У самого входа в штрек он остановился, пристально оглядел его и махнул рукой.

— Здесь пустая порода. Это и по схеме было видно. Всего лишь «конь» и ничего больше.

— А что такое «конь»?

— Комстокская залежь представляет собою разлом, образовавшийся миллионы лет назад, который простирается приблизительно на четыре мили в длину. Когда он образовался, газы из земных недр начали подниматься вверх. Здесь повсюду бьют горячие ключи, они-то и выносят золото и серебро на поверхность. Но потом гигантские осколки начали откалываться от скал и падать в этот разлом, вот и получилось то, что горняки называют «конем». В сущности, это полоса пустой породы, которая пролегает между насыщенными рудой пластами. Наткнувшись на такое место, вы должны решить — либо вы продолжаете работу, либо прекращаете ее, считая, что ничего, кроме пустой породы, вас там не ждет.

По пути в сорок девятый штрек Тревэллион время от времени останавливался и озирался. Немного погодя он произнес:

— Мы теряем время. Здесь ничего нет.

— Тогда почему…

— Он сказал то, что есть на самом деле. Здесь действительно нечего брать. Кажется, впервые в жизни Хескет не солгал.

Вэл указал на землю под ногами. Вдоль стены тянулась широкая черная полоса грязи, она почти доходила до колеи, по которой они двигались.

— Это оползень. Каменные пласты нередко перемежаются со слоями грязи и глины, которые под огромным давлением выталкиваются в свободное пространство, возникающее во время прокладки туннеля.

— И что?

Он пожал плечами.

— Если глина пошла, то она уже не остановится, поэтому там, где ведутся работы, должен быть один или двое рабочих, которые занимаются только тем, что выгребают глину и выносят ее наружу. В противном случае она со временем заполнит весь туннель.

— Вы хотите сказать, она может заполнить все это пространство?

— Да, ведь вместе с нею из стен сочится вода. Кроме Комстока я видел подобное только однажды — в одной заброшенной шахте в Орегоне. Грязь заполнила там почти все рабочее пространство, снесла крепления и вытолкнула их наружу.

— Неужели ничто не может остановить ее?

— Ничто, пока она не заполнит собою все вокруг.

Грита вздрогнула и, повернувшись к Тревэллиону, проговорила:

— Давайте выберемся отсюда!

Но не успели они сделать двух шагов, как впереди раздался глухой удар, и мощный порыв всколыхнувшегося воздуха затушил их свечи.

Грита стиснула руку Тревэллиона.

— Вэл, что это было?

Она почувствовала запах пыли и чего-то еще, совершенно ей незнакомого.

— Это взрыв, Грита, — сказал Тревэллион. — Стойте и не шевелитесь, пока я не зажгу свет.

— А этот запах… что это?

— Пороховой дым, — ответил он. — Боюсь, мы влипли в неприятную историю.

Грита слышала, как стучит ее сердце. Она смертельно испугалась.

Тревэллион чиркнул спичкой и зажег свечи.

— Давайте-ка посмотрим, насколько плохи наши дела, — сказал он и направился вдоль колеи к устью квершлага. Но устье исчезло — вход в туннель завалило огромными осколками породы и обломками деревянных креплений.

Тревэллион поднял свечу и посветил. Взрыв устроили так, что оба входа в квершлаг оказались завалены. Вэл задумался, пытаясь вспомнить, как залегли пласты вдоль туннеля. Интересно, какова площадь, охваченная взрывом? И какое расстояние отделяет их от остального мира? Вероятно, очень большое…

— Потушите свечу, Грита, — сказал он. — Нам нужно беречь воздух.

— Мы в ловушке, да, Вэл? — Грита изо всех сил старалась совладать со страхом, звучавшим в ее голосе.

— Да, все очень ловко подстроено. Теперь понятно, зачем он оставил записку — хотел возбудить наше любопытство и заманить нас сюда.

— Но, Вэл… ведь нас же найдут… Найдут, когда придут завтра на работу!

— Завтра воскресенье, и никто на работу не выйдет. А скорее всего, Хескет вообще распустил рабочих, сказав, что мы собираемся нанять своих.

— А мистер Сэнтли? — Грита цеплялась за малейшую возможность, как за соломинку.

— Он живет далеко, около Генуи, и вернется не раньше понедельника. Если Хескет не придумает, как устранить его вообще.

