Не мог я отказаться от своих слов. Впредь будем умнее.

Они зашли еще в несколько лавок, продав всего десять камней и получив в общей сложности чуть больше семисот золотых.

– На эти деньги можно купить хороший особняк, – сказал довольный отец, когда экипаж развернулся, и они отправились обратно. – И еще, скорее всего, не все потратим. А серебро теперь можно не трогать.

Он увидел, что извозчик внимательно прислушивается к разговору, и добавил специально для него:

– Сегодня же и рассчитаемся за дом.

И в ответ на недоумевающий взгляд дочери показал ей глазами на извозчика. Расплатившись за экипаж, отец дождался, пока они остались одни, и выругался.

– Что-то я совсем распустил язык, – в сердцах сказал он. – Теперь по-хорошему надо съезжать с постоялого двора и побыстрее покинуть город, но ты еще не сможешь забраться на лошадь, да и не успеем мы убраться из города до закрытия ворот. Придется принять меры предосторожности и спать эту ночь вполглаза.

Они наскоро поужинали и укрылись в своей комнате. Осмотрев окна, отец одобрительно хмыкнул. Затем он осмотрел дверь и подвел итог:

– Через окна никто пройти не сможет. Там очень надежные решетки. Если задернем занавески, то и выстрелить не получится. Щеколда на двери очень надежная. Дверь к косяку прилегает плотно, так что кинжалом ее поддеть не получится. Но вот сама дверь очень хлипкая, и если нападение все-таки будет, то только оттуда. Нам главное – не остаться в темноте. Мы станем совершенно беззащитными, а эти парни, наоборот, к такому бою привычны. Старый я дурак! Если это те, о ком я думаю, то они уже знают и что мы с тобой продавали, и сумму выручки. Значит, будем действовать так. Мою кровать поставим к двери. Если нападающие ее вынесут, то замешкаются перед кроватью и позволят завалить хотя бы двоих. Стол перевернем и за ним на пол поставим лампу. Для нас будет полумрак, так что можно будет и стрелять,  и метать ножи. Если нам не повезет, и нападение все-таки будет, переворачиваем и твою кровать. Ты за ней укроешься и будешь работать арбалетами и ножами. А я с мечом встану сбоку от косяка и буду рубить всех, кого не удастся завалить тебе. Главное – сама меня не подстрели.

Объяснив дочери диспозицию, отец взялся за дело. Стянул со своей кровати тюфяк с одеялом и подтащил ее к двери, уже закрытой и на щеколду. Перевернул стол и укрыл за ним лампу. Под конец он зарядил оба арбалета и положил их у кровати Альды.

– Приготовь кинжалы и свой лук, – сказал он дочери. – Может быть, на нападающих не будет доспехов, тогда от твоих стрел будет больше пользы, чем от ножей.

Постелив тюфяк на пол, Буше улегся на него, положив рядом обнаженный меч. Странно, но страха Альда не чувствовала, только нервное возбуждение, но через какое-то время прошло и оно. Она даже слегка задремала и пропустила момент, когда все началось.

– Альда! – голос отца вырвал ее из сна. – Они пришли! Скорее убирай свой тюфяк!

Она быстро убрала постель, и они вдвоем перевернули ее кровать, стараясь производить как можно меньше шума. Поверх кровати легли оба арбалета, а три кинжала она воткнула в пол перед собой. С правого боку находился лук и тул со стрелами, чтобы их можно было выхватывать не глядя. Отец с мечом расположился у двери так, чтобы не мешать ей стрелять и самому не попасть под удар.

