Понедельник утром. Исследователи снова делают рекогносцировку и Андрэ окончательно выбирает пунктом нашей остановки долину Данск-Гатт.

Это место защищено со всех сторон высокими горами и открыто только с севера, со стороны моря.

Маленький, деревянный домик, выстроенный некогда англичанином Пиком, будет служить нам убежищем, и здесь мы сложим излишек наших припасов.

…Это небольшое здание, сделанное все из дерева, довольно удобно; оно состоит из столовой, спален и кухни. Во всех комнатах есть печи, и наши матросы затопили их, чтобы просушить стены…

Чердак очень удобен для голубятни, и мы помещаем там наших голубей, которым здесь не будет, конечно, так хорошо, как в их обыкновенных голубятнях, но которые найдут здесь все-таки сносное жилище. Эти голуби взяты нами из Гаммерфеста. Мы пустили уже несколько из них с парохода, но пока еще не знаем, вернулись ли они в Норвегию».

В разгар работы экспедиции к острову подошел пароход «Эрлин Ярл», и на берег высадилось около шестидесяти праздных туристов из разных стран. Помеха или небольшая разрядка для полярных исследователей? Незваные гости с любопытством рассматривали экспедиционное оборудование, приставали с расспросами, делились новостями с материка и даже устраивали развлечения для покорителей Арктики.

В честь Андрэ и его товарищей туристы организовали обед на борту корабля. Здравицы, добрые и веселые пожелания, восторженные речи, звон бокалов…

Окрыленный таким вниманием и комплиментами, Андрэ тоже расчувствовался.

— Дорогие друзья, явившиеся издалека, чтобы видеть, как я отправляюсь на завоевание великой неведомой области, благодарю вас! — начал он, занинаясь от волнения. — Меня назвали великим человеком… Но мне будет трудно заслужить это имя, если северные ветры продолжат еще несколько недель дуть, как теперь. Наше величие улетит вместе с нами далеко, очень далеко. Тут мы ничего не сможем поделать. А если нам не суждено будет подняться, то вы засвидетельствуете, что мы исполнили все, что зависит от нас… Вы возвращаетесь на юг. И если вам повстречаются ветры, которые могут стать для нас попутными, пришлите их к нам. И мы будем их приветствовать как вестников от наших друзей с «Эрлин Ярла»… Товарищи с «Virgo», четырехкратное «ура» нашим друзьям, которые пришлют нам южные ветры!

В разгар веселья к Андрэ подошла очаровательная молоденькая туристка. По давней традиции скандинавских мореходов, она повязала ему на руку голубую ленту и преподнесла бутылку вина и четыре розы.

Розы за Полярным кругом! Как она сумела их сохранить? Андрэ был тронут до слез.

— Но почему их четыре? Ведь это несчастливое число в букетах! — спросил он.

— Вас полетит на аэростате трое. Значит, каждому по цветку. А четвертую розу бросьте вниз, когда достигнете Северного полюса, — поспешно пояснила девушка. — А взамен я хочу получить от вас голубя. Я его выпущу, как только почувствую благоприятный для вас ветер…

И не забывайте: голубь, роза и лед…

Девушка не договорила. Веселый взгляд сделался многозначительным и таинственным.

Андрэ вздрогнул и с удивлением уставился на собеседницу. Голубь, роза и лед… Эти слова ему произносила давным-давно другая…

Что это — случайное совпадение? Почему и когда-то, в Париже, и сегодня, на Шпицбергене, названы голубь, роза и лед?.. Почему их связывают с его судьбой?

Да, он нередко останавливался у церкви Святой Гертруды в Стокгольме, чтобы покормить голубей. Но никак не был связан с ними. Да, он любил цветы и даже иногда покупал розы на Юргордене, восточном острове Стокгольма. Но они не играли значительной роли в его судьбе… А лед? Для жителя северной страны застывшая вода — явление обыдённое…

Девушка прервала минутное замешательство и размышления Андрэ. Она вдруг прикрыла глаза и тихо, так, чтобы слышал он один, произнесла нараспев строки из старинной песни мореходов:

Но голубь не садится на лед, Но розы не растут во льдах…

Зачем нашептала она эти слова? Андрэ показалось, что девушка хочет предостеречь его от беды, но не решается приоткрыть роковую тайну.

