Как говорится, возможности медицины безграничны, ограничены лишь возможности пациентов.

Я даже заёрзала на сидении от любопытства. Чёрт…

— Ты знаешь историю Кассандры, Белла? — голос Элис был задумчив.

— Историю девочки, которая отказала в любви Аполлону? — я сделала вид, что задумалась. — Нет, первый раз слышу о ней!

Вампирша улыбнулась моей откровенной лжи. Я продолжила теперь почти серьёзно:

— И ещё говорят, что мужики не мстительны… Дать дар видеть будущее, но сделать так, что в него никто никогда не верил… Это похоже на проклятие — знать об опасности и беспомощно наблюдать, как она подбирается всё ближе.

— Её считали безумной, а она всего лишь хотела предупредить всех…

— В древности вообще забавно относились к предсказаниям, тот же царь Эдип, его судьба сложилась бы иначе, если бы его отцу не сказали, что он будет убит своим сыном.

— Зевс, возможно, тоже не стал бы убивать своего отца, если бы тот не съедал его сестёр и братьев, — кивнула Элис с горькой улыбкой. — Но именно Кассандра самая несчастная среди провидцев… Если бы ей поверили, всё могло быть иначе… Они просто не видели, не понимали, что это серьёзно…

И такая боль была в её голосе, что, не выдержав, я извинилась, даже не зная, за что именно:

— Мне жаль, Элис.

Резко вдохнув, предсказательница серьёзно посмотрела на меня. В её глазах больше не было детского баловства, в них читалась почти вековая усталость и лёгкое недоверие. Почти настороженность.

— Конечно, мы говорим о Кассандре и о судьбе Трои, — хитро добавила я, благодаря чему наверняка напомнила Элис о курсах телепатов.

Хмыкнув, Каллен сделала музыку погромче и начала беззаботно подпевать песне «Voulez-vous»… Не поддаться этому настроению после непривычной меланхолии беседы было невозможно.

— Итак, какие планы после того, как заедем в мой магазин?

— Ну, я знаю несколько интересных магазинов неподалёку, а потом — в торговый комплекс Сиэтла, я хочу посмотреть костюм Джасперу, купить себе несколько пар обуви на весну, джинсы… О, и мы обязательно зайдём в нижнее белье. В чём ты спишь?

Я проигнорировала слишком личный вопрос о ночнушке и уточнила:

— Ты точно собираешься вернуть меня до возвращения отца, или ты передумала и хочешь захватить этот город?

— Я собираюсь купить всё, что мне в нём понравится, — подмигнула предсказательница, почти достигнув границ Сиэтла.

Поездка показалась мне в пять раз быстрее обычного. Хотя, за скоростью я почти не следила. Либо всё дело в компании и удобной машине.

День пролетел весело и стремительно. Мне действительно понравилось ходить с Элис по магазинам. Она точно знала, что мне понравится и что подойдёт. Одежду себе она чаще всего подбирала на глаз и сразу несла к кассе. Но в том же магазине нижнего белья она оторвалась на славу, перемерив половину ассортимента. Поддавшись её игривому настроению, я купила себе два соблазнительных комплекта, которые вряд ли решусь надеть в ближайшие несколько лет, и милейшую голубую кружевную комбинацию, в которой я, наверное, сегодня же и усну…

Неожиданный фортель выкинула Бекки, которая поначалу присоединилась к нам, но потом отстала… Пока я была в примерочной, она позвонила и каким-то подозрительно взволнованным голосом сказала, что сегодня останется в Сиэтле. Элис, не растерявшись, сдала мне мисс Роузен с потрохами, объявив, что видела, как та кроткой овечкой засеменила за поманившим её пальцем импозантным мужчиной с тростью.

— Я так понимаю, отвозить твою помощницу в аэропорт уже не нужно, дедушка? — смеясь в трубку, спросила я мистера Хиггинботама, когда оправилась от шока.

— Я подумал, зачем я буду утруждать тебя, милая… До связи, дорогуша.

Это был самый короткий разговор с Робом за всю мою жизнь… Но я была за него очень рада! Наконец-то он влюбился!

Возвращались мы с Элис в вечерних сумерках, каждая на своей машине. Дождь лил сплошной стеной, так что папа наверняка уехал в участок или сидел в машине, из которой было невозможно разглядеть личность водителя. Моё настроение было таким радужным, что я не сразу поверила, что сгорбившаяся тёмная фигура на нашем крыльце — не мираж.