Он обнял ее за плечи.

— Грита, давайте смотреть правде в глаза. Никто не придет сюда, никто не будет искать нас и задавать вопросы. Во всяком случае, какое-то время.

— Значит… значит, это конец? Неужели мы умрем здесь?

Он мрачно улыбнулся.

— Может, и так. По крайней мере, мы хоть знаем, чего нам ждать. Никто не будет нас искать, и спасение в наших собственных руках. — Он махнул рукой. — Сядьте вон там и подумайте о чем-нибудь хорошем, а я поработаю.

Мелисса сидела на кухне за столом, когда вошел Джим Ледбеттер.

— Привет, Джим! Проходи, садись.

— Спасибо. — Он снял шляпу и пробежал пальцами по волосам, потом подошел и сел напротив.

— Не видала Тревэллиона?

— Он не заходил уже несколько дней. Я все думала об этом, Джим. Мне кажется, он влюблен.

— Может, и так, только я что-то волнуюсь. Я-то думал, он сразу появится, когда узнает, какая здесь произошла перестрелка. Кстати, как Тиэйл? Что о нем слышно?

— Совсем плох. Удивляюсь, как он уложил их обоих. Они подошли с двух сторон, один окликнул его, а когда он обернулся, другой выстрелил. Первый тоже начал стрелять. Одного он ухлопал сразу, потом упал, перекатился на бок и уложил другого. Никогда не видела ничего подобного!

— Так ты была там?

— Да. Они подкрались у меня на глазах, я хотела окликнуть его, но опоздала — все произошло слишком быстро… Джим, надо предупредить Трева.

— Предупредить Тревэллиона? О чем?

— Джим, ты когда-нибудь слышал о Чистильщике?

— О Топоре? Конечно. Он убил одного моего знакомого парня на границе с Орегоном. А что такое?

— Он здесь, в Вирджиния-Сити.

— Неудивительно, Мелисса. Подобный сброд так и тянет в эти края.

— Не в этом дело, Джим. Он приехал сюда за Тревом. Он разговаривал с этим жутким Ваггонером, который расспрашивал повсюду о Треве. Трев считает, что именно он украл у него золото. Они поздоровались как лучшие друзья… Потом заходили в кондитерскую, и я слышала, как они упоминали имя Тревэллиона. А еще они говорили о каких-то Риге и Лесе.

Ледбеттер насторожился.

— Это те двое, что стреляли в Джекоба. Они из шайки Ваггонера.

— Джим, Топор знает Трева. Помнишь, когда мы ехали сюда? Где-то между Грязнулей Майком и Строберри, точно не помню, нам повстречался всадник, такой красавчик со светлыми волосами, он тогда еще проводил Трева долгим, пристальным взглядом… Я видела его после, в Калифорнии. Это и есть Чистильщик, Джим. Это и есть Топор.

Ледбеттер допил кофе. Все это, конечно, догадки. Но может оказаться и правдой. Топор с Ваггонером беседовали как старые приятели, Ваггонер — дружок тех двоих, что пытались убить Тиэйла. Все сплетается в один клубок.

— Пожалуй, поеду, попробую что-нибудь разузнать. Мелисса, если Трев объявится, расскажи ему все как есть. Пусть будет начеку.

Когда Джим скрылся за дверью, Мелисса подбежала к окну и долго смотрела ему вслед. Тревэллион сказал, что Джим влюблен в нее. Тогда это показалось ей нелепым. Но что, если это правда? А какой он замечательный человек — прямой, честный, порядочный! И почему она до сих пор увлекалась не пойми кем?!

Кристиан Тэпли только что закончил работу и собрался уходить, когда подъехал Ледбеттер.

— Тревэллион? Нет, Джим, не видал. Вообще-то я ждал его — думал, вместе съездим проведаем Тиэйла.

— К нему сейчас нельзя. Он очень плох, и ему нужен покой. Послушать доктора, так он на ладан дышит,

Ледбеттер набил трубку.

— Вот что, Тэп. Не нравится мне все это. Что с Тревом? И в кондитерской не появлялся, и здесь его нет.

Тэпли ухмыльнулся.

— Лед, да ты сам прикинь-ка. Эта красавица актриса… Ты разве не замечаешь, что он от нее без ума?

— Может, оно и так. Я тоже думал об этом. Только и ее нигде нет.