– Боевая готовность! – рявкнула Убийца Скороходов, чувствуя, как напряглось его тело.
– И что же я вижу, – произнесла она, приподнимая глазные стебельки, чтобы взглянуть на его верховину.
– Грязь! – строго отчеканила она, и, вытянув мягкую мускулистую псевдоподию, принялась смахивать воображаемые крупинки пыли, не преминув в процессе потрогать все чувствительные точки на верхней поверхности его тела.
– За одно только это, командир отделения Северный Ветер, вы после сдачи своего поста явитесь ко мне для исполнения наряда вне очереди, – приказала она твердым голосом с примесью электронного шепота, который на фразе «наряд вне очереди» утих до словесного шелеста, не оставлявшего ни единого сомнения насчет природы этого самого «наряда».
Командир Убийца Скороходов медленно проползла вдоль тела Северного Ветра, который, не сводя глаз с горизонта, продолжал удерживать свой внешний периметр внутри предписанного круга. Затем, вновь придав своему телу подходящую для передвижения форму, она двинулась в сторону очередного часового, оставив на посту эмоционально раздосадованного Северного Ветра, разум которого, несмотря на предельно сосредоточенные зрение и тело, теперь был занят множеством мыслей, никак не связанных с воображаемыми варварами.
– До конца его дежурства осталось совсем немного, – подумала она, направляясь к следующему солдату. – Но к тому моменту он уж точно будет готов!
Следующая часовая всегда была одним из проблемных солдат, так до конца и не усвоивших правила дисциплины. И хотя Легкая Поступь никогда не устраивала неприятностей, находясь под непосредственным наблюдением, она явно не соответствовала самому духу игольчатых пехотинцев и никогда бы не заставила вести себя подобающим образом, если рядом не было вышестоящего офицера. К несчастью, одиночество, сопутствующее обязанностям стража периметра, открывало перед ней массу возможностей для разгильдяйства, а ловили ее на этом так часто, что Поступи не удалось надолго удержать ни одно из своих повышений.
– Опять она за старое, – мысленно произнесла Убийца Скороходов, приближаясь к часовой и чувствуя в коре позади своей подошвы пресловутые звуки скрежета. Она внимательно обвела часовую взглядом, но не заметила признаков движения ни в ее теле, ни в дуге выдающегося к горизонту драконьего клыка. Когда часовая заметила ее приближение, скрежет сменился формальным вопросом.
– Кто идет? – прогремела часовая.
– Командир взвода Убийца Скороходов, – отозвалась она.
– Можете пройти, – последовал формальный ответ.
Убийца Скороходов перетекла на одну сторону замершего солдата и рявкнула:
– Встать передо мной!
На секунду замешкавшись, что было плохо уже само по себе, Поступь поспешно заняла место рядом с командиром и вновь приняла официальную позу часового. Убийца Скороходов подползла к освободившемуся месту, сформировала манипулятор и подняла два лежащих там обломка коры. Плитки лежали друг на друге; разделив их, Убийца Скороходов увидела опадавшую на поверхность Яйца пыль, которая состояла из перемолотой коры. Скучая во время дежурства, Легкая Поступь сохраняла внешнюю бдительность, а сама тем временем рассеянно терла плитки друг об друга по своей подошвой. За подобным занятием ее ловили и раньше, так что Убийцу Скороходов это ничуть не удивило.
– Ты и так уже просто пехотинец, так что разжаловать я тебя не могу, – рявкнула она, обращаясь к теперь уже замершей Легкой Поступи. – Но пока ты не усвоишь, что часовой должен все время находиться в состоянии боевой готовности, тебе какое-то время придется пожить безо всяких увеселений. И раз уж это не первый твой проступок, на сей раз наказание будет длиться дюжину оборотов!
Поначалу Убийце Скороходов показалось, будто она заметила в движении Поступи легкую дрожь протеста, но та, к счастью, быстро исправила ситуацию, ответив:
– Да, Командир.
После этого Убийца Скороходов провела Поступь по остальным пунктам ее официального рапорта, а затем удалилась, велев часовой продолжать осмотр периметра; плитки она забрала с собой, чтобы лишний раз не искушать Поступь.
