Закрепив на лошадях сумки и оружие, они галопом понеслись по тракту прочь от злосчастного трактира. В первом же городе набрали круп, лепешек, вяленого мяса и пару копченых окороков, а так же купили чугунный котелок и парусиновую палатку. В скотных рядах отец взял крепкую невысокую лошадку, на которую и навьючили весь груз. Передвижение заметно замедлилось, но теперь они могли таким темпом ехать дольше и при необходимости в любой момент съехать с тракта. В очередном небольшом городке, к которому подъехали уже в сумерках, последний раз заночевали на постоялом дворе.

– Все, дочка, – сказал отец поутру, когда они отъехали достаточно далеко от города. – Больше мы рисковать не можем. Мы с тобой уже проделали больше половины пути, как-нибудь проедем остальное без особых удобств. Только бы теплая погода продержалась подольше.

Пока им везло, и в дороге их застал только один сильный, но короткий и по-осеннему холодный дождь. Вода быстро впиталась в сухую землю и не замедлила продвижения. К вечеру отец стал искать место для ночлега. Поскольку было еще относительно тепло, а дождя ночью не ожидали, разбирать палатку не стали, расположившись под огромной елью, большущие лапы которой образовали настоящий шалаш. Отцу только пришлось, морщась от такого применения оружия, обрубить самые нижние ветви мечом, которые пошли на растопку небольшого костерка, разожженного в отдалении от давшего им приют дерева. Чтобы не рисковать лошадьми, их привязали тут же, но Альде пришлось несколько раз сбегать на ближайший луг, где она кинжалом нарезала траву в большие вязанки и таскала к дереву. Трава понравилась лошадям, а остатки постелили на хвою и, завернувшись в одеяла, заснули.

Три следующих дня прошли без изменений. Они старались двигаться параллельно тракту, выбирая проселочные дороги или лесом, если он был достаточно редким и не имел подлеска. По прикидкам отца скорость движения упала раза в три, хотя в пути они теперь проводили весь световой день, делая лишь короткий перерыв на обед. Скоро лес стал редеть, под копытами лошадей из почвы выступала вода, и стали попадаться в небольшие заболоченные озера. Отец начал хмурится, его не обрадовали даже подстреленные Альдой утки.[9]

– Может мы зря паникуем, и нас никто не ищет? – спросила отца девушка.

– Боюсь, что скоро нам представится возможность это проверить, – угрюмо ответил отец. – Впереди большая река. Наверное, это Парана. Во всяком случае, других больших рек я здесь не помню. У нее сильно заболоченные берега, и перебраться можно или через мост по тракту, или паромной переправой. Но до парома добираться нашим ходом два дня и, что самое неприятное, в сторону от нашей дороги. Значит, потом еще придется возвращаться. Нет у нас с тобой, дочка, этих дней. Да и не уверен я, что на переправе нас не ждут люди графа.

– Так что же делать?

– Ищут мужчину моего возраста вместе с молодой красивой девушкой. Если мы поедем порознь, то проехать будет легче, но я не хочу разделяться. Можно, наоборот, постараться затеряться среди людей. Давай выбираться к тракту и смотреть, к кому можно присоединиться. Ничего другого мне в голову не приходит.

К тракту выбрались уже к вечеру и на ночлег устроились в небольшой роще в сотне шагов от дороги у маленького чистого ручья. Отец разжег небольшой костер и долго жег в нем толстые сучья, пока не образовалось много пышущих жаром углей. Потом в них были закопаны потрошенные и обильно смазанные глиной утиные тушки. Через полчаса отец палкой вытолкал из костра затвердевшие обмазки и разбил запекшуюся глину. По поляне начал распространяться одуряющий аромат печеной дичи. Перья вместе со шкурой остались в глине, а запеченная птица, разрезанная отцовским кинжалом была съедена в считанные минуты. Ее судьбу повторила вторая тушка, а две остальные были оставлены на завтрак.

– Все-таки мясо жестковато, – заметил отец, выковыривая из зубов остатки мяса щепкой. – Вот помню, пекли мы так уток во времена моей молодости. Так мы в утку еще заливали вино и выдерживали полдня. Мясо просто таяло во рту.

