Я выхожу из комнаты, закрываю за собой дверь. Иду в спальню. И останавливаюсь.

Зачем?

Не знаю. Прислушиваюсь. Ди в комнате нет. В ванной вода льётся.

И ноги сами ведут туда.

Я толкаю незакрытую дверь и сразу же замечаю испугавшуюся девчонку. Хватается за шторку, которую давно пора выкинуть. Я ей даже не пользуюсь.

— Ты офигел? — лепечет.

Преодолеваю расстояние между нами за какой-то шаг. Приближаюсь к ней, вырываю шторку из рук под ошалевший взгляд. И ни о чём не думая прижимаю Валевскую одним рывком к холодной стене.

Сука.

Стоило увидеть раз — и все тормоза слетают.

А голову заполняет её тело. Бледное, словно фарфор. С большой грудью и розовыми сосками, которые хочу вобрать рот и укусить. С округлыми бёдрами, которые хочу мять ладонями. Но сейчас я хватаю её ими за запястья и пригвождаю к стене.

И выхожу из себя. Цепляюсь взглядом за рыжие мокрые волосы, что липнут к телу. К тонкой шее. К Щекам. Ключицам.

И как тяжело вздымается её грудь.

— Арсанов, отпусти, — шипит на меня.

И блять…

Заводит меня это.

Я делаю всё наоборот. Впиваюсь в её влажные губы и насилую их. Терроризирую, чувствуя долбанную ваниль. У неё всегда прикус такой. Нежный.

Проникаю язык в её рот, сплетаюсь с её языком. Она не отвечает. Скорее борется, пытаясь отстранить меня. Но это только сильнее раззадоривает и распаляет.

Руки сами отпускают её запястья и перемещаются на бёдра. Мягкие, но в то же время упругие.

Ди отталкивает меня, но ненадолго. Я срываюсь как долбанная псина, перед которой положили кусок мяса.

И я не сдерживаюсь. Гуляю руками по её телу, имею сладко рот, не видя границ.

Я хочу её. Постоянно. В любом ракурсе, в любом состоянии. Когда подавлена, когда плохо. Или смеётся, радуется. Противостоит мне. Последнее — как раз самое возбуждающее.

Когда в платье её снова увидел — тормоза сломались. Это было не наказание. Ебаная пытка. Хотел уйти, но и пары секунд не выдержал — опрокинул и трахнул.

И вновь долго не выдерживаю. Она обвивает мою шею руками, чтобы не упасть, а я толкаюсь в неё одним толчком, предварительно спустив штаны. Двигаюсь в ней резкими толчками. Ненасытно, грубо, выдыхая ей ругательства прямо в рот.

Сука она. По-другому не скажешь.

Ненавижу её.

Странным меня делает.

Настолько, что не замечаю ничего. Вдалбливаюсь в её податливое тело.

И сильнее завожусь под её дыхание и тихое мычания. От её выражения лица башню сильнее рвёт. Голову назад откидывает, выгибается в моих руках и приоткрывает губы, закрывая глаза.

С ума сводит. Как и руки, гуляющие по моим плечам. Ноги, что обвивают меня за таз.

И я всё же не выдерживаю — наклоняюсь и кусаю за сосок. Фетишист. Но не могу ничего поделать. Её грудь ахуена.

— Больной ублюдок, — шипит мне на ухо.

А я усмехаюсь. Вновь вхожу в неё, заполняя до основания. Толчками, рывками, до боли в яйцах толкаясь в неё.

Не думая, что где-то спит Ева. Израненная, искалеченная. Вообще плевать. И то, что дверь открыта. А она увидеть это может.

Только сильнее член ныть начинает.

Напрягаюсь и снова изливаюсь в Диану, балдея от того, как её лоно сокращается, сжимая меня. Такое тугое, мокрое и моё.

Протяжный стон на ухо прибавляет сил. И я готов ещё. Но пока тяжело дышу, утыкаюсь в её шею носом. Втягиваю этот запах. Моего блять шампуня. Скажу, чтобы не трогала. Задрала пахнуть мною. Поэтому, наверное, и покоя не даёт, сучка.

— Урод, — летит мне в ухо. — Импотент. Ненавижу тебя.

Я усмехаюсь. Каких-то пять минут, а я уже прихожу к оргазму. И ещё хочу. До зудящего члена.

— Тише, киска, — говорю игриво ей на ухо. — Хозяин может наказать за коготки.

И я делаю это. Отрываюсь от стены, тяну её следом. Но тут же поворачиваю её к себе спиной. Вдавливаю её грудь в плитку вместе с лицом. Хватаюсь за её шею и очередной раз за этот день вхожу в неё.

