– В армию, куда же еще? – немного удивился вопросу Арден. – Герцог затеял строительство небольшого города, где для всех офицеров будут строить дома, а пока приходится жить в лагере.

Отец покончил с завтраком, и они распрощались.

В магистрате, куда Буше приехали в экипаже, вопреки опасениям отца, все решилось очень быстро. У них попросили подорожную, на которой сделали отметку о содействии обладателей этой бумаги магистрату города Колина и вернули все оружие.

– Мы вас больше не задерживаем, шевалье, – сказал отцу начальник стражи. – Вы нам здорово помогли, но должен предупредить, что у убитых вами грабителей остались подельники. Так что, если вас в нашем городе ничего не держит, мой вам совет – уехать как можно быстрей, тем более что у вас с собой дочь, и не факт, что в следующий раз вам повезет так же, как вчера.

Отец с дочерью на обратном пути прикупили в дорогу недостающие мелочи, забрали с собой с кухни пару караваев хлеба и копченый окорок и съехали с постоялого двора, направив коней к южным воротам города.

– Пока нам везет с погодой, этим надо пользоваться, – сказал отец, когда они покинули город. – Скоро зачастят дожди, и путешествие превратится в мучение. Дорога раскиснет, и уже не слишком-то поскачешь. Да и путешествие под дождем – удовольствие еще то, а нам с тобой еще ехать и ехать. Как попа, не болит?

– Все прошло. Ты не беспокойся, отец, я выдержу.

– Вот в кого надо было вкладывать силы и душу, – пробормотал Рон Буше, – а не в этого спесивого болвана Рамона.

Два следующих дня прошли в почти непрерывной скачке с небольшим отдыхом на обед и ночевках на придорожных постоялых дворах. Близился сезон дождей, и количество проезжающих по тракту сократилось. А на третий день они вляпались в неприятности по самые уши. Погода начала портиться, тучи затянули солнце, подул ветер, и заметно похолодало, поэтому отец решил не ограничиться перекусом на обочине, а остановиться на обед в трактире. Они отдали лошадей слугам и, прихватив с собой самое ценное, зашли в трапезный зал. Зал был почти пуст, лишь за одним столом веселилась компания молодых, богато одетых людей, и поодаль сидело несколько воинов в легкой броне, которые не спеша цедили вино из больших глиняных кружек.

– Смотрите, какая цыпочка! – радостно воскликнул один из парней, показывая пальцем на Альду. – И с таким старым кавалером! Иди к нам, мы подойдем тебе гораздо больше!

– Не обращай на них внимания, – сквозь зубы процедил отец. – Иди рядом со мной и не отставай.

– Она нами пренебрегает, – огорченно заметил второй, и по голосу Альда поняла, что он так же пьян, как и первый.

– Это ничего, – успокоил его первый. – В первый раз нам, что ли, обламывать несговорчивых девиц? Сама же потом будет благодарна!

– Кто эти щенки? – негромко спросил отец у трактирщика, опасливо прислушивающегося к разговору молодежи.

– Вы бы поосторожнее с ними, господин. Это сынок графа Рабека. Его отцу принадлежит город, который вы, должно быть, недавно проехали. А остальные – это сыновья окрестных шевалье и молодой барон Роден. Они пьют уже пару часов и изрядно набрались. А воинов к ним приставил господин граф, чтобы ничего не случилось.

– Предусмотрительный отец. Лучше бы он сам выпорол свое чадо. Часто буянят?

– И не говорите. Учиняют безобразия и портят девиц, а граф потом за все платит.

– Ну от меня он деньгами не отделается. У вас есть комната, где можно было бы пообедать и отдохнуть? Боюсь, что если мы будем это делать в зале, то у графа станет на одного сына меньше.

– Как не быть. Только уезжали бы вы, господин, от греха подальше, честное слово.

– Поздно, – ответил отец, бросив взгляд через плечо: все шестеро молодых выпивох уже выбрались из-за стола и загородили выход.

Трактирщик тяжело вздохнул и повел Буше на второй этаж, где располагались гостевые комнаты. По пути он отдал распоряжение слуге принести обед. С полчаса все было спокойно, и они даже успели хорошо пообедать, когда послышались пьяные голоса, и на дверь обрушились удары кулаков и ног.

– Кому там нечего делать? – спокойно спросил отец, повысив голос, чтобы его услышали.

