Впервые за все время она представила все так подробно. Он крепко держал ее, прикрыв ладонью глаза и шепча ей что-то на ухо. Наверное, единственный раз в жизни она чувствовала себя такой защищенной. В этом кошмаре он не бросил ее, хотя тоже потерял мать, а держал и успокаивал.

Ей казалось нелепым вспоминать об этом после стольких лет, но картина тех страшных событий, вставшая перед ее мысленным взором теперь, оставалась такой же яркой и живой, как и прежде. Она помнила сдавленные крики и шум борьбы, глухой звук падающего тела и эти детские, но такие сильные руки, удерживавшие ее.

— Вам просто повезло, что вас не убили. И много было нападавших?

— Да, целая шайка.

— Вам повезло, — повторил господин в коричневом сюртуке. — Совершив такое преступление, они наверняка не собирались оставлять в живых свидетелей. Таких повесить мало.

Хескет выглянул в окно, и она вдруг вспомнила, где находится и что может произойти. Она нащупала в сумочке пистолет — он ждал своего часа, ее спокойный и невозмутимый защитник.

— Далеко еще до Строберри? — спросила она Хескета.

— Еще далеко.

Они догнали длинную вереницу фургонов, поднимавших за собой огромные облака пыли. Возчик хлестнул лошадей, чтобы обогнать караван и первым прийти к небольшой придорожной станции. Окруженный клубами пыли, дилижанс остановился перед зданием станции, возле которого, прислонившись к стене, сидел индеец, у коновязи топталось несколько лошадей.

На станции Хескет сторонился Гриты, прогуливаясь в одиночестве среди деревьев поодаль от дороги. К ней подошел возчик, кивком головы указав на Эла.

— Странный тип, держится обособленно. — Он сплюнул. — Сразу видно: себе на уме. Уилл Крокетт не единственный, кого он загнал в угол. На его месте я бы позаботился о том, чтобы приобрести себе надежных друзей.

— Почему вы так говорите?

— Он голоден, этот тип. Голоден, как волк, и будет грызть жертву, пока не сожрет ее с потрохами. И то, как он отобрал «Соломон» у Уилла, служит тому подтверждением. Прииск нужен ему целиком, и, если я хоть что-то смыслю в этой жизни, он задался целью заполучить его.

— Но ведь не стал же он связываться с такими людьми, как Маккей, Фэйр или, к примеру, Шэрон.

— Пока нет. Решил сначала проглотить мелкую рыбешку. Он ненавидит Сутро. Тот хочет осуществить идею Адольфа и проложить туннель между приисками, но сколько бы денег ни потребовалось для этого Сутро, от Хескета он не примет ни цента. Он всегда старается избегать его.

— Как вы думаете, где на дилижанс могут напасть? — спросила Грита.

Он пожал плечами.

— Где-нибудь между Строберри и долиной Надежды. Джо Поттавоттами хорошо знает местность и наверняка понимает, что мы не выберем путь на долину. Иногда мы пользуемся этой дорогой, когда остальные занесены снегом, но я думаю взять севернее, на Кингсбери-Грейд. Там, где дорога под гору, упряжка может идти только шагом, так что всаднику ничего не стоит срезать путь и зайти вперед.

На станции они получили хороших лошадей. Хескет первым забрался в дилижанс. Господин в коричневом сюртуке застегнул все пуговицы на пальто, хотя в карете было тепло. Теперь он сидел спиной к Грите и вполоборота к Хескету. Манфред заметил перемену, но ничего не сказал Грите.

Подъем стал круче, дорога — извилистей, снег под деревьями — глубже. Снаружи заметно похолодало. Грита несколько раз задремывала, рассеянно думая о Ричарде Манфреде. Как и остальные актеры, она не знала о нем ничего. Он как-то смутно упоминал о труппах, с которыми ему приходилось работать на Юге. Разноплановый актер, Манфред оказался более чем средним режиссером. Похоже, он досконально изучил свою профессию. Он выглядел выше среднего роста. Смуглое лицо с орлиным профилем и ровными белыми зубами, обрамленное темными волосами, привлекало внимание. О таких говорят: не красив, но чертовски обаятелен. Держался он со скромным достоинством, хорошо одевался и не любил распространяться о себе. В последнем спектакле ему особенно удалась финальная сцена, нечто вроде попурри, завершавшего представление, в котором каждый из актеров пел, танцевал или проделывал смешные трюки. Все это он исполнял с одинаковой легкостью и непринужденностью. Его возраст, образование да и все его прошлое оставалось тайной. И если другие актеры, будучи вне сцены, мучались сомнениями на свой счет, то Манфред, напротив, был полностью уверен в себе.