– У меня оно и так тает, – отозвалась Альда, и ее живот урчанием подтвердил правоту хозяйки, но девушка на такие мелочи уже давно не обращала внимания.

– Небо ясное, и к утру будет довольно свежо. Поэтому возьми оба одеяла и ложись ближе к костру.

– А как же ты?

– А я воспользуюсь лошадиными попонами. Мне все равно рано вставать и идти к тракту дежурить. А для лошадей погода еще теплая.

Несмотря на два одеяла к утру девушка совсем замерзла, но проснулась она не от холода, а оттого, что рядом разговаривали. Альда собиралась вскочить, но расслышала голос отца и успокоилась. Омыв заспанное лицо холодной водой из ручья и ежась от утренней сырости, она пошла на голоса и вскоре вышла к небольшому табору циркачей, с которыми разговаривал отец.

– Позволь тебе представить матушку Хильду и ее цирк, – сказал отец дочери. – А это моя единственная дочь, нареченная при рождении Альдой.

Циркачей рядом с отцом было восемь человек, но за повозками слышались крики детей и голос женщины, который им что-то выговаривал.

– Я их перехватил пару свечей назад и убедил заглянуть к нам на огонек. Правда, двигались они совершенно не в ту сторону, но я думаю, что мне удастся убедить их принять мое предложение.

– Пока мы от вас, господин, никаких предложений не слышали, – сказала пожилая женщина с интересным властным лицом.

– Вы ведь двигаетесь трактом на север? – спросил отец. – Почему бы вам не повернуть на юг?

– Мы уже были на юге, – ответила женщина. – И давали там выступления. Теперь нам в тех местах делать нечего. Кроме того, в Парнаде несколько дней назад началась война с Сотхемом, и началась она, по слухам, неудачно для нас. Говорят о беженцах и разбое на дорогах. В такое время мирным циркачам лучше быть подальше от всего этого.

– Ответьте мне, госпожа Хильда, сколько ваш цирк зарабатывает, скажем, за месяц?

– Когда как. В последнее время собирали двадцать золотых.

– Мы можем очень сильно помочь друг другу. Дело в том, что мы с дочерью попали в очень затруднительное положение. Есть тут на тракте город, который принадлежит графу Рабеку, а где-то в двух часах езды от города в придорожном трактире мы имели сомнительное удовольствие встретиться с сыном графа и компанией его друзей. Молодые люди были выпивши и занимались своей обычной забавой –  ловлей девушек. Моя дочь им приглянулась, причем никакие слова на них не действовали. Граф знает о забавах сыночка, и чтобы с ним ничего не случилось, а так же в качестве загонщиков, выделяет несколько солдат. Одним словом, уходить нам пришлось с шумом, и у меня есть большие подозрения, что нас с дочерью ищут. Попасться для меня – это верная смерть, а для дочери –  бесчестье. Мы собираемся искать правосудия у герцога, но до него еще нужно добраться. Помогите нам перебраться через реку, и я вам заплачу пятьдесят золотых. Потом вы сможете по тракту продолжить свой путь на север. Но я бы вам этого не советовал. У вас в труппе две очаровательные девушки, и нет никакой гарантии, что вы не попадете в тот же переплет, что и мы, только, в отличие от нас, шансов уйти у вас не будет. Если уж так хочется на север, то лучше объехать этот участок тракта проселочными дорогами. Представления можно давать и в деревнях. Убытки, конечно, будут, зато доедете целыми.

– Интересное предложение, – задумчиво сказала Хильда. – Пожалуй, мы на него согласимся, если вы набросите еще двадцать монет. Беря вас с собой, мы сильно рискуем. Если граф на вас так зол, он вполне может развесить нас всех на ближайших деревьях.

– Ладно, согласен. Теперь давайте подумаем, как это проделать.

– Что умеет ваша дочь?

– Она неплохо стреляет из лука и мечет ножи.

– Уже хорошо. Мы поработаем с ее внешностью и проверим мастерство. А вот что умеете вы?

– Хорошо – только драться.

– Мечом или вообще?

– Мечом лучше, но могу и так приголубить.