А потом наказываю. Выбивая стоны, доводя до белой горячки. Она даже кричит моё имя. Но мне этого мало. И я беру своё. Сполна. Так и продолжая играться с маленькой нагельной девчонкой, трахая её и наслаждаясь этими минутами.

Диана

Я встаю с кровати и шиплю от боли. Ладонями случайно нажимаю на бёдра. Чёрт, я его убью. Между ног приятно, но болезненно ноет. Как и всё тело. Особенно щека. Надо же ему было меня к стенке прижать! Хоть помыл меня после того как кончил. Раза два или три. И снова в меня.

Я напоминаю себе банку со спермой.

Придурок. Больной.

Теперь еле встаю на ноги. А те подкашиваются.

Но сушняк одолевает.

Выхожу из комнаты и иду на кухню. Хватаю там бутылку. Возвращаюсь обратно и слышу шевеления из соседней комнаты. Невольно заглядываю в неё через маленькую щель. Там же Ева спит. Надо узнать как у неё дела.

И то, что вижу — удивляет.

Спокойно стоит у окна. Потягивается, улыбается. Уже одетая и довольно-таки бодрая. Стало лучше? Ага, и теперь будет мешаться под ногами.

Отпрянув от двери — разворачиваюсь. И иду к себе в комнату.

И думаю. Не о ней. А о том, как она сюда попала.

Мы много петляем, прежде чем приехать домой. Не знаю зачем, чтобы Слава не знал где мы? Тогда как Ева нашла его квартиру? Как я помню — внизу стоит охрана. Почему девушка прошла так свободно? Те не предупредили.

Я как-то попыталась ночью выйти. Меня тут же обратно запихали. А потом ещё Арсанову написали — я видела, как мужик сообщение печатал.

И чего-то я всё же не понимаю.

Если Волков привёз Еву, допустим, к этому зданию, почему не зайдёт сам?

У него хватает людей и власти. Боится Арсанова? Или за меня?

Надо будет утонить несколько вопросов у него. Чисто ради интереса.

А пока заваливаюсь спать.

Завтра я планирую встать пораньше и преподнести Арчи подарок. Чтобы как следует задобрить его. А потом… Кое о чём его попросить.

Я кидаю бумажки на стол и смотрю на ледяное лицо Арсанова. Он, можно сказать, в шоке. Нет, злится. Ну, да. Я пришла такая и давай бумажками кидаться.

Ещё и в таком виде.

Откровенном.

Не сказала бы, что прям очень.

Но на мне только лифчик. Кружевной, чёрный. Придерживает грудь. И шорты джинсовые. А под ними стринги, которые выглядывают из-под ткани. Жутко некомфортно, но раз моё тело так на него влияет, почему бы и нет?

Я бы даже надела ошейник ради такого дела, но нет. Ева увидит — я от позора не отмоюсь. Да, гордость у меня ещё есть.

— Что это?

Я присаживаюсь на стол прямо возле него. Специально выпячивая попку. Эротично, сексуально. И это работает. Взгляд метает то на меня, то на бумаги.

— Это план дома Волкова, — поднимаю ладонь в воздух и дотрагиваюсь до его обнажённого плеча. Не каждый день увидишь полуобнажённого парня с утра пораньше, работающего за ноутбуком. Который я, кстати, и отодвигаю в сторону и сажусь на его место, широко расставив ноги. Ну, не сильно. Так, чтобы удобно было.

Что ещё такого учудить, чтобы взгляд этот с искрой не пропал?

— Можешь послать туда, нууу, каких-нибудь плохих парней, устроить перестрелку, вшиу-вшиу, — я делаю пальцы в виде пистолета и честно пытаюсь его расслабить.

Даже ладони к его волосам подношу. И пальцами в них цепляюсь. Поднимаю голову вверх, отрывая от своей груди.

Фетишист, ей-богу.

— Или камикадзе с бомбой. Я честно не знаю твоих приёмчиков. Но вдруг тебе пригодится, — заглядываю в его глаза. И вот его ладони уже на моих бёдрах. — Там также все его любимые предприятия. Вот уничтожишь то, что с машинками и ему будет как минимум хреново.

— Ага, — бесцветно отвечает. — С чего такое рвение к сотрудничеству?

— Как? Хочу быстрее это закончить, — это факт. — Что нам мешает убить его?

Искренне не понимаю!

— Мы его не убьём, — скользит по бёдрам. — Посадим за решётку. В саму-ую худшую тюрьму и с наихудшими людьми.