Меня действительно ждал промокший до нитки Бо… Он сидел на крыльце, спрятав лицо в ладонях, а с его волос падали холодные капли.

Бедняга даже не заметил моей машины. Не видел, как я в панике подбежала к нему. И лишь слабо вздрогнул, когда я накинула на его плечи свою тёплую, сухую куртку.

— Что случилось, Бо? Господи, ты весь холодный… Быстрее в дом! Неужели ты не знал про ключ под карнизом? Боже… Ты же заболеешь!

Парень проигнорировал мои слова и мои руки, он даже не попытался встать.

Подняв на меня влажные, синие глаза, Бо лишь хрипло прошептал продрогшими губами:

— Белла, я уезжаю…

Разговор со Светой вышел каким-то неловким… Я попросила подругу помочь и поддержать Бо, ведь теперь она будет ближе к нему. Казанцева даже пообещала встретить моего друга с самолета.

Всё правильно…

Всё верно…

Почему же я чувствую себя Кассандрой, которая смотрит на приезд Елены Троянской?

Сжав в руке телефон, я попыталась успокоить дыхание. Перед глазами всё ещё стояла сцена нашего объяснения с Квоном. В висках затукало, и я, пошатнувшись, села на кровать.

— Я уезжаю в Бостон, Белла… Моя мама сейчас там в больнице… У неё обнаружили рак… Вторая стадия…

Я замотала головой что есть силы, как будто это что-то изменит. Как будто я проснусь. Или Квон, наконец, скажет, что пошутил. Хотя это невозможно, у него всегда было хорошее чувство юмора, он бы не стал смеяться над подобным.

— Пойми, я должен помочь, Белла… Её муж пытается найти деньги на лечение, работает на износ, мама сейчас там совсем одна! Ей страшно, она растеряна… Ты поедешь со мной? Пожалуйста…

Кто… Что… Куда…

Я же не могу. Не могу бросить отца, дом, школу и уехать в неизвестность… Или могу? Бо нуждается во мне. Ему плохо…

Нет, я просто не могу с ним уехать. Если бы я хотя бы была совершеннолетней по местным законам, но мне семнадцать.

Боже.

Слова доходили до меня с каким-то опозданием. Рак… Опять рак… Эта чёртова болезнь привыкла забирать у меня самое дорогое…

Двадцать шесть лет назад о своей злокачественной опухоли мне сообщил муж. Мы отдыхали в Сочи, гуляли по берегу, и он казался таким… умиротворённым? Мы обсуждали подарок внучке, а потом, почти без перехода, Лёша сказал о своём раке лёгких, с удовольствием затянувшись сигарой. А я так же стояла и смотрела на него, не в силах пошевелиться.

— Не плачь, жемчужинка… — Алексей нежно стирал дорожки слёз с моих щёк. — Я прожил долгую и счастливую жизнь рядом с тобой. Я даже успел стать дедушкой. Я невероятно благодарен тебе за это.

Я тогда потеряла почву под ногами. Я хотела проснуться. Закричать… А могла лишь беззвучно плакать, глядя в эти добрые, такие родные, понимающие серые глаза.

— Я…

— Нет, Валя, не вылечишь, — перебил меня он, осторожно коснувшись моей дрожащей руки.

Моя ладонь была смертельно холодной по сравнению с его.

— Уже полгода назад было поздно. Прости… Сейчас тем более шансов нет.

Как он мог успокаивающе улыбаться мне в этот момент? Гасить твёрдым взглядом мою зарождающуюся истерику…

— Ты не должен! Не должен умирать! Не должен говорить об этом, как о свершившемся факте! Ты же знаешь, я стольких вылечила, я смогу…

Он приложил палец к моим губам:

— Не надо. Было семь сантиметров, Валя, сейчас, возможно, больше… поздно… Прости, я соврал, это не бронхит…

И лишь тогда я правда поверила, лишь тогда вспомнила, как застала его, смывающим кровь с рук, ведь он не порезался, вспомнила его хриплый, надсадный кашель, который я, дура, пыталась лечить мазями и прогреванием. А он молчал… Скрывал как мог, потому что не собирался проходить химию, вырезать лёгкое… Почему я была такой слепой?