– Отдай нам свою девку, старик и можешь проваливать! – заорал кто-то за дверью, и остальные поддержали его нестройными пьяными воплями.

– Отойди в сторону, дочь, и на всякий случай приготовь лук, – сказал отец Альде и добавил для пьяниц: – Это не девка, а благородная девушка, и вам здесь ничего не обломится. Так что шли бы вы отсюда, пока просят добром.

На минуту шум смолк, но потом тот же голос предложил:

– Благородная, говоришь? Так это даже лучше. Мы тут все сами благородные. Надоели грязные крестьянки, а с благородной мы и сами по-благородному. Точно тебе говорю, довольна будет. Тебе ее от нас силой забирать придется!

За дверью заржали в несколько голосов.

– Плохо! – сказал отец. – Эти добром не уймутся, а убьешь кого, так потом хоть из герцогства уезжай. Сейчас я открою окно и спущу тебя вниз. Тут невысоко, одеяла хватит. А я им надаю плюх и тоже к лошадям.

Он подошел к окну и выругался: под окнами, положив руки на рукоятки мечей, стояли двое воинов из тех, которые были в зале.

– Так они не только защищают этих оболтусов, но еще и загонщиками подрабатывают! – разозлился отец. – Мне это надоело. Идешь за мной и стреляй в любого, кто покажется опасным. По возможности постарайся никого не убивать.

Отец сбросил засов и изо всех сил навалился на дверь. Та распахнулась, снеся с ног троицу насильников. Остальные трое, громко крича, бросились на Буше. Он шагнул навстречу пьяницам и несколькими сильными ударами уложил их всех на пол.

– Можем идти, – сказал отец, из коридора. – Поспеши.

Альда, не убирая стрелы с тетивы, вышла из комнаты следом за ним, наступив на что-то мягкое. Под ногами кто-то застонал, и она ускорила шаг, почти бежала.

Дорогу к лестнице перегородили трое воинов уже с обнаженными мечами в руках.

– Шли бы вы, ребята, отсюда, – посоветовал бывший барон, доставая свой меч. – Пока обошлось без смертоубийства, но если вы вынудите меня драться всерьез, я ведь буду вынужден вас всех здесь положить, а потом еще вернуться назад и прирезать ваш молодняк. Как вы думаете, если кто из вас останется в живых, граф вам будет благодарен?

– А кишка не тонка ли? – хриплым голосом спросил один из воинов, делая шаг вперед.

– С ними говорить бесполезно, – сказал дочери Буше. – Они тоже порядком набрались. Так что, если мне будет трудно пробиться, вали всех! И надо действовать быстрее, пока не подошли еще двое, или не очухались те наверху. А то ведь действительно придется всех резать.

Биться одному против троих, пусть и не очень трезвых противников без доспехов очень тяжело, поэтому, когда отец начал с ними рубиться, Альда, не теряя времени, отбежала в сторону и всадила стрелу в шею одному из противников отца. Тот упал, скатившись вниз по лестнице, и после короткой агонии замер. Отец усилил натиск и вскоре ранил одного из противников в бедро. Второй, отчаянно отбиваясь, отступил вниз по лестнице. В открытую дверь вбежали еще двое, один из которых сразу же рухнул со стрелой в глазу. Оставшиеся воины напали на отца, стараясь держаться так, чтобы он прикрывал их от стрел. Альда сбежала вниз по лестнице к отцу мимо раненого, который тщетно пытался схватить ее за ногу и, пригнувшись, снизу вверх вогнала очередную стрелу под челюсть тому, кто был справа. С оставшимся противником отец разделался несколькими ударами.

– Ходу, дочка! – приказал отец. – Нам надо постараться уйти как можно дальше. Проклятье на этих молокососов! Граф несомненно объявит нас в розыск. Так что по тракту нам ехать дня два, не больше, а потом только по объездным дорогам. До дождей теперь точно не успеем. И о трактирах придется забыть. Запомни, если доберешься без меня, непременно проси правосудия у герцога. Это пока граф здесь правит самолично, он может творить все, что пожелает, а если сюда пожалуют дознаватели герцога, то ему многое припомнят! Иначе рано или поздно люди графа могут тебя достать. Сейчас надо быстрее добраться до ближайшего города и набрать продовольствия. Охотиться нам с тобой будет некогда. Жаль, что не взяли с собой того офицера. В его присутствии в трактире такого бы не произошло.