Взгляд упал на красный флакон. Как частичка тепла и света от единственного человека, который по-настоящему был всегда добр ко мне. Недолго думая, чтобы отвлечься от гнетущих и мрачных мыслей, открутила крышку и захватила каплю нежной массы. Она мерцала, переливаясь блестящими искорками, и манила себя попробовать.

Близилась ночь.

— Добрый вечер, данна Виктория, — в комнату скользнула Джас. — Ужинать будете? Может хотите искупаться?

— Да, — кивнула ей, возвращая флакон на место. — Не откажусь. Ни от ужина, ни от горячей ванны.

И пусть аппетита особо не было, я не хотела хандрить. Втёрла крем мягкими движениями в кожу. Нет смысла мучить себя несбыточными надеждами, но нужно быть благодарной судьбе за всё, что мне довелось пережить. Всё-таки опыт.

Вечер долго не хотел заканчиваться, но когда наступила ночь, я с огромной радостью скользнула в кровать. Правда, общую для нас с Ирсаном, но выбора не было. Ещё долго лежала с закрытыми глазами, вспоминая все события, случившиеся со мной в этом мире, словно хотела их хорошенько запомнить. Всё ждала появления короля, но он так и не появлялся.

Сумрачный город теперь стал особенно мрачным. Его пышная красота, великолепие оттенков и мощь величественных строений померкли сразу, как только Ирсан понял, что больше никогда на эти древние плиты не ступит его любимая королева и не увидит мерцания радужных переливов, не удивится сумраку с присущим только ей детским восторгом.

Но здесь хотя бы ярость ушла. Она растворилась под влиянием вечности, безразличной к людским тяготам и проблемам. Как долго он был бездушным, как и сумрак вокруг? И почему теперь об одной мысли о Вике в душе разливается затяжная, словно ненастье, тоска?

Он не хотел отпускать Викторию, но разрывался в противоречиях. Все слова любимой были чёрствой неприятной правдой. Он не имел права и не мог удерживать девушку возле себя. Если древний артефакт не лжёт, а бездушные камни не лгали, значит материнства его любимой не испытать.

Разрушать жизнь Виктории собственным эгоизмом Ирсан не хотел, хотя первая мысль была — оставить её в Андори, заставить поверить в лучший исход. Что ему несколько десятков лет, которые живёт человек? Бирсы сильны, они способны удержать Нарру столько, сколько потребуется. Но, глядя в голубые глаза Виктории, понимал, что возненавидит себя за подлость по отношению к ней. Она верила в его благородство, он не мог её разочаровать.

— Ардина! — рыкнул Ирсан, обращаясь к богине. — Зачем ты всё это придумала? Что за игра? Почему мне нельзя быть счастливым?

Он прислушался к тишине. Что держательнице миров до его чувств и проблем? Взяв на себя дар, он поклялся следовать заветам света и не мог отступить. Чувства рано или поздно угаснут. Так было всегда. Время превратит в пыль все проявления страсти.

Но Ирсан ждал ответа. Надеясь на милость Ардины, глубоко в душе мечтая услышать то, что хотел.

Тишина сумрака прерывалась присутствием бирсов, находящихся рядом. Вечные стражи, охраняющие своего короля. Лишь на мгновение из тени выступила отважная Лисса. Прищурилась лениво, как будто улыбнулась, и снова скрылась в тумане. Бирсы знали чуть больше. Они — проводники божественной сути Ардины. Король — тот, кто обеспечивает связь с божественным со стороны людей. Всего лишь инструмент для проявления её воли. Знай своё место, Ирсан.

Король хмыкнул, испытав безумное желание увидеть Викторию. Женщину, для которой он был главнее и благороднее всех. Портал открылся за спиной, приглашая вернуться. Вика. Виктория. Вика… Казалось так призывала его тишина и ровное дыхание спящей девушки, лежавшей в его кровати. В их последнюю ночь.

Я проваливалась в сон, когда поняла, что уже не одна. Открыв глаза, увидела, как в спальне сгущается тьма, приобретая всё большую плотность. Но испугаться не успела, потому что рядом появился Ирсан. Он сел на кровать и аккуратно коснулся пальцами моего лица, нежно рисуя абрис.

— Вика, моя Вика. Эльшейм ад да рима. Дарий'я. Милаи да рима, — ласково заговорил. — Лаи.

