Изабель охватило смятение, а ее ненависть к Софи вспыхнула с новой силой.
– Что заставило вас рассказать мне правду? – спросила Изабель. – Я не слишком вам нравлюсь, ведь так?
– Но вы нравитесь моему брату. Я подумала, что вам следует получше узнать характер вашего «покровителя», прежде чем вы отвергнете предложение Джона.
У Изабель голова пошла кругом. Она опустилась в кресло и сжала голову руками.
– Прячешься от меня?
Изабель вскинула голову. В дверях стоял Парис, облокотившись о косяк. Он нахмурился:
– Что случилось?
Изабель не могла смотреть на него.
– Ничего. Просто закружилась голова. Теперь все прошло, и я хочу вернуться в танцевальный зал.
Обхватив ее свободной рукой за талию, Эшби прижал ее к себе.
– Не лги мне, – тихо произнес он. – Давай с этого момента будем предельно откровенны друг с другом.
– Ты даже не понимаешь значения этого слова! – резко бросила Изабель.
– Стилгоу видел, что ты ушла вместе с Оливией. Что наговорила тебе эта кобра?
Изабель отошла назад и заглянула Эшби в глаза.
– На моем счету действительно много грехов. Неверность, махинации, жестокое обращение, вероломство. Я что-то упустил?
– Значит, ты ничего не отрицаешь?! – в ужасе воскликнула Изабель.
– Сейчас речь не об этом. Вопрос в другом – веришь ли ты в то, что сказала Оливия? Я могу изложить тебе иную версию произошедшего, но поверишь ли ты в нее? Если ты считаешь меня неискренним, значит, все, что я скажу, заведомо окажется ложью. Однако прежде чем мы продолжим, определи для себя, считаешь ли ты меня благородным человеком или негодяем. Иначе я просто зря потрачу время и силы.
– Не надо со мной играть. Между понятиями «благородный» и «искренний» существует различие. Я не усомнилась бы в твоей искренности, если бы ты рассказал мне правду о своей невесте.
– Бывшей невесте. Да, мне стоило рассказать тебе правду, но мне было не по себе. – Эшби внимательно посмотрел на Изабель. – Теперь что касается Оливии. Когда она застала меня с оперной певицей?
– Четыре года назад. – Внезапно Изабель прозрела. – Ты тогда был ранен, да?
– Немногим больше четырех лет назад снаряд, выпущенный из французской пушки, разорвался в нескольких дюймах от моего лица. Взрыв изорвал мое лицо в клочья. Я перенес операцию, после которой оказался прикованным к постели на целых шесть месяцев. Моя дражайшая бывшая невеста получила противоречивые сведения о моем здоровье и посему поехала в Испанию вместе со своим обворожительным братом. Она разыскала меня в полевом госпитале и была весьма внимательна, но только до тех пор, пока хирург не снял с моего лица повязку. Увы, ее взору предстало лицо чудовища – все в порезах и отвратительных воспаленных шрамах. Ее чувствительная натура не выдержала столь сурового испытания, и Оливию вывернуло наизнанку прямо у меня на глазах. Джон не замедлил увезти сестру в Англию, где она спустя три месяца стала леди Брэдфорд. Когда до меня долетели известия об этом радостном событии, я был потрясен до глубины души. Ведь она даже не потрудилась сообщить о том, что расторгла нашу помолвку.
– Я тебе верю. Мне не стоило сомневаться в тебе, но это твоя вина! Если бы ты был искренен со мной...
– И все же ты слишком быстро приняла на веру лживые слова Оливии, зная меня уже достаточно хорошо.
– Есть еще кое-что. – То, что Изабель ужасно хотела выяснить, но не решалась обсудить.
– И что же это? – Эшби уселся на диван и скрестил вытянутые ноги.
Изабель принялась в беспокойстве мерить шагами библиотеку.
– Почему Оливия уточнила, что застала тебя с...
– ...оперной певицей? Спроси об этом своего друга Хэнсона. Ведь это он придумал сенсационную новость и разнес ее по всему Лондону. Но я не возражал. Моя репутация и так была запятнана сверх меры. «Бессердечный негодяй» звучит лучше, чем «брошенный урод», ты не согласна?
Изабель остановилась и посмотрела на Эшби.
– Что еще? Я готов отвечать хоть до утра.
– Это все.
– Тогда откуда этот суровый взгляд?
