— Благодарю вас, — наконец заговорил он. — Вы спасли меня от... от такого, что я не могу даже сказать вам. И не хотел бы говорить. Разрешите узнать, кто вы и откуда. Я — тельмарин из Нарнии, и, когда еще был существом, достойным имени, все называли меня лордом Рупом...

— А я — Каспиан, король Нарнии, отправился в это путешествие ради того, чтобы разыскать вас и ваших товарищей, верных друзей моего отца.

Лорд Руп упал на колени и поцеловал королю руку.

— Сир, вы тот человек, которого мне больше всего хотелось увидеть. Прошу вас, пообещайте мне одну вещь.

— Какую?

— Никогда не возвращайте меня туда, — он показал рукой за корму.

Все поглядели в ту сторону, и не увидали ничего, кроме яркого синего неба и ярко-голубого моря. Остров Тьмы и сама тьма бесследно исчезли.

— Не может быть! — вскричал лорд Руп. — Вы уничтожили это!

— Вряд ли это сделали мы, — сказала Люси.

— Сир, — вмешался Дриниан, — если нам надо плыть на юго-восток, этот ветер самый подходящий. Я считаю, пора приказать нашим парням поднять парус. А потом отослать всех, без кого можно обойтись, в гамаки отсыпаться.

— Разумеется, — согласился Каспиан. — И не забудьте выдать всем грогу. — Он широко зевнул. — Честно говоря, я и сам не прочь соснуть пару часов.

После полудня они легли на курс к юго-востоку и поплыли с добрым попутным ветром. За всеми этими хлопотами никто и не заметил, как исчез альбатрос.

С каждым днем ветер становился все тише и ласковее, хотя не исчезал совсем, но от волн в конце концов осталась только мелкая рябь. Корабль тихонько скользил час за часом, день за днем, будто они плыли не по морю, а по озеру. Каждую ночь они наблюдали, как на небе появлялось созвездие, которого никто из них не видел в Нарнии. Люси со смешанным чувством радости и страха думала, что, может быть, его вообще еще не видели до сих пор ни одни человеческие глаза. Новые звезды были крупные и яркие, благо, стояли ясные и теплые ночи. Большинство предпочитало по ночам спать прямо на палубе. До самого позднего часа там велись разговоры, люди гуляли, любуясь светящимися пенными дорожками, разбегавшимися от носа судна.

Один из таких вечеров выдался особенно чудесным. Позади пурпуром пылал закат. Он раскинулся так широко, что казалось — само небо стало просторнее. И вдруг впереди, по правому борту, они увидели землю. Она медленно приближалась к ним, и все ее мысы и береговые выступы горели огнем в отблесках закатного солнца. Вскоре путешественники уже шли вдоль берега под парусом, а за кормой тянулся выступающий к западу мыс, черный и плоский на фоне алого неба, он был словно вырезан из картона. Они уже составили некоторое представление о новой земле. Гор здесь не было, только невысокие пологие холмы, чем-то напоминающие мягкие подушки. С берега тянуло манящим ароматом, который Люси потом называла “туманно-пурпурным запахом”. Правда, Эдмунд уверял, что с берега попахивает гнилью, и Ринсу казалось, что Эдмунд прав, но тем не менее Каспиан согласился с Люси:

— Я, кажется, понимаю, что вы хотите сказать.

Им пришлось довольно долго идти вдоль берега под парусом, огибая один мыс за другим в поисках хорошей глубокой гавани. Но так и не встретив ничего подходящего, они наконец выбрали одну широкую и мелкую бухту. Хотя с моря она казалась совершенно спокойной, внутри был сильный прибой, и в воздухе стоял грохот от волн, разбивающихся об отлогий песчаный берег. Из-за этого “Утренняя заря” не смогла подойти к берегу так близко, как хотелось бы. Пришлось бросить якорь в отдалении и добираться до земли на лодке. Лодку так бросало по волнам, что они причалили все в синяках и промокшие насквозь. (Кстати, лорд Руп остался на корабле, заявив, что не желает больше видеть ни одного острова). И все время, проведенное ими на этом острове, в ушах у всех стоял несмолкаемый гул прибоя.