Арктика дружит с мистикой. Здесь часто происходит то, что одни потом называют стечением обстоятельств или случайным совпадением, а другие — непостижимыми для человека игрой судьбы и воздействием таинственных сил.

Андрэ ничего не успел спросить у загадочной собеседницы. Грянул салют в честь его экспедиции. Двадцать один выстрел из пушки «Эрлин Ярл» взорвал тишину северного простора.

Больше у них не было возможности поговорить наедине. И осталось неизвестным, получила ли девушка в подарок голубя.

Праздник завершился, и пароход с туристами отчалил от острова.

Северный ветер продолжает дуть; он принес нам настоящую снежную бурю. Горы покрылись снегом, и природа как бы готовится ко сну. Птиц меньше; реже слышны их веселые крики. Белый капюшон покрывает купол аэростата, который ждет только дуновения южного ветра, чтобы подняться; но этот ветер, дувший в июле, теперь совершенно исчез.

Ирония судьбы! Кто мог предвидеть это препятствие, и как бы могла удаться экспедиция, если бы нам были известны тайные замыслы богов!

Теперь небо на севере туманное и темное; солнце уже давно не показывается, море бурное.

Флаг, поставленный на горе позади сарая, который должен был указывать нам направление ветра, опрокинут в эту ночь вихрем. Лоцман говорит, что до конца этого месяца нам не грозит опасность, что море замерзнет, но капитан объявил, что «Virgo» снимется с якоря и пойдет к югу не позже 20-го числа, что бы ни случилось с полярной экспедицией.

Андрэ и его двое товарищей терпеливо ждут появления кусочка ясного неба и свежего южного ветра, чтобы подняться; их поддерживает сильная вера. Аэростат сам как будто ждет, чтобы его освободили от связывающих оков… Все готово, предусмотрено, проверено Андрэ до мельчайших подробностей; припасы, инструменты, приборы на своих местах.

…Газовый аппарат функционирует, шар наполнен еще десять дней тому назад. Он покрыт снегом, который проник в каждый уголок сарая. Лодка закрыта паруси-ным чехлом, но снег пробился и туда.

Невозможно оставаться на палубе, где бушует ветер; и день проходит скучно и монотонно. Все ждут конца этой кампании…

Воскресенье, 9 августа. Утром: слабый южный ветер; после полудня: затишье; общее уныние. Экгольм заявляет, что аэростат теряет около 30 килограммов в день; он рассчитывает, что его может хватить на 40–50 дней путешествия, что, конечно, мало при настоящем положении, но оболочка прочна…

Понедельник, 10 августа… Семь часов вечера: довольно сильный южный ветер в верхних слоях.

Затем полная перемена; господствует северный ветер.

Что это? Неужели в последнюю минуту нас постигнет неудача?

Неужели нужно будет уложить этот шар, готовый полететь в страны, где разбивалось столько усилий уже несколько веков?..

Воскресенье, 16 августа. Снег перестал падать, и показавшееся солнце вернуло нам некоторую надежду; ветер, хотя и слабый, кажется, клонится к северу. Еще одно разочарование…

Наконец, в понедельник, 17 августа, после двадцати одного дня ожидания, Андрэ решается открыть клапаны аэростата, который совершенно наполнен, и я с понятным сожалением смотрю, как уходят в воздух 5000 кубических метров газа, которые было так трудно получить!..

Уложить и упаковать нелегко… Кроме того, ящик, в котором был привезен аэростат, разобран, нужно сделать другой и перевезти все на «Virgo». Ограда сарая разобрана, на всех этажах, кроме второго, где она необходима для прочности здания. Аппарат, производящий газ, закрыт, а все хрупкие части перенесены на судно.

Четверг, 20 августа. «Virgo» нагружен; утро прошло в отшвартовании всех предметов, которые могут быть опрокинуты качкой. Андрэ до последней минуты работает в сарае; он укрепляет доски, кладет ванты на подпорки…»