Кагал имел свое управление, известное под именем «хедер-гакагол», представлявшее собой высшее собрание, причем здание для этой цели строилось на общественные деньги. Близ этого здания помещались бетгакнесит (главная синагога) и бет-дин (талмудическое судилище), возле которого группировались другие кагальные учреждения, вроде зданий братств. В состав кагала входили разные братства и другие лица, как-то: раввин, судья и т. д.

Влияние еврейских братств на общественный и частный быт иудеев было очень велико. «Братства еврейские – это, так сказать, артерии еврейского общества, сердце которых есть кагал», «Нет общества еврейского как за границей, так и в империи, в котором бы не существовало нескольких еврейских братств, и почти нет еврея, который бы не числился членом какого-либо братства». Еврейские братства разделялись на четыре основные категории: талмудическо-ученые, благотворительные, ремесленные и религиозные, и каждая играла свою незаменимую роль.

«У каждого братства есть свои представители, свой учитель, а нередко и своя молельня. Одним словом, каждое братство в отдельности есть маленький кагал, а представители всех братств, которые большей частью принадлежат к высшему слою, все вместе образуют легион верных борцов национально-талмудического знамени, готовый всегда прийти на помощь кагалу при погоне оного за неверными отступниками и непокорными его власти и на защиту каждого индивидуума, затеявшего борьбу с неверными (гоями)». Уходящий в глубокую древность принцип организации братств впоследствии стал прообразом при создании масонских лож.

Кагал распоряжался в своем районе не как скромный общественный управитель, а как князек в своем владении. По правилам Талмуда «Хезкат ишуб» (власть кагала над территорией и населением его района), власть кагала простирается далеко за пределы всех прав какого-либо частного общества. Нееврейские жители кагального района со всем своим имуществом являются здесь какой-то свободной территорией, составляющей, так сказать, государственную или казенную собственность кагала[239], которую он частями продает своим еврейским жителям, или, вернее (как это сравнивает один из компетентнейших авторитетов талмудического законодательства – раввин Иосиф Кулун), каким-то «свободным озером», в котором тот только еврей может ставить сети, который приобрел на то право от кагала. На основании «Хезкат ишуб» каждый иногородний еврей, желает ли он поселиться в каком-либо новом месте, открыть ли торговлю, заниматься ли ремеслом и пр., при всех подобных случаях он напрасно будет опираться на права, которые ему предоставлены местными государственными законами. При власти кагала таковые нередко бывают или совершенно лишними, или нужны только для формы, но они никогда не полносильны, чтобы при каждом из вышеприведенных случаев возможно было обойтись без предварительной сделки с местным кагалом.

Считая нееврейское население своего района, как мы выше видели, своим «озером», кагал продает евреям части этого странного имущества на крайне странных началах. Непосвященным в кагальные таинства продажа, о которой здесь говорится, может показаться непонятной. Возьмем пример: кагал продает на основании своих прав еврею N. дом, который по государственным законам составляет неотъемлемую собственность нееврея М., без ведома и согласия последнего. Какая, спрашивается, здесь польза для покупателя? Полученный им от кагала купный акт ведь не может поставить его к обозначенному в нем имуществу в те отношения, в которых каждый владелец находится к своей собственности? М. ведь не уступит свой дом ради того, что он продан кагалом, и у кагала нет той власти, чтобы принудить его к уступке?! Что же, спрашивается, приобрел покупатель N. на уплаченные им кагалу деньги? В ответ на этот вопрос вот что мы, к сожалению, скажем. С заключением купчей крепости с кагалом еврей N. получил хазака (власть) на имущество христианина М., в силу чего ему предоставлено исключительное право без малейшего препятствия или конкуренции со стороны других евреев стараться овладеть этим домом, как в купных актах сказано, «какими бы ни было средствами». До окончательного же овладения оным хазака предоставляет покупателю исключительное право нанимать этот дом от настоящего его хозяина, заниматься в нем торговлей, давать деньги в рост хозяину и прочим нееврейским жителям оного и эксплуатировать их. Но бывают случаи, когда кагал продает в эксплуатацию еврею даже лиц без недвижимого имущества. Вот слова закона относительно странного права о меропие: «Если человек (еврей) имеет в своей эксплуатации нееврея, то в некоторых местах запрещается другим евреям входить в сношения с этим субъектом и делать подрывы первому; но в других местах вольно каждому еврею иметь дело с этим субъектом: давать ему деньги взаем, подкупать и обирать его, ибо имущество нееврея – все равно что гефкер (свободное), и кто им раньше овладеет, тому оно принадлежит».