В непонятных словах сквозили такая любовь и тоска, что кончики губ дрогнули в грустной улыбке. Моя реакция не осталась незамеченной, потому что Ирсан наклонился ниже, всматриваясь в глаза.

— Вика, моя Вика… Я отпущу тебя, если ты этого хочешь, — бархатистые слова отзывались на сердце болью. — Ты права. Так будет лучше для нас обоих.

— Когда, Ваше Величество? — мой голос показался безжизненным.

— Завтра, дарий'я. Мрасс во дворце. Он вернёт тебя домой. Завтра.

Слёзы сами покатились из глаз, когда почувствовала на губах проникновенный поцелуй своего любимого короля. Потянулась к нему не в силах себе отказать. Хотелось навсегда запечатлеть в памяти откровенные ласки, порывистое дыхание и стоны, срывающиеся с ровно очерченных губ.

Объятья стали более страстными, но король был нежен. Его мягкие, уверенные прикосновения приводили меня в исступление. Сказка заканчивалась, и я полностью растворилась в последней близости с королём. Я позволила себе эту слабость, черпая силы в его любви.

Ирсан ушёл на рассвете, сказав мне непонятные слова. Шёпотом, в губы, словно целуя. Они отпечатались раскалёнными буквами в памяти, несмотря на чужой язык. В них что-то было важное, сокровенное, но недоступное для меня.

— Шария мирра лима, дарий'я. Никогда. Эльшейм ад да рима. Лаи.

Закрыв глаза, я не заметила, как провалилась в сон. Сказалась усталость. Об одном молила, засыпая. Не хотела проснуться в своём мире, не увидев ещё раз Ирсана. И обрадовалась, когда по пробуждению увидела знакомый балдахин, лишь чуть позже насторожилась. Где-то за стенкой слышался горестный плач.

Что-то определённо случилось. Мигом слетела с кровати и ринулась в соседнюю комнату. Женские стоны пугали. Я остановилась на пороге. На полу, возле столика с косметикой сидела Джас. Она раскачивалась из стороны в сторону, спрятав лицо в ладонях.

— Джас? Что случилось?

Служанка нехорошо, даже дико завыла, а потом отдёрнула руки. Её лицо… В красных пятнах… Кожа покрылась струпьями, слезала лохмотьями прямо на глазах. То, что оказалось под ней, стянулось, покрылось странными шрамами. Болезнь? Инфекция? Аллергия? Чем-то отравилась? Я испугалась не на шутку. Дыхание перехватило, но я заставила взять себя в руки.

— Джас? Что случилось?

— Крем! О, простите меня! — зарыдала она. — Я больше никогда не буду брать ваше. Только уберите это уродство, прошу вас. Прошу!

— Не понимаю о чём ты, — я и правда не понимала. — Какой крем?

Вспомнила, как вчера вечером её глаза вспыхнули с интересом, рассматривая красивую баночку, похожую на крупный рубин. Бросив взгляд на столик, увидела красный флакон с открученной крышкой, тут же посмотрела на руку. Привыкла все новые средства сначала тестировать. Вчера сделала то же самое, нанеся крем на нежную кожу запястья. Чисто всё. Крем для меня безопасен. Но почему так пострадала служанка?

— Я взяла его без спроса, данна Виктория. Просто попробовать.

— Мне не жалко крема, Джас, — я всё ещё не понимала. — Мне кажется, надо обратиться к целителю.

— Да-да, к целителю, — служанка вдруг широко улыбнулась, — а потом я пойду танцевать. Сразу на бал. Грандиозный шикарный бал. И надену своё новое платье.

— Что? — опешила я.

Джас поднялась с пола и взглянула в зеркало. Истерично рассмеялась, разглядывая себя. Покрутилась, рассматривая лицо слева и права. Забубнила.

— Справа не так страшно, верно? А вот левой стороной лучше не поворачиваться…

Тогда я быстро прошла к дверям, открыла их. Знала, что неподалёку неотлучно находятся другие служанки, ожидая дальнейших распоряжений старшей.

— За целителем! Быстро! — крикнула я. — Срочно приведите Эльведа!

На крик выскочила одна из девушек. Увидев меня, поклонилась и спустя секунду исчезла. Я снова посмотрела на Джас. Та стояла и потихоньку выла, глядя на себя в зеркало. Жуткое зрелище. Я надеялась, что Эльвед ей поможет.