За дверью кто-то сосредоточенно царапал дерево. Вначале девушке был непонятен смысл звуков, но потом она догадалась, что это прорезают щель в мягкой древесине двери, чтобы кинжалом поднять щеколду. Когда в образовавшуюся щель просунулся конец длинного кинжала, отец что есть силы ударил по нему мечом, и раздавшийся с той стороны вопль показал, что один из злоумышленников серьезно ранен. Вторично отец повторить свой удар не успел. Пока он извлекал застрявший в полу клинок, кто-то быстрым движением кинжала сбросил щеколду. Это послужило сигналом к нападению. Один из нападающих рывком распахнул дверь и рванулся вперед. Не увидев кровати, он об нее споткнулся и попал под меч бывшего барона. Сунувшийся следом детина завалился назад, поймав грудью арбалетный болт. Отпихнув его в сторону, на кровать вскочили сразу двое. Одному отец ухитрился подрубить ноги, и тот с животным воем упал внутрь комнаты, а другого уложила Альда, разрядив в него второй арбалет. В следующий момент в дверь умудрились протиснуться сразу несколько человек, оттеснив вглубь комнаты отчаянно отбивающегося отца. Через пару ударов сердца у Альды не осталось ни одного кинжала, зато трое нападавших рухнули на пол, а отец наконец достал мечом оставшегося на ногах противника. В следующее мгновение что-то лязгнуло, и Буше с руганью метнулся вглубь комнаты.

– Альда, у них арбалетчик! – крикнул он дочери.

Она была готова, и когда во мраке дверного проема показалось усатое, перекошенное злобной гримасой лицо, вогнала стрелу прямо в оскалившийся рот.  Тело стрелка вывалилось в коридор, грохнул об пол выроненный им арбалет, и наступила тишина.

Когда-то еще лет пять назад Альда подслушала разговор двух воинов отца. Молодой новобранец спросил ветерана, легко ли убить в первый раз. На это ветеран ответил, что в горячке боя, когда решается, кому жить, а кому умереть, убить врага легко. Надо лишь суметь до него дотянуться. Вот потом, когда утихнет боевая ярость, человека часто начинает трясти от содеянного. Странно. Сегодня она впервые убила шесть человек, но ее не трясло, и никаких угрызений совести она не испытывала. С чего бы это? Эти люди пришли сюда убить ее и ее отца и ограбить. Она лишь защищалась, а эти, которые неподвижно лежат на полу, и не люди вовсе.

В коридоре зажегся свет, и раздались испуганные выкрики. Отец подошел к ней и мягко забрал из рук лук и стрелу.

– Все кончилось, дочка, – устало сказал он. – Отбились. А ты у меня молодец, вся в отца.

Суета в их комнате нарастала. Вслед за слугами и постояльцами к ним прибежал сам хозяин постоялого двора. Увидев разбросанные по комнате тела, он распорядился ничего не трогать, а отцу предложил переселиться в соседнюю комнату.

– Я вызвал стражу, – сказал он. – Они с этим (он указал рукой на трупы) несомненно будут разбираться, и вам придется давать показания. Хорошо, что одного из злоумышленников удалось задержать офицеру герцога. Это поможет узнать остальных.

Буше благодарно кивнул и стал собирать вещи.

– Арбалеты пока оставьте, – посоветовал хозяин. – Вы же их использовали? Значит, стража после осмотра вам их вернет. Кинжалы из тел тоже лучше не вытаскивать.

– Как хотите, – согласился отец. – Но свой меч я забираю.

– Ваше право, – ответил хозяин. – Пойдемте, я вас сам проведу.

В коридоре было полно народу, и хозяину пришлось прикрикнуть на слуг и постояльцев, чтобы освободили проход. Откат Альду все-таки накрыл. Ее не трясло, просто внезапно на девушку навалилась страшная усталость и безразличие. Через силу подняв свой лук и тул со стрелами, она поплелась за отцом, который нес все остальное. В середине коридора у лестничного спуска на первый этаж они увидели оставшегося в живых грабителя. Он стоял у стены, вытаращив глаза и боясь пошевелиться. Молодой человек лет двадцати, крепко сложенный и с приятной внешностью держал у шеи грабителя обнаженный меч. Чуть ниже на лестнице валялся длинный кинжал. Молодой человек повернулся к Буше и улыбнулся Альде. Видимо, это был тот самый офицер герцога, о котором говорил хозяин. Внизу на лестнице послышался шум и звуки приближающихся шагов.

– Ба, какая встреча! – радостно воскликнул поднимающийся по лестнице первым массивный, чуть полноватый человек с бляхой стражника на надетой, видимо, впопыхах одежде. – Ник-везунчик! Теперь тебе, парень, не отвертеться от встречи с веселой тетушкой[8].