Ту, что произошло несколько минут назад.

Он убил его!

Даже не поменялся в лице! Рука не дрогнула!

Неожиданно тёплая вода окатывает сверху. Опускается на волосы, плечи, что забрызганы кровью.

— З-зачем? — вырывается.

Я его не понимаю.

Не понимаю!

Ни тогда, ни сейчас. Когда он вальяжно садится рядом. На холодную плитку. Расставляет колени в стороны. Сильно затягивается и на выдохе приказывает:

— Кровь отмывай.

Мои руки от его слов начинают двигаться самостоятельно.

Арчи вздыхает. Хватает рядом стоящий гель для душа. Поднимает его в воздух над моей головой.

— Глаза закрой.

И я закрываю. Боюсь сказать хоть одно лишнее слово.

Вдруг он меня так же?..

Гель льётся сверху на лицо. Который я размазываю дрожащими пальцами. Смываю водой. Открываю глаза.

Греюсь и всё же не выдерживаю, немного успокаиваясь. Вопросов в голове и коктейль чувств на душе — полная тележка.

Поворачиваю голову к нему.

Сканирую взглядом человека, что даже не смотрит на меня. Затягивается и выпускает клубы дыма изо рта.

— З-зачем ты это сделал? — нахожу в себе силы. — Сначала сказал при нём, а потом…

Резко устремляет свои синие глаза. Именно синие. Потемнели в одно мгновение.

И я снова дрожу от его взгляда.

Он прожигает ледяными глазами, в которых нет ничего, кроме равнодушия.

— Я же сказал, что трахать тебя буду только я. Рот иметь тоже. А он… Явно хотел нарушить мои планы. Я отдам тебя тогда, когда ты станешь мне бесполезной.

— Тогда… — я ничего не понимаю. Уже стала бесполезной?

Но вопрос озвучивать не приходится.

Арчи сам его знает.

Поэтому расслабленно откидывает голову назад. Снова затягивается.

Делает это красиво. С каким-то особым шармом. Не будь он редкостным говном — он бы понравился мне в реальной жизни.

— Я хотел посмотреть насколько далеко ты готова зайти ради этой девчонки. Эксперимент показал… Хороший результат.

Он замолкает.

— И что теперь? — выпаливаю.

Он хмыкает.

Поворачивает голову в мою сторону. Медленно, выжидающе, как хищник.

И отчего-то я боюсь услышать ответ на свой вопрос.

— Теперь… Я думаю, могу выслушать твоё предложение о сотрудничестве…

— Сотрудничество? — я не верю в то, что слышу. Кажется, оглохла от шока на оба уха, поскольку переспрашиваю второй раз. — Сотрудничество?

— Ты же так этого хотела, — выгибает иронично бровь. — Передумала?

Он встаёт, чтобы уйти, но я хватаю его за руку.

Не для того, чтобы он остался.

Будь во мне сейчас силы — я бы вцепилась ему в лицо. Расцарапала бы ногтями. Но нет. Из меня словно всё высосали. До капли. Ноги не двигаются, и даже хватка пальцев на его руке выходит жалкой.

— Ты всё это затеял, чтобы узнать… — я не слышу собственного голоса. Слёзы вырываются из глаз, когда понимаю одну вещь. — Насколько сильно я прогнусь под тебя?

— Отчасти, — хмыкает. — Зато теперь точно знаю, что ты никуда не денешься. Из-за той мелкой девчонки.

— Не вмешивай её сюда, — сжимаю его запястье. — Она тут не при чём.

— Не собирался, — хмыкает. — И у меня есть мораль. Я не трогаю детей. Женщин — да. Но если не трону я — тронут мои люди. Мне нужен рычаг давления на тебя. И я его нашёл. Поэтому теперь я могу быть смело уверенным, что ты будешь слушаться меня, не испортишь мой план и будешь покорной.

Я слушаю его, а самой так и хочется плюнуть ему в лицо.

— Я не буду покорной, — бесцветным голосом обращаюсь к нему. — Никогда.

— Тебя только это заботит из того, что я сказал? — выдыхает дым и тушит сигарету о плитку.

Я поджимаю губы. Отстраняю от него свою ладонь и обхватываю себя руками. Домываю оставшуюся кровь, замолкая.

— И тебе не интересно, что мы будем делать дальше?

Я останавливаюсь. Голова сама наклоняется вперёд. Укладываю её между коленями и понимаю, как же у меня сейчас нет сил говорить с ним. Меня до сих пор трясёт.