Два матроса остались караулить лодку, а Каспиан с друзьями направился в глубь острова. Далеко заходить они не собирались — время было слишком поздним для настоящего исследования, вот-вот должно было стемнеть. Но далеко заходить и не понадобилось, приключение поджидало почти у самого берега.

К бухте выходила широкая ровная долина, в которой не было видно ни дорог, ни тропинок, ни каких-либо следов обитания. Земля, поросшая густой мягкой травой, упруго пружинила под ногами. То тут, то там виднелись заросли какого-то невысокого кустарника. Эдмунд и Люси решили сначала, что это вереск, но Юстас, который действительно кое-что смыслил в ботанике, не согласился. Скорее всего он был прав, но растение и в самом деле походило на вереск.

Они удалились от берега всего на расстояние полета стрелы, когда вдруг Дриниан закричал:

— Смотрите! Что бы это могло быть?

Все остановились и начали всматриваться вперед, куда показывал Дриниан.

— Наверно, это какие-то деревья, только огромные, — предположил Каспиан.

— Да нет, больше похоже на башни, — возразил Юстас.

— Это вполне могут быть и великаны, — понизив голос, сказал Эдмунд.

— Единственный способ выяснить, что это такое, — подойти к ним, — решил Рипишиппи, обнажил шпагу и мелкими шажками засеменил вперед прежде, чем его успели остановить.

— А мне кажется, что это развалины, — задумчиво произнесла Люси.

Когда они подошли поближе, ее догадка подтвердилась. Они увидели продолговатую площадку, вымощенную плоскими каменными плитами, окруженную вместо стен серыми колоннами. Крыши не было. Из конца в конец тянулся длинный стол, накрытый великолепной малиновой скатертью, свисавшей чуть ли не до самого каменного пола. Вокруг стола стояли каменные кресла, украшенные богатой резьбой, с шелковыми подушками на сиденьях. Стол был накрыт для пира, да такого, какой вряд ли устраивали даже в Каир-Паравеле во времена Верховного Короля Питера. Здесь были пироги в виде корабликов, плывущих на всех парусах, драконов или слонов; пудинги из мороженого, яркие омары, нежно мерцающие лососи, орехи и гроздья винограда, ананасы и персики, гранаты и дыни, помидоры и земляника. На столе стояли бутыли из золота, серебра и затейливо обработанного стекла, а от вина и фруктов веяло такими запахами, от которых можно было сойти с ума.

— Ну и ну! — поразилась Люси.

Чем ближе они подходили, тем осторожнее старались ступать.

— Но где же гости? — удивился Юстас.

— Мы можем заменить их, сир! — с воодушевлением откликнулся Ринс.

— Гляньте! — коротко вскрикнул Юстас.

Они уже прошли за колонны и стояли на гладком каменном полу. И смотрели теперь туда, куда показывал Юстас. Не все кресла были пустые. В кресле у дальнего конца стола и на двух других рядом кто-то сидел — три каких-то существа.

— Кто бы это мог быть? — шепотом спросила Люси. — Похоже, за столом сидят три бобра.

— Скорее всего в этих креслах свиты огромные птичьи гнезда, — сказал Эдмунд.

— Скорее уж стога сена...

Пока они стояли и гадали, Рипишиппи пробежал вперед, вспрыгнул на стул, а оттуда — на стол и бежал теперь, легко и проворно прокладывая себе дорогу между чаш, усыпанных самоцветами, пирамид из фруктов и солонок из слоновой кости. Со стороны могло показаться, что он не бежит, а танцует. Он бежал прямо к загадочным серым фигурам в конце стола, а добежав, пристально пригляделся, потрогал их лапками и крикнул:

— Думаю, что эти драться не будут!

Тогда путешественники подошли поближе и увидели, что в креслах сидят три человека. Хотя, чтобы понять, что это люди, надо было как следует приглядеться. Их седые волосы разрослись так, что закрывали глаза и лица, а бороды, лежавшие на столе, ползли, обвиваясь вокруг тарелок и кубков, как ежевика обвивает камни и кусты, и сплетались в один толстый волосяной покров, который перевешивался через край стола и сползал на пол. Сзади волосы свисали по спинкам кресел, полностью закрывая их. По сути дела, все трое были оплетены волосами и почти скрылись в них.