Его приятель по прозвищу Бушлат оказался более загадочной личностью. За что и где он сидел? Об этом никто из посетителей трактира не знал.

Зато сообщили бродяги, что до появления в Архангельске около года жили они у одного отшельника. Скит его находился в заболоченной тундре, за хребтом Пай-Хой. Недоброй славой пользовалась эта земля Полярного Урала. Потому, наверное, там редко появлялись люди.

Какая беда занесла приятелей к отшельнику, Маркиз и Бушлат не признавались. Но охотно рассказывали о своем житье-бытье за хребтом Пай-Хой.

Показывал им отшельник дивные рисунки, сделанные на стенах потайной пещеры. Изображались там люди, летящие на воздушных шарах. В какие времена и кто сделал рисунки, даже отшельник не знал, но поделился с Маркизом и Бушлатом древним секретом построения воздушного шара. Непонятно, чем приглянулись ему бродяги и почему он им открыл тайну. Однако после встречи с ним задумали приятели построить аэростат и лететь на Северный полюс.

Конечно, для строительства нужны были немалые средства. Вот и уговаривали Маркиз и Бушлат своих слушателей сброситься на экспедицию. А чтобы вкладчики не сомневались в выгоде подобного мероприятия, приятели рассказывали о столбе из чистого серебра, который находится неглубоко под водой на Северном полюсе.

— Добыть его — плевое дело, — уверяли Маркиз и Бушлат. — И тогда в руках окажется несметное богатство…

Трактирные завсегдатаи с удовольствием выслушивали приятелей и даже угощали, но финансировать экспедицию не торопились. Кто же доверит деньги каким-то бродягам?..

Наконец, надоело Маркизу и Бушлату уговаривать осторожных слушателей и собутыльников. Поняли они, что поддержки тут не добьются, и перестали появляться в трактире.

Вскоре прошел слух, что приятели отправились гоп-стопничать на ночные дороги. Правда это или нет — не доказано. Однако спустя какое-то время в лесу неподалеку от Архангельска Маркиз и Бушлат все же начали строительство аэростата.

— Ну и хваткие, босяки!.. И откуда столько сшибли деньжищ? — и удивлялись, и восторгались, и завидовали завсегдатаи трактира. — А вдруг и впрямь доберутся до Северного полюса и добудут серебряный столб?! Говорили, спорили на эту тему, а Маркиз и Бушлат знай себе работали!

Наконец, донеслась весть: «Взлетели!..»

Нашлись свидетели, которые сами видели, как аэростат уносил бродяг на Север.

Целый день обсуждали завсегдатаи трактира эту новость, а ближе к ночи вдруг заявился Маркиз. Синяк под глазом, рожа и руки в ссадинах и материт всех подряд.

— Откуда взялся? — вопрошал народ.

— С неба свалился! — зло отвечал бродяга.

— А дружок твой где?

— В небе остался!..

Как выяснилось, аэростат действительно взлетел, и Маркиз по неосторожности вывалился из его корзины. Бушлат ничем не мог помочь другу, поскольку сильный ветер быстро погнал аэростат.

Когда Маркиз очухался от удара о землю, приятеля уже не было видно.

— А может, ты дружка своего ножичком по горлу?.. Может, не поделили чего и вовсе не собирались лететь на Север? — высказал кто-то предположение.

Тут уж Маркиз совсем рассвирепел, схватил со стола бутылку, принялся ею размахивать да еще орал что есть мочи.

— Да мне Север — закодычник, а Бушлат — братан родимый!.. Да за такие слова я любой падле враз натяну тумбочку на уши и вверх ногами пущу по морю Ледовитому!

Побушевал, погорланил Маркиз и вдруг сник. Приуныл, съежился и даже слезу пустил:

— Эх-эх… Как же там Бушлат между небом и землей один-одинешенек носится?

Тут уж народ Маркизу посочувствовал. Накормили, напоили его и успокоили как могли.

Прошел день, прошел месяц, а никаких вестей о Бушлате не было. Правда, заявляли вернувшиеся с промысла рыбаки и охотники, будто видели, как что-то носится по небу. А что именно — так и не разглядели.

От тоски и безделья Маркиз спился. Шатался целыми днями по улицам и клянчил у встречных деньги. По вечерам приходил он в трактир и тоскливо горланил одну и ту же песню:

У посетителей он тоже просил денег на выпивку и на свечки. А когда трактир закрывался и посетителей выпроваживали, Маркиз, если еще держался на ногах, зажигал свечку и подавал знаки своему другу в ночное небо. При этом уверял всех:

— Бушлат полетает-полетает, да и вернется на мой огонек…

С приходом в Архангельск осенних холодов сгинул навсегда из города Маркиз. Предполагали, что отправился он бродяжничать в теплые края или махнул за Пай-Хой к отшельнику. Но кое-кто утверждал, будто прилетел за Маркизом Бушлат, и оба отправились в путешествие к Северному полюсу.

Может, это была моя вина, может — тещи вертолетчика полярной авиации. Ведь именно во время проведения эксперимента она вздумала праздновать свои именины. И нет чтобы скромно отметить день ангела, так созвала уйму народа, в том числе и экипаж вертолета своего зятя.

Моя же вина состояла в том, что я много и красочно рассказывал Ваське о своей программе «Тайны Земли», о том, как приходилось в одиночку выживать в пустынных, Богом забытых уголках планеты, о приключениях поджидавших участников подобных экспериментов.

В общем, бросил искру в горючую смесь Васькиного африканского темперамента и романтизма. И начал он меня донимать.

Речи его были убедительны. Вопросы чередовались с жесткими ультимативными заявлениями.

— А не расист ли ты, — вопрошал Васька, — если не брал в экспедиции чернокожих товарищей? А не ошибка ли то, что жителей Африки ты не отправлял в Арктику, а жителей тундры — в пустыню Сахара — выживать в экстремальных условиях?

Железная логика странных Васькиных вопросов сразила меня. Особенно его последний довод:

— А представляешь, как я буду выглядеть в снегах Арктики? Черное в белом… А?..

— Эстет! Звезда экрана!..

Вот так и оказался Васька на льдине Северного Ледовитого океана. Ну, если точнее, это была не дрейфующая льдина, а припай. Да и Васька — вовсе не Васька, а не то Вассоу, не то Вэссау, не то еще как-то.

Но поскольку его имя с трудом поддавалось языку русского человека, во время учебы в Москве этот Вассоу-Вэссау и перекрестил себя в Василия. В общем, черный друг из Африки…

На третий день Васькиной одиночной борьбы за выживание я отмечал победу человеческой воли и разума над суровой природой Севера. Отмечал в обществе трех капитанов.

Митя, Саня и Даня не были ни моряками, ни летчиками. Саня — пограничник, Митя — милиционер, а Даня — капитан соседствующей организации. Готовились мы к встрече полярника-экспериментатора Васьки в холостяцкой избушке Сани. Она стала чем-то вроде штаба экспедиции.

И вот наконец дверь избушки распахнулась, и вместе с морозным воздухом ворвались шемные, веселые летчики-вертолетчики — те, что должны были по дороге прихватить Ваську.

Дыша стужей и перегаром, они как но команде выхватили из карманов курток пол-литровые бутылки со спиртом и с победным видом установили на столе перед нами.

Дожевывая кусок строганины, поднялся с табуретки Саня и заглянул за спины вертолетчиков:

— О! А где же Васька?..

Авиация недоуменно переглянулась:

— Мать твою!.. — схватился за голову вертолетчик Валера, чья теща устроила именины. — Забыли негра снять со льдины!