Кирилл отодвинул и опустил спинку сиденья, и крепко прижимая меня к себе, и устроил сверху.

Не прекращая жарких поцелуев, я начала нетерпеливые движения. Мне хотелось буквально сгореть в том пламени страсти, что бушевало сейчас, между нами. Такого возбуждения я не испытывала уже много лет, когда ощущения от каждого движения подобны оргазму, когда голова кружится как у пьяной, а сердце выскакивает из груди.

Я отпустила себя, я больше не думала, что делаю кому-то плохо, придаю кого-то. Больше не было этого съедающего чувства вины, было только наслаждение данным моментом. Полное, абсолютное растворение друг в друге.

Я наслаждалась криками и стонами Кирилла. Его упругим, мощным телом. Рука в руке, ладонь в ладонь, его невероятно твердая плоть во мне я стараюсь впустить его в себя максимально глубоко, но иногда почти покидаю, но лишь для того, чтобы снова вернуться, резким не терпеливым движением. И взорваться громким стоном от пронзившего все тело наслаждения. Мне нравится играть так с этим мужчиной. Нравится сгорать в пламени его горящих глаз.

Но терпение Кирилла вдруг закончилось: он прижал меня к себе очень сильно, не давая возможности двигаться, и я покорно замерла, наслаждаясь его мощными ударами, взрывающими меня блаженством изнутри, приближающими невероятную феерию чувств и ощущений. Заставляющими меня впиваться в его плечи снова до крови.

— Хорошо тебе? Хорошо, маленькая моя?

Спрашивал Кирилл, охрипшим от криков голосом заглядывая в мои глаза.

— Да! — выдохнула и тут же задохнулась от его очередного удара, что принес сокрушающее наслаждение.

Даже если бы и хотела солгать, сейчас не смогла бы.

— Моя теперь? Моя?

— Сейчас да.

— Сейчас, и навсегда. Поняла меня? Поняла? 0

Кирилл ускорил и усилил темп, его рука переместилась на мое горло, легонько сжав его и прибавив этим изрядную порцию возбуждения.

— Отвечай!

Новый мощный удар заставил содрогнуться все тело от боли, перемешанной с острым наслаждением.

— Поняла.

— Моя теперь?

— Твоя.

— Вот! Это твоя судьба, быть моей и даже не пытайся больше от нее сбежать. Моя!

Хриплый шёпот мужчины, окончательно свел меня с ума. Я больше не могла сдерживаться, подстроилась под его бешеный ритм и шторм невероятного блаженства не заставил себя ждать. Подхватил, закружил, заставляя распасться на атомы, и мягко опустил с самых вершин космоса на землю

Я упала на грудь Кирилла. Сердце колотилось как взбесившееся, голова приятно кружилась. Чувствовала себя при том до безобразия счастливой и расслабленной.

— Ты, потрясающая, малышка, — прошептал Кирилл продышавшись. Он нежно гладил мою спину и по ней разливались остаточные волны тепла и возбуждения.

Миша, тоже всегда так делал, а я лежала на его плече, нежно целовала его и мурлыкала от сладкой неги. Еще ранним утром того злополучного дня, было так.

Тогда, в честь годовщины, он особенно постарался, прежде, как следует, приласкал языком в самом откровенном месте, и оргазм был не механическим, от пальцев по клитору, а самым настоящим, от его страстных движений во мне и наших жарких поцелуев. Хотя, до Кирилла ему, конечно, очень далеко.

Возраст. От него, как не крути, не убежишь.

Может быть, Он мне и правду сказал про то, что у него уже с возбуждением проблемы и кроме привычной уже меня. Ему необходимо еще что-то. Например, анал с молоденькой, грудастой ученицей. Хотя я, не зная лучшего, была вполне всем довольна всегда. Оргазмы получаю? Получаю. Так чего ж еще можно желать. Глупышка. Оргазмы — они ведь тоже разные бывают.

А Миша получается, ложась в постель ко мне, не моим телом наслаждался, а вспоминал свои аналы с молоденькими шлюшками? Возбуждала его уже совсем ни я?? Интересно — как давно? От этой мысли стало так мерзко, что меня аж передернуло и затошнило.

— Что такое? Что с тобой?

— Со мной, что-то не так, да? Я делаю что-то не то?

