Манфред не знает Топора, следовательно, ничего не заподозрит.

Воскресным утром в кондитерской было тихо. Мелисса проснулась поздно, сходила в церковь и вернулась. У плиты хлопотал единственный повар, высокий, худой парень с рыжеватыми волосами и кустистыми бровями, приехавший сюда из Нью-Гемпшира с мечтой разбогатеть, вернуться на побережье и провести остаток своих дней, занимаясь рыбалкой.

— Гарри, когда поставишь противень, присядь, пожалуйста. — Мелисса сделала глоток кофе и выглянула за дверь.

На противоположной стороне улицы блондин в костюме черного сукна привязывал к стойке лошадь. Как это обычно бывает на Западе, Мелисса сначала заметила лошадь и только потом обратила внимание на седока. Такую роскошную лошадь мог позволить себе человек состоятельный или преступник. Ведь преступникам нужны сильные, выносливые животные, способные покрывать огромные расстояния.

Незнакомец огляделся и направился к кондитерской.

— Гарри, к нам посетитель. Угости его кофе, а когда он уйдет, расскажешь мне, что ты о нем думаешь.

Дверь открылась, незнакомец вошел и снял шляпу. Мелисса сразу узнала в этом светловолосом красавце с несколько заостренным подбородком человека, встретившегося им однажды на дороге.

— Прошу прощения, мэм, у вас открыто?

— Да-да, проходите, присаживайтесь. Гарри, принеси, пожалуйста, кофе.

Он сел за ближайший столик и огляделся.

— У вас здесь так тепло и уютно, — улыбнулся он, оглядываясь. — Даже не припомню, чтобы встречал когда-нибудь такое прелестное местечко и такую очаровательную хозяйку.

— Попробуйте наш кофе, — предложила Мелисса.

Лицо его озарила ослепительная улыбка.

— Непременно. — Он махнул рукой. — А у вас что-то тихо сегодня.

— Еще рано. Все крикуны не проспались со вчерашнего дня.

— А вчера вечером вроде стреляли?

— Стреляли?! Ах да! Только не вечером, а средь бела дня.

Положив себе в кофе сахару, гость сел на стул, широко расставив ноги, и поставил чашку на стол.

— Думали, застигнут его врасплох — подкрались сзади с двух сторон, — пояснил Гарри.

— Так они уложили его?

— Да какое там! Конечно нет. Этот Джекоб Тиэйл старый лис, его так просто не проведешь. Они, конечно, успели всадить в него изрядную порцию свинца, но все-таки он разделался с ними. Все произошло в считанные секунды.

— А из-за чего сыр-бор разгорелся?

Гарри пожал плечами.

— Кто знает? Они приехали в город недавно, известно только, что зовут их Лес и Риг.

Незнакомец отхлебнул кофе.

— Должна быть какая-то причина. Тиэйл работает на кого-нибудь?

— Да, он телохранитель этой актрисы, мисс Редэвей.

— Редэвей? Ишь ты! Я слыхал о ней. И что, она молода?

— Лет двадцать. И к тому же очень красива. Красивее женщины я не видел.

Мелисса не вмешивалась в разговор, наблюдая за посетителем. Она ясно видела, что он не просто беседует, лишь бы скоротать время, а хочет что-то выведать.

В этот момент открылась дверь, и на пороге показался Джим Ледбеттер. Он окинул взглядом комнату и заметил чужака. Тот, улыбаясь, обратился к нему:

— Здравствуйте, сэр. — Потом, допив кофе, поднялся из-за стола. — Ну что ж, мне пора. Спасибо за прием. — Положив на стол монету, он взял шляпу и метнул взгляд на Джима, все еще стоявшего в дверях.

— Ищете кого? — загнав в угол рта сигару, процедил Ледбеттер.

— Я-то? Может, и ищу, а может, и нет. А вы тот самый Ледбеттер, который занимается перевозками?

— И не только ими, — сухо ответил Джим.

— Можете передать Тревэллиону, что Топор ищет встречи с ним. Топор… или А. К. Элдер.

Ледбеттер перекатил сигару в другой угол рта.

— Ваше имя ему прекрасно известно. Он прочел его на рукоятке револьвера, который вы обронили, когда удирали.

Улыбка исчезла с лица Элдера.

— В следующий раз удирать не стану.

— Вот как? Вы еще, может, скажете, что стрелять умеете?

