Даже не могу прислушаться из-за выстрелов хоть к какому-то голосу.

Но добираюсь до цели.

Дёргаю дверь на себя, поднимаю пистолет, готовый зарядить кому-нибудь ещё раз в голову.

Но сердце обрывается.

Когда вижу свою рыжую занозу.

Сидит на кровати. Прижимается к изголовью.

И безжизненным взглядом смотрит на свои ноги. Бледная, потрёпанная.

Тайфун из гнева и ярости поднимается во всём теле. Я поторопился, убивая Еву. Нет, нужно было её помучить. Этим бы отлично занялся Арс. Он любит это дело.

Внутри все резко падает.

Я делаю шаг к Ди и она поднимает испуганный взгляд вверх.

И в то же время…

Пустой.

Глаза мокрые, губы дрожат.

И только сейчас я замечаю между её ног кровь.

А её слова слышатся уже через плотную вату в ушах.

— А-арчи, его больше нет… Моего малыша больше нет…

Диана

Я плачу у него на руках, вжимая ладони в рубашку. Пачкаю белую ткань слезами и ненавижу всё вокруг.

В том числе и его. Это он оставил меня!

Если бы он сразу поверил мне, то никуда бы не ушёл! И мой ребёнок сейчас был жив!

Но вместо этого… Перед глазами кровь. Режущая боль в животе.

Арчи приехал быстро, очень. Я только успела оклематься. А Волков за это время влепил мне только одну пощёчину. Больше ничего не успел сделать.

Но теперь… Я осталась без малыша.

Да, он был случайным. Его никто не хотел. С самого начала. Я желала использовать его как орудие. И, кажется, поплатилась за это, раз так легко его потеряла, как и обрела.

— Я хочу-у домой, — снова реву, раздирая лёгкие. Хочу забраться под одеяло и громко рыдать. Никого не трогать. Почему всё так?! — Отвези-и.

Опять всхлипываю. Слезы — как воздух. Я не могу без них.

— Тебе нужно в больницу, — над головой звучит мягкий голос.

Только сейчас понимаю, что оказываюсь на заднем сиденье авто. У Арчи на руках. Он не отпустил. Продолжил держать, даже несмотря на неудобство.

Я поднимаю взгляд вверх и вижу лицо. В крови.

И сердце в пятки падает.

Дотрагиваюсь ладонью до его щеки.

— Ты…

Стираю багровую струйку.

— Это не моя.

И опять сердце внизу. От облегчения… Не его.

Снова прижимаюсь к нему. Прикрываю глаза. И сжимаюсь, чувствуя вновь подходящую к горлу истерику. Непрекращающуюся до больницы. Слёзы высыхают, но я всё равно подрагиваю в руках Арчи, пока он шепчет мне на ухо успокаивающие слова. Гладит по плечу до тех пор пока мы не доезжаем до больницы.

И не уходит. Даже не обследовании. Хотя его просят выйти.

Я честно, испугалась за мед. персонал. Думала, Арсанов достанет пистолет и всех перестреляет, но всё обошлось.

Хоть и не до конца…

Спустя неделю

— Звони, если нужна будет помощь.

Я слабо киваю и улыбаюсь.

— Спасибо, — искренне благодарю Арчи.

Вот наши и пути и расходятся.

Почти три месяца рука об руку, тело о тело… И сейчас я ухожу. Лика уже сидит в машине, ждёт меня, ожидая переезд в новый дом. Я пока ей ничего не объясняла. Почему так смешно и почему её «папа» будет жить отдельно.

И что теперь мы сами по себе. Я этого захотела.

Поняла, что не могу жить в этом мире. Хоть и жуть как не хочу уходить. Но надо. Я потеряла одного ребёнка, и не готова потерять ещё одного. Свою сестрёнку. И ещё возможных будущих детей.

Их мир — войны. Мне в них не выжить. Я не готова рисковать всем, чтобы крутиться в нём. Рядом с Арсановым.

Хотя расставаться больно.

Арчи всю неделю был рядом. Не отходил. Даже когда я бездушно смотрела в стену, не говоря ни слова, он сидел рядом. Нудно, скучно, сверля стену взглядом. Ни разу не заикнулся. Изредка выходил из палаты. Приносил мне вкусняшки в виде фруктов. И шоколадки, хотя врач мне их временно запретил.