— Тебе не кажется, что думать о том, почему он тебе изменил, лежа на мне, немного не вовремя, — усмехнулся Кирилл, правильно истолковав мою мысль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прости. Просто он тогда сказал, что это от того, что я его уже недостаточно возбуждаю, и он вынужден ходить для достижения возбуждения со мной, ходить налево.

— Может быть такое. Но это вовсе не от того, что ты недостаточно сексуальна, или бревно. Даже не думай в этом ключе. Просто возраст, что ты хочешь. А с каждой, новой, молоденькой бабочкой вроде как самооценка поднимается, а вместе с ней и член. Так же похоже на жалкую, неуклюжую попытку разжалобить. Не ведись. Прошу!

— Да ты что! Я как представлю, во скольких еще задницах побывал его член, меня просто выворачивает.

— Мой, не был не в одной. Честное слово Я брезгливый.

— Это единственное в чем я ему отказывала из-за боязни случайно оскандалиться, — призналась я.

— А он настаивал?

— Да

— Часто? Фу! Нет! Молчи! Не желаю знать о своем отце, подобное! Ты потрясающая! Страстная! Чувственная! Гибкая и горячая, как и положено женщине твоего возраста. Не смей и на секунду больше забивать голову его бредом.

— Ты действительно моя живая вода, — я с нежностью коснулась губ мужчины. — Прости, что о нем заговорила.

— Я же живая вода. Со мной можно и нужно говорить обо всем, что способно принести твоей душе исцеление, Кирилл тоже ответил мне нежным поцелуем. — Искупаемся?

Вставать с Кирилла и разрывать очарование момента, очень не хотелось, но надо. Я обещала девчонкам поход в Аква парк. Они все же чуют неладное и совсем приуныли.

— Только чуть обмоемся. Сегодня же Аква парк.

— Черт! Я же Лизу хотел взять! А теперь, навряд ли увижу ее в ближайшее время.

— Прости!

Я снова почувствовала себя жутко виноватой, отомстить Кириллу за обманутые надежды невинным ребенком, для Лены сейчас самое очевидное и простое и нет сомнений, что она пойдет на это.

— Не извиняйся. Все в жизни происходит, так как и должно быть. Запомни это. А Лена остынет, никуда не денется.

— Остыть то остынет, вопрос в том, как скоро?



Думала, что дома дочки встретят радостными визгами в ожидание долгожданного приключения. Но малышки были какие-то пришибленные. Сидели рядышком и что-то тихонечко обсуждали.

— Чего шепчимся? Купальники уже приготовили?

— Мам! А давай сегодня сходим в парк, а завтра соберем вещи и поедем домой, — выдала Аня, явно волнуясь. — Папа ведь там совсем один. Еще болеет.

— Ему очень плохо и одиноко, мамочка! А мы рядом будем, ухаживать будем, и он быстро поправится, — подхватила за Аней, Алина.

— И жить мы здесь совсем не хотим! Мы к папе хотим! Мы соскучились очень.

— А еще здесь очень жарко и мы здесь никого незнаем. А в Екатеринбурге у нас школа, друзья и цирковая студия. Мы обратно хотим! В свою привычную жизнь.

— И к папе!

Я аж обалдела. Две пары зеленых глаз с выражением абсолютной решимости и категоричности, мне, что ультиматум предъявили что ли? Очень интересно! С утра, о подобном они даже и не думали точно!

— Вы, что, с папой говорили? Что он вам наговорил там?

— Он не наговорил! Ему правда очень плохо, а с нами будет лучше. Мы о нем заботится, будем! — категорично заявила Анна.

— Смелые мои! Трепетные девочки! Тем как вы любите своего отца, только гордиться можно! Очень хочется уберечь вас от боли, но и врать вам, я тоже не могу! Хорошие мои! Мы вернемся домой не раньше, чем через три недели. Я ведь тоже болею еще. Забыли разве? Мне много чего еще нельзя делать самостоятельно, чтобы сберечь глазки и не ослепнуть. Как только врач мне разрешит, мы вернемся домой. Обещаю. Но говорю сразу, что жить вместе с папой мы больше не будем. Вы сможете его видеть, когда захотите и когда у него будет время. Ограничивать вас в общение я не стану. Но жить мы теперь будем раздельно.