— Я не хочу об этом говорить сейчас, — всхлипываю куда-то себе в кожу. Как же это было страшноо-о!

— Оставь меня, пожалуйста!

Я не знаю, что делает Арчи. Я его не слышу. Вода продолжает биться о плечи, тело. Заглушает любое движение.

Или это я ухожу в себя.

Через некоторое время перестаю плакать. Не от того что мне хватило. Нет, мне не хватит. Мне жуть как хочется напиться. Уйти от всего этого хотя бы на десять минут.

Но вместо этого я сижу здесь. Потому что выйти боюсь. Тело увидеть. И на Арсанова наткнуться.

Не шевелюсь.

И не замечаю, как под тёплой водой, в тишине, засыпаю, прямо сидя в ванной, прижав коленки к груди.

Чувствую, как двигаюсь. Но не на своих ватных ногах. Ощущение, что несут.

Но этого никак не может быть.

Я в плену у узурпатора, что недавно велел мне отсосать ему на глазах у его друга. Устроил испытание на прочность, которое я провалила. Именно, что да. Провалила.

Я так устала, что не в силах открыть глаза. И если это Арсанов, что несёт меня на руках — надо сказать, чтобы он отпустил меня. Но нет. Вместо этого я молчу. Даже губы не шевелятся. Позволяю ему меня нести и дальше.

Если это он вообще.

Съеживаюсь от холода, от воды, что стекает по моим плечам. И дёргаюсь.

— Есть хочу, — внезапно выпаливаю.

В животе пустота. Спазмом скручивается в самом центре.

Я не ела около двух дней.

Когда бежала, узнав, что он ищет меня. Кусок в горло не лез. А потом и времени не нашлось.

Может, поэтому такая слабость? Не знаю…

Но с каждым шагом я улетаю всё дальше.

— Утром поешь, — раздаётся сверху.

Ну да…

Даже если бы он немного показал гостеприимство, я бы всё равно не смогла поесть.

Потому что отключаюсь. Не засыпаю, а именно в один миг, как лампочка, от одного нажатия на кнопку — вырубаюсь, лишаясь электроэнергии.

Встаю с кровати и смотрю любопытно в окно. Утро. Такое холодное. Хотя в квартире тепло. Но на улице пасмурно. Благо снег не идёт — тогда было бы ещё хуже.

А меня и так добивает живот, что громко урчит. Нет, ревёт. Как умирающий на суше кит.

Осматриваюсь по сторонам. Нахожу на тумбочке какую-то чёрную майку.

Поднимаюсь на ноги, чувствуя слабость. Дохожу до тумбы и накидываю на себя чистую вещь. Хотя для меня она сейчас настолько грязная, что я бы выкинула её в мусорку. Им пахнет. Пропитана полностью. Не телом, а порошком. Даже он не даёт мне покоя.

Но я не избавляюсь от неё только потому что он увидит меня голой.

Да, ничего необычного, но я хотя бы буду чувствовать себя защищённой.

Но недостаточно.

Поэтому беру одеяло, заматываюсь в него. Оно огромное, в пододеяльнике. Смотрю в зеркало — ходячий снеговик. Сейчас в самый раз.

О чём я вообще думаю в доме больного на голову человека?

Громко выдыхаю и выхожу из комнаты. Мне всего лишь нужно сделать несколько шагов — и я окажусь в гостиной.

Труп всё ещё там?

Наверняка.

Арчи скорее всего пошёл спать сразу же, как… что? Отнёс меня в комнату? Я ведь уснула в ванной. Да, он спокойно мог пойти спать, несмотря на труп в гостиной. В этом я уверена.

А я вот в своих силах — нет. Что выдержу, когда опять увижу его.

— И что ты здесь стоишь? — неожиданно раздаётся равнодушный голос, от которого одеяло чуть не падает из рук.

Я оборачиваюсь.

Сильнее прижимаю его к себе.

И встречаюсь с голубыми, бесноватыми глазами.

— Я есть хочу, — выдаю смело. Голод выедает желудок изнутри.

Арсанов на мои слова вальяжно проходит мимо. Словно вчера ничего не произошло. И меня это дико раздражает.

Я поворачиваюсь, иду за ним. Опускаю взгляд в пол, на свои ноги, лишь бы не видеть труп. Ещё бы не мешало закрыть нос, чтобы не чувствовать наверняка смрад от разлагающегося мужика.

Но вместо этого сильнее сжимаю одеяло на груди. Прохожу несколько шатких метров и внезапно врезаюсь в тёплое тело.