— Готов попробовать.

Ледбеттер подошел к стойке и сказал:

— Эй, Гарри, дай-ка мне ружье. — Гарри протянул ему двустволку. — К вашим услугам, мистер Элдер.

Тревэллион очнулся, почувствовав на плече чью-то руку.

— Вэл! Вэл! С вами все в порядке?

Он быстро сел.

— О, простите. Я, кажется, уснул. Устал смертельно.

— Могу себе представить. — Глаза их встретились. — Вэл, я уже не маленькая, так скажите мне всю правду. Неужели это конец? Неужели мы никогда не сможем выбраться отсюда?

— Только не в этом месте. — Он кивнул головой в сторону дыры. — Прошлой ночью мне удалось пробиться, но там оказался следующий завал. Если его расчистить, за ним будет еще один.

Он наклонился и поднял с земли кирку.

— Зато я нашел вот это. Вероятно, кто-то из рабочих забыл.

Грита в недоумении смотрела на него.

— Грита, помните схему квершлага, которую мы видели в конторе? Вы хорошо рассмотрели ее?

— По-моему, да.

— Тогда не подскажете, какой длины он приблизительно был?

— Мне трудно сказать, ведь я только глянула разок и все. Ну… кажется, футов пятьдесят…

Она отвернулась и вдруг вцепилась Тревэллиону в руку.

— О, Вэл! Посмотрите, что это?

Справа, из-под дощатой обшивки стен, толстая, словно гигантская змея, ползла глина.

— Да, это оползень. Пройдет время, и он заполнит здесь все. Он всегда появляется словно ниоткуда. На многих приисках Комстока возникают оползни. Глина тысячелетиями лежит, заключенная между каменными пластами, но стоит образоваться какому-нибудь пространству, и она находит выход. Очень может быть, что этот взрыв дал толчок оползню. На некоторых приисках существуют даже специальные люди, вся работа которых заключается в том, чтобы выгребать глину и вывозить ее на поверхность.

Тревэллион взял кирку. В слабом голубоватом свете свечи глаза Гриты казались двумя темными впадинами на бледном лице.

— Так вы полагаете, длина квершлага около пятидесяти футов? Я уже пробовал обмерить его шагами и подозреваю, что другой туннель находится не более чем в семи или десяти футах от устья.

— Но ведь это твердая порода, Вэл!

— Порода тут разная. Здесь, как и во всем Комстоке, она содержит полевой шпат и глину. Иногда потолок рушится целыми огромными кусками из-за того, что порода крошится. Сядьте в сторонке и молите Бога, чтобы не случилось беды. Однажды рабочие на одной из соседних шахт, буря породу, наткнулись на горячий источник, вода почти закипала в нем, а пар обжигал с тридцати футов, эти ребята еле унесли ноги.

— Так здесь бьют горячие источники?

— Еще какие! В некоторых местах жар достигает такой силы, что до камней невозможно дотронуться. Несколько горняков даже погибло из-за этого.

Тревэллион выбрал место и сделал пробный удар в стену. Сейчас главное — пробить хотя бы небольшую брешь, чтобы пошел свежий воздух. Интересно, понимает ли Грита, что означает голубое пламя свечи?

Свеча горела слабее, пламя все больше становилось голубым — воздух кончался. Тревэллион размахнулся, ударил киркой по стене, от нее откололся большой кусок. Если бы у него была кувалда, дело пошло бы быстрее — уж никак не реже пятидесяти ударов в минуту. Он работал упорно, не думая ни о чем другом. Стены мерцали в полумраке тысячами слюдяных искорок, отражавших пламя свечи. Тревэллион остановился. Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь их дыханием — ни единого звука, ни малейшего дуновения свежего воздуха. Если даже их отсутствие заметят, никому не придет в голову искать их именно здесь.

Он снова ударил киркой по стене, отколов приличный кусок породы.

— Надо бы поосторожней, — пробормотал он себе под нос, — иначе можно сломать рукоятку.

Тело его покрылось потом, брюки потемнели, пропитавшись этой драгоценной влагой, каждая капля которой теперь была на вес золота. С неизменной отчаянной яростью Вэл боролся с каменной стеной, откалывая от нее куски, которые падали к его ногам, поблескивая серебром. Лишь глухие удары кирки, врезавшейся в стену, и его тяжелое дыхание нарушали тишину замкнутого пространства.