Всякий знакомый с жизнью христианского населения (западнорусских земель), писал Брафман, знал, что не было там христианина, не было такого учреждения или такой крестьянской общины, где рядом ни оказался бы еврей: фактор, шинкарь или перекупщик. Он всегда умел втереться, сделаться сначала необходимым, а впоследствии и неизбежным. Но ни отдельному лицу, ни учреждению, ни общине не известен был факт, что это вначале как бы случайное и впоследствии упорное вмешательство еврея в дела и их жизнь основано на праве, купленном данным евреем у кагала с условием исключительного бесконкурентного со стороны других евреев им пользования.

Талмуд, лежащий в основе жизни евреев, еще в древности разделил их на два резко разграниченных между собою сословия – класс управляющих, патрициев, и класс управляемых, плебеев. Вся тяжесть падала на плебейское сословие, так как отправление повинностей по круговой поруке распределялось только патрициями в кагальной избе, где заседали одни лишь патриции-морейне. И обиженный не мог пожаловаться на притеснения и искать защиты у местных властей.

Если «укажем на тот многознаменательный факт, что при таком сильном размножении у нас талмудических учебных заведений и громадном числе праздных людей, знающих Талмуд и им занимающихся, все-таки между десятками тысяч евреев, попавших в русские военные ряды в продолжение больше сорокалетнего отбывания евреями рекрутчины натурою, не попался ни один талмудист-патриций, то вряд ли нужно приводить еще доказательства», что и остальные государственные повинности, налоги и поборы ложились под гнетом деспотического кагала на еврейского плебея.

В состав кагало-талмудической системы входил бет-дин – суд, который существовал в каждой еврейской общине. Бет-дин рассматривал все дела евреев и, несмотря на то что не был облечен государственной властью, судил евреев на совершенно диктаторских правах – решительно и без апелляции.

Вот несколько параграфов из талмудического свода законов Хошен га-Мишпат о бет-дине: «Воспрещено (еврею) судиться в суде нееврейском и в нееврейских судебных учреждениях. Это запрещение не теряет своей силы даже и в таких вопросах, по которым нееврейские законы сходны с еврейскими, и если бы даже обе стороны желали предложить свое дело суду нееврейскому. Нарушающий это запрещение есть злодей; самый же поступок признается равным хулению, поношению и наложению руки на весь закон Моисея».

Бет-дин имел власть наложить на отступника нидуй (исключение из местной общины) и херем (исключение из всего Израиля) и не снимать их с него, пока он не освободит своего противника от нееврейской власти. Этому наказанию подвергался и тот, кто держал сторону отступника, и даже тот, кто употребил бы нееврейскую власть на принуждение еврея к самому еврейскому суду – бет-дину (без предварительного на то разрешения бет-дина).

Но, кроме нидуя и херема, бет-дин располагал еще гораздо более существенными способами воздействия.

Хошен га-Мишпат во второй статье говорит: «Бет-дин имеет власть наказывать плетью не подлежащего наказанию плетью, убивать не подлежащего смертной казни не с целью нарушения закона, а для поддержания его согласно требованию времени». И на основании слов закона кагал приговаривал своего ослушника к смерти («карет» – искоренению), а исполнение своего приговора поручал агенту под именем тайного преследователя.