– Потому что, – она помедлила, – у тебя есть Софи. – Изабель подошла к двери и взялась за ручку.
Рука Эшби, затянутая в белую перчатку, захлопнула дверь. Его мускулистая грудь прижала Изабель к стене, а щеку обожгло дыхание, источающее аромат бренди.
– Нет никакой Софи. Это был хитро спланированный обман, фальшивый роман. Просто я отчаялся вернуть тебя.
– Ты думаешь, я настолько легковерна? Я видела, как ты целовал ей руку в «Ковент-Гардене». Я видела, как она на тебя смотрит, как вы обращались друг с другом. Вы любовники, признайся.
– Господи, да на ее руках были перчатки! Нет, мы не любовники. Это всего лишь уловка, и ничего более. Мы появились в театре, чтобы привлечь твое внимание.
– И вам это удалось.
– Изабель, я готов поклясться на могиле моей матери, что ни одно мое прикосновение к Софи нельзя расценить как нечто интимное. Да и как могло быть иначе, ведь я не переставал думать только о тебе.
В глазах Изабель по-прежнему читалось недоверие, и Эшби добавил:
– Неужели ты думаешь, что я настолько испорчен, что из всех женщин в городе выбрал именно твою подругу? Я ведь не бесчувственный. – Эшби провел рукой по волосам. – Наши отношения с ней были абсолютно честны. Я заезжал за ней, мы посещали мероприятие, на котором присутствовала ты, после чего я отвозил Софи домой и отправлялся к себе. Ничего личного.
– Ты сказал, что вы друзья.
– Твоя подруга Софи добрая и умная женщина. Она поняла мое настойчивое желание вернуться в общество. Она точно знала, как дать мне совет и поддержать, чтобы я не чувствовал себя неотесанным деревенщиной. Она очень любит тебя, несмотря на твое отвратительное отношение к ней на прошлой неделе. Впрочем, она ожидала чего-то подобного. Софи была готова к твоей отчужденности и презрению, потому что верит в то, что мы с тобой принадлежим друг другу.
– Честно говоря, я не знаю, что хуже – твой роман с моей лучшей подругой, возникший сразу после чудесной ночи, проведенной вместе со мной, или ваша уловка.
– Может, мне стоит напомнить, чем закончилась эта чудесная ночь? Ты с презрением отвергла меня, велела держаться от тебя подальше и убежала, чтобы больше не возвращаться. Ты вынудила меня принять решительные меры! Ведь без этого ты не вернулась бы.
Внезапно Изабель помрачнела.
– Знаешь, однажды Уилл произнес слова, которые запали мне в душу: «Если для того, чтобы ввернуть болт, требуется молоток, нужно искать другое отверстие».
Парис улыбнулся.
– Он сказал это в твоем присутствии?
– Нет, я случайно подслушала. Он разговаривал с Чарли. Это значит...
– Я знаю, что это значит. А ты? – В глазах Эшби вспыхнул дьявольский огонь. Внезапно Изабель стал ясен чувственный подтекст, и она густо покраснела. – Не стоит слушать мужские разговоры, Иззи.
– Не уходи от темы. Моя точка зрения вполне понятна. Если все идет не так гладко, как должно, не стоит продолжать.
Эшби погладил щеку Изабель.
– Мы не несовместимы, моя дорогая.
Изабель ударила его по руке.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты снял маску в моем присутствии!
Губы Эшби изогнулись в чувственной улыбке.
– Насколько я помню, ты сделала это вместо меня.
– Я имела в виду твою невидимую маску. Ты лицемер, Парис. Ты постоянно балансируешь на грани между правдой и ложью. Ты тщательно подбираешь слова. Продумываешь линию поведения. Все в твоей жизни просчитано, чтобы скрыть истинные мысли и эмоции или составить у окружающих неверное представление о них. Ты слишком сосредоточен на самом себе. Рьяно охраняешь все, что касается твоего внутреннего «я».
Похоже, наблюдения Изабель потрясли Эшби.
– Я говорю тебе все. Я отвечаю на все твои вопросы.
– С опозданием. Ты опоздал на несколько недель. Твои глаза... Они то просто блестят, то вспыхивают огнем, то становятся голубыми или зелеными, но во всех случаях они непроницаемы для меня. Я вижу, что внутри тебя происходит борьба, понимаю, что ты хочешь многое сказать, но не можешь. Неужели все это появляется на свет только у тебя в подвале? Там ты по-настоящему живешь?