– Дюжина оборотов безо всяких развлечений будет в тягость не только ей самой, но еще и нескольким самцам – как минимум, тем трем, о которых знаю я, – подумала струящаяся прочь Убийца Скороходов. – Не знаю, как она умудряется ублажить сразу всех. Мне и одного любовника за раз вполне хватает.
Уложив злосчастные плитки в одну из своих грузовых сумок, Убийца Скороходов забыла о них до того самого момента, пока их форма не стала помехой во время любовных игрищ с пылким Северным Ветром. Она переложила их на один бок, после чего занялась более важными делами – например, растеканию по коре и нырянию под горячую, массирующую подошву Северного Ветра, пока их глазные стебельки нежно скручивались в единое целое. Они по очереди массировали друг другу верховины, сосредотачиваясь на своих любимых точках. Затем, когда глазные стебельки обоих партнеров туго сплелись, заставив тела прижаться друг к другу своими краями, их взаимные вибрации зазвучали тоньше, и электронный зуд наполнил массаж пикантными нотками. Наконец, в совместном спазме их тел под глазными стебельками Северного Ветра открылась дюжина крошечных периферийных отверстий – изливших небольшую порцию его внутренних соков в дожидавшиеся их складки вокруг стебельков его партнерши.
Убийца Скороходов чувствовала миниатюрные капельки Северного Ветра, которые под действием непроизвольных рефлексов двигались к оболочке ее яйца. Она медленно вернула своему телу более привычную форму и выскользнула из-под Северного Ветра, изможденно распластавшегося по поверхности коры. Оставив его в том же положении, она принялась собирать разные предметы, предварительно выложенные из грузовых сумок. С каждым новым предметом любовная сторона ее личности постепенно сходила на нет. И, наконец, поместив в боковой сфинктер четверной символ, обозначавший ее воинское звание, она вновь превратилась в командира взвода.
Одними из последних она подобрала корные плитки, конфискованные у Легкой Поступи. Их поверхность уже не была плоской – теперь в одной из плиток имелось небольшое углубление, а вторая стала слегка выпуклой. Хотя плитки утратили часть блеска свежесколотой поверхности, в них все еще можно было увидеть свое отражение. Как всегда любознательная, Убийца Скороходов заглянула в обе плитки и с изумлением обнаружила, что в одной из них ее глаза казались меньше обычного, а в другой – наоборот, больше.
Вытянув ложноножку, она смахнула с их поверхности пыль. Изображение стало немного лучше. Теперь, целиком поглощенная желанием разобраться в необычном поведении изогнутых плиток, Убийца Скороходов-изобретатель совершенно забыла и о возлюбленном, и о собственных служебных обязанностях, а ее разум тем временем погрузился в размышления.
В течение многих оборотов Убийца Скороходов проводила свое свободное время за экспериментами с изогнутыми плитками. Поговорив с Легкой Поступью, она выяснила, что та носила плитки уже много оборотов – они помогали ей развеять скуку во время многочисленных обходов периметра, которые ей приходилось делать по долгу службы. Убийца Скороходов воспроизвела ее процедуру шлифовки, и вскоре в ее распоряжении имелось несколько увеличивающих и уменьшающих зеркал. Помимо прочего она обнаружила, что блеск зеркала можно заметно улучшить, доведя его практически до уровня свежесколотых плиток.
Убийца Скороходов потратила немало времени на один из комплектов плитки, пытаясь определить максимальную степень кривизны, которую она могла придать им своей шлифовокой, ведь с ростом кривизны, как выяснила она на собственном опыте, возрастала и сила увеличения, и сила уменьшения. Наконец, ей удалось получить пару зеркал, обладавших удивительным свойством; теперь изображение ее глаза не просто увеличивалось, но и переворачивалось сверху вниз! Оказалось, что если поднести зеркало к самому глазу, его отражение не будет переворачиваться и покажется просто увеличенной копией оригинала, но если зеркало начать отдалять, глаз будет выглядеть все больше и больше, пока, наконец, не заполнит своим искривленным изображением всю поверхность зеркала, после чего вновь отразится сверху вниз.
