Вынуждает чувствовать себя жалкой.

Я делаю шаг вперёд. Ещё один. И ещё. Встаю возле них, и, пока тело бьёт нервная дрожь, произношу:

— Арчи, я же…

— Смотри на него, — указывает пальцем на своего друга.

Сглатываю рвущиеся наружу слёзы из-за того, что сейчас произойдёт. Наблюдаю за Арчи, что полностью безучастен.

— Смотри, — с нажимом.

Я опускаю взгляд вниз. На извращенца.

— Я передумал. Сегодня он будет зрителем. Прости, друг, но пока только посмотри. Слушайся, Ди.

Ди.

Слушайся его.

Не могу. Почему он заставляет меня это делать?!

Опять сосать ему при ком-то?

— Опять? — губы трясутся, голос срывается, а я сама не верю в то, что слышу.

— Простынь выкидывай, сучка, — сильный шлепок по заднице выводит из мимолётного ступора. — Хочу всё видеть.

Холодные пальцы сильнее вжимаются в простынь.

— Не перегибай. Я не разрешал её трогать.

Мне хочется выдохнуть. Что хотя бы меня трогать никто не будет. Только этот урод.

— Но поторопить её нужно. Знаешь, Ди, мне пришла новая информация о том детском доме… — внезапно раздаётся рядом.

Руки сами падают плетьми вдоль тела. Сердце замирает, а лёгкие лишаются воздуха.

Ткань небрежно летит на пол, оставляя меня обнажённой.

Это конец. Он так быстро разгадал мою маленькую слабость, которой может пользоваться. Хотя, пистолет тоже бы сгодился. И, наверное, только из-за маленькой сестры, которую он может найти, я всё ещё хочу жить.

И только поэтому дуло пистолета сработало бы безотказно.

— Она у тебя дрессированная? — глумится сукин сын. Опускает огромную ладонь мне на ягодицу, и я с силой закусываю губу до крови. Морщусь.

И, когда он мнёт мою попу своими пальцами, хочу завыть.

— Скажи ему, чтобы перестал, — выпаливаю.

— И характер показывает…

Я смотрю на Арсанова, что наблюдает за рукой на моей ягодице.

— Да, показывает… — опасно тихо проговаривает. — Повернись ко мне полностью.

Я обхватываю себя руками. Поворачиваюсь к нему передом и выдерживаю его взгляд, что скользит с груди по стройному животу вниз. На то, что находится у меня между ног.

— Вот за что рыженьких люблю — на киске цвет охуенно смотрится, — внезапно басит за спиной мужик, прослеживая за взглядом Арсанова.

— Кончай, — быстро отзывается Арчи. Знаю, почему. Не нравятся ему волосы.

— На колени вставай, — отдаёт следующий приказ незнакомый мужик. Даже не Арчи. Должна ли я его слушать?

Не знаю. Поэтому стою. Смотрю вниз.

— Я… — и снова тихий всхлип вырывается из груди. Тот мужчина давит на меня одним присутствием.

Я готова зарыдать.

Но голос за спиной снова приговаривает меня к тому, что я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь.

Громкими, отчётливыми словами, что звенят в голове:

— На колени, Ди. Не заставляй гостя ждать.

В этот момент я становлюсь безвольной куклой. У которой сломался абсолютно весь механизм. Особенно в ногах.

Потому что те подкашиваются. Без опоры. Без каких-либо деталей, что держат их.

Я громко падаю на колени от слабости и снова всхлипываю, выпуская ещё один поток слёз.

Но всё равно вижу из-за плотной и мутной пелены перед глазами, как чужая ладонь опускается на пах. Где ткань брюк заметно натянулась.

Пальцы на молнии и звук летящей собачки вниз — вырывают очередной безнадёжный всхлип. Делает это медленно, с изощрением, словно убивая.

— Не тормози.

Арчи приспускает ткань трусов и вываливает твёрдый уже изнывающий от ласки член.

— Приступай, — нахально хлопает рядом.

И я бы послала их обоих нахер.

Но в голове отчётливо, словно удары барабанов, отбивает одно единственное слово.

«Детский дом»

Смотрю пусто в это самое место. Где мне сейчас придётся орудовать руками, ртом.

Сжимаю зуб до скрипа. От мысли этой. От картины, что мелькает в голове.

Это ужасно.