И велел после первого обследования ещё несколько дней понаблюдаться. Хотя я наотрез отказалась и дальше ходить на узи и обследования. Одного хватило. Каждый раз слышать одно и тоже было больно.

Спустя пять дней меня выписали.

Я просидела ещё в своей комнате два дня, обдумывая самое важное решение в своей жизни. Я хочу уйти. Что и сказала Арчи. Боясь, что он не отпустит.

Это тяжело. Мы привязались. И ещё сильнее сделала это в последнюю неделю, когда он поддерживал меня, утешая. Хотя я видела, что и ему нелегко.

Я увидела в нём поддержку. Опору. И влюбилась. Тяжело это осознавать.

Особенно когда наше знакомство началось так ужасно.

А потом всё это навалилось… Защита. Удочерение Лики. А потом этот караул у палаты… Он ведь мог уйти. Я для него — никто. Всего лишь средство для мести.

Мы достигли нашей цели — Волков в тюрьме. Его посадили через трое суток. Когда суд подтвердил, что этот ненормальный держал в подвале двух девушек. А в подвале дома наши тонну холодного и огнестрельного оружия.

Ко всему этому добавилась ещё и перестрелка. По данным свидетелей — люди Волкова повздорили и начали стрелять друг в друга. И теперь ему грозит пожизненное заключение в тюрьме строгого режима…

Ева мертва. Это было для меня удивлением. Я думала Арчи убивает мучительно. Но нет.

И теперь нас больше ничего не связывает. Только чувства. От которых я готова избавиться ради безопасности не только себя, но и Лики.

Именно поэтом сейчас разворачиваюсь. Сжимаю кулаки, чтобы не расплакаться.

Не думала, что будет так больно уходить.

Но у нас было соглашение. И именно поэтому он не препятствуя мне.

— Позвони, как доберёшься, — доносится со спины.

Поджимаю дрожащие губы и еле сдерживаюсь, чтобы не развернуться и не пойти к нему снова.

Лучше бы он молчал.

— Угум.

Я открываю двери автомобиля и сажусь в салон. Не поворачиваюсь к окну, а придвигаюсь к Лике.

— А папа не пойдёт? — поднимает голову и хлопает своими карими глазками.

Скрип моих зубов наверняка слышен далеко отсюда.

— Нет. Мы с тобой вдвоём, — отвечаю холодно.

Обнимаю её за плечи, и всё же натягиваю улыбку.

Ребёнок не виноват, что сестре сейчас плохо. Настолько, что хочется рыдать. Но нет. Не буду.

Ведь ничего плохого не произошло. Хотя бы сейчас.

И я просто шагаю в новую жизнь.

Спустя два месяца

Не понимаю. Месячных нет, я ещё и располнела. Грудь стала больше, как и живот.

Я многое ем, да. От нервов. Однажды чуть не подсела на алкоголь, проявив слабость. Благо вовремя поняла, что нельзя. Надо работу найти. Пока мы живём на деньги Арчи.

Он зачем-то присылает мне их каждый месяц.

Хочу отослать обратно, но понимаю, что нам не на что будет жить.

А пока я пользуюсь. Как он сказала, подарив этот дом — награда за сотрудничество.

И я её приняла. Вроде нормально живем, а тут… Где мои месячные? Из-за выкидыша?

Именно из-за этого я иду в клинику на следующий день. Сначала к терапевту. И только потом ко врачу. Делает прогноз — из-за гормонов.

Но когда прихожу к гинекологу… Всё меняется. Она водит валиком по животу и произносит:

— Так вы беременны, — смотрит на меня как на дуру.

— Как? — срывается с губ. Не верю! — У меня выкидыш был два месяц назад.

Она выгибает бровь.

— Да? Ну, видимо нет. Вот, смотрите.

Я смотрю на экран, на котором показывается всё, что происходит у меня в животе.

И вижу его.

Бьющееся сердце.

— Не может быть… — слёзы на глаза наворачиваются. Закрываю рот руками и в голос чуть не рыдаю. — Но как?… У меня и кровь была, и… Обследования. Сказали что нет плода…

— Ну, девушка, кривой значит, врач был. Или недоглядел, или оборудование плохое, — жалуется. — Сейчас подрос и видно всё прекрасно. Чудо же. Вы, наверное, столько слёз пролили…

Я зажимаю рот ладонью и не сдерживаю маленькую истерику.

Пролила. И не мало…