Дилижанс поднялся на вершину залитого солнцем горного склона. Перед извилистым спуском возчик придержал лошадей и оглянулся, потом, стегнув их, вознамерился пустить быстрым шагом, и тут из-за деревьев раздался голос:

— А ну стой, Дэйв, приехали!

Возчик остановил упряжку. Хескет отпрянул назад, в темный угол дилижанса. Грита сжала в руке пистолет.

— У меня ничего нет, — мирно проговорил возчик. — Видишь, в ящике пусто.

— Зато есть пассажиры! — весело отозвался бандит. Справа и слева от него из кустов появились еще двое.

— Вот что, ребята, у меня едут женщины. Актрисы, — все так же мирно продолжал Дэйв. — Вы же знаете, как в Вирджинии ждут их. Хочу предупредить вас, парни, если хоть волос упадет с их головы, считайте, что петля вам обеспечена.

Бандит, вступивший в разговор, который, судя по всему, и был Джо Поттавоттами, револьвером указал на дилижанс:

— А ну выходите! Никого не тронем.

И тут вмешалась Грита:

— Друзья мои, у вас три пушки против наших шести. Ну так как, выходить нам или нет?

— Леди права. Вы, ребята, остановили не тот дилижанс. Лучше вам убраться подобру-поздорову, — крикнул Манфред, держа оружие наготове. — Вам не удастся нас ограбить. Убьете одного, зато мы перестреляем вас всех. Ну так что?

Мэри Такер и господин в коричневом сюртуке тоже держали в руках револьверы. Грита обернулась к сидевшим в дилижансе мужчинам:

— Господа, цельтесь получше, старайтесь не промахнуться.

Элберт Хескет держал револьвер на коленях, Грита смотрела прямо на него.

Джо Поттавоттами явно попал в затруднительное положение. Еще ни разу за всю свою преступную жизнь ему не приходилось останавливать дилижанс, набитый вооруженными пассажирами, настроенными столь решительно. Обычно путники послушно выходили, без сопротивления выкладывая все свои ценности. Джо знал свое дело и не имел ни малейшего желания испытывать судьбу.

— Ладно, леди, ваша взяла! — весело крикнул он. — Поезжайте своей дорогой, будем считать, что мы квиты.

Дэйв взмахнул кнутом, и упряжка тронулась. На прощание он помахал разбойникам, и они ответили ему.

Элберт Хескет неторопливо вернулся на свое место, он держался крайне настороженно. Джо Поттавоттами устроил налет неожиданно и все же потерпел неудачу. Но кто мог подумать, что они станут сопротивляться! И потом, все пассажиры оказались вооружены!

Внезапно его охватил приступ ярости. Проклятая баба! Эта грязная… Он постарался взять себя в руки, хотя все еще дрожал. Но никто не обращал на него внимания, все обсуждали случившееся. Только она, эта Редэвей, молчала. Где же наконец Ваггонер?

Приступ ярости миновал, повергнув Хескета в состояние опустошенности, он дрожал, словно попав под порыв ледяного ветра. Мысли мешались у него в голове, и ему захотелось выпрыгнуть на ходу из дилижанса и умчаться в лес. Обхватив колени руками, он пытался обрести прежнее спокойствие. Нападение произошло, а Джекоб так и не заявил о себе, и это, скорее всего, означает, что он все еще ждет удобного случая. Интересно, знает ли Ваггонер этого Джекоба?

Наконец Хескет взял себя в руки, пытаясь хорошенько все обдумать. Теперь Эл уже не сомневался, что акции находятся у Гриты. Он должен завладеть ими!

Мысль о налете на дилижанс показалась ему довольно удачной. Забрав какие-то вещи, бандиты безусловно отдали бы ему акции. Выведя из игры Маркуса Зетцева, Хескет не сомневался, что сумеет провернуть сделку, даже попади эти акции в чужие руки. Он не припоминал случая, чтобы ограбление пассажиров сопровождалось какими-нибудь трудностями, если, конечно, в карете не находился вооруженный курьер. Кто же мог ожидать, что эта проклятая баба, какая-то актрисулька, так ловко возьмет все в свои руки, проявит такую решительность и смекалку и организует вооруженный отпор. Проделай она подобный трюк с Ваггонером, тот вряд ли бы справился с нею. Он даже не мог упрекнуть Джо Поттавоттами за отступление. Тот правильно поступил, ведь начни он стрельбу, дилижанс превратился бы в решето, но тогда те, кто сидел внутри, уж точно перестреляли бы их всех как зайцев. Но где же Ваггонер? Теперь все зависело от него.