Но опускаю ладони на колени. Плевать на грудь — Арчи её уже видел.

Опускаю голову вниз и смотрю на подрагивающие пальцы, которые не могу даже сжать в кулаки.

Арчи заставит это сделать. Взять его член на глазах у чужого человека. У него что, фетиш?

Что он сделает потом? Отправит это Волкову? Типа на, смотри, мы тут наслаждаемся представлением. Или просто позабавится сам?

И хоть он говорил, что никому меня не отдаст… Он всё равно находит способ изощриться.

Бандитам и убийцам нельзя верить! А я сделала это. Немного расслабилась.

Мерзкие сволочи!

И мне надо всего лишь податься вперёд, сделать то, что я уже делала.

Мне банально не хватает сил. Ни физических, ни моральных. Последние вообще растворились в небытие.

— Я не могу, — выдавливаю из себя и громко всхлипываю. — При нём не могу.

В знойной и удушающей тишине слышатся только мои всхлипы. Мои рыдания, которыми пытаюсь хоть немного растопить сердце Арсанова.

Но разве можно?

Нет. И я снова это понимаю.

Потому что Арчи хоронит меня заживо, перед этим успев выкопать мне могилу. Собственноручно.

— Тогда можешь сказать Лике пока.

Я застываю и не могу пошевелиться. Гулко бьющееся сердце звенит в висках. Ощущение, что если сейчас вдохну немного кислорода — взорвусь.

Поэтому не дышу.

Как?..

Он уже узнал и её имя?

Вот так вот? Сидя дома и не шевелясь? Быстро.

И также быстро подчиняя меня себе.

Я проглатываю раздирающие слёзы. Пододвигаюсь. Опускаю дрожащие и онемевшие ладони на колени.

— Какая она у тебя медленная, — басит недовольно за спиной. Слышу, как он встаёт. Идёт к нам. — Сейчас потороплю.

Вместо того, чтобы остановить его, Арчи хватает меня грубыми пальцами за подбородок и поднимает его вверх.

— Не хочешь?

Что за идиотский вопрос…

— Не хочу, — выпаливаю.

— Что вы там мнётесь как цел…

Он не договаривает.

А я не веря, смотрю на Арчи. В руке которого я вижу пистолет, что несколько секунд назад лежал на подлокотнике кресла.

Воздух вокруг вмиг пропадает. Я останавливаюсь, не в силах пошевелиться. Не дышу. Округляю от шока глаза.

Но уже после того, как раздаётся громкий и оглушающий выстрел.

И я не сразу понимаю, что происходит.

Хватка на подбородке пропадает. Глаза, что до этого смотрели на меня, смотрят вперёд. Плечи и спину что-то заливает. Горячее такое, противное.

Я резко оборачиваюсь. Вижу, как мужик за спиной падает вниз. Держится за шею, из которой фонтаном летит кровь.

А я ползу вперёд. Подальше от него. От вида крови. От едкого запаха.

Пока не врезаюсь ладонями в тёплые пальцы ног.

Резко поднимаю голову и со страхом, с полным недоумением устремляю взгляд на Арсанова, что спокойно откладывает пистолет на стол.

Не смотрит на меня. Допивает остаток бренди из стакана. Пока смотрю на него с раскрытым ртом, боясь сказать и слово.

Последнюю вещь — не замечаю. Глотаю губами недостающий воздух. Задыхаюсь от одного его присутствия.

И сказать ничего не могу. Не спросить.

Только в онемении смотреть.

А слов, кажется, не надо.

Арсанов встаёт со своего места. Врезается пальцами в моё плечо. Как будто это не пальцы сковывают его, а острый нож. И поднимает.

С лёгкостью, как пушинку.

Ноги не стоят. Подкашиваются, но сильная горячая рука, которую тут же хочется убрать — хватает за талию. Прижимает к себе.

А я ничего не понимаю.

Смотрю ошарашенным взглядом вниз. Потом снова на тело. И на Арчи, что с непроницаемым выражением лица спокойно несёт меня в ванную.

По пути вставляет сигарету в зубы и поджигает её.

Доводит меня до ванны. Небрежно отпускает в неё. А я падаю на негнущихся ногах.

И не знаю, что ожидать от этого человека.

Сажусь попой на холодную сталь. Поджимаю под себя колени, обхватываю сильно руками.

Закрываюсь.

И стараюсь выбросить ужасное зрелище из головы.