Спустя еще минут десять вылезли и мы. Тихо прокрались к калитке, выбрались наружу и потопали в сторону дома.

— Не, ну это надо быть таким наглым?! — возмущалась по дороге я.

— Линка, остынь. Нам еще дерево сажать?

— Какое нафиг дерево?

— Вот это.

Егорка высыпал мне в ладонь с десяток яблочных семечек. Зажав их в кулак, я продолжила возмущаться:

— Три магнитофона импортных, три пиджака замшевых, портсигар серебряный. Тоже три! Откуда только в людях столько наглости и непорядочности?!

— Да, успокойся, систер.

— Блин, не могу!

Внутри все кипело и булькало. Даже про больную ногу забыла, а зря. Братец пихнул меня плечом (и даже несильно), в этот момент я наступила на подвернутую конечность, резкая боль прошила до самых мозгов, я споткнулась, покачнулась и полетела в придорожную канаву, полную дождевой воды.

Плюх! Бульк! Хлюп! Твою мать!

Последнее, похоже, вслух.

Когда я вынырнула, парни ржали впокатуху, причем оба.

— Не смешно! — рыкнула я, выбираясь из канавы. — Руку дай! — ни к кому конкретно не обращаясь, но руку подал Егор.

Парень закряхтел на публику, но довольно быстро вытащил меня на дорогу.

— Похоже, дерево мы сажаем завтра, — констатировал он, оглядывая мой жалкий внешний вид.

— А я семечки потеряла, — мстительно заявила я.

— Тогда считай, посадила. Ну, по хатам! И бегом, пока не простыла.

Егорка подхватил меня под руку, не обращая внимания на то, что сам при этом промок, и поволок в сторону дома.

Времени уже много, предки и так ворчать будут, мы опоздали минут на десять. Да еще и за "купание" влетит. Эх, детские проблемы!

А завтра снова в бой. В смысле на тарзанку и стройку вместо гариков.

— Расширь границы сознания! Отринь закостенелость мышления! Прими образ мыслей тела, и омолоди по его подобию душу! — откровенно кривлялась я, сидя в очереди перед кабинетом. Рядом, подперев стеночку, стояли Егор с Лехой, оба с одинаково понурым и крайне виноватым видом. — Отринула, блин!

Быстро замахнувшись правой рукой, я попыталась влепить подзатыльник Егору, который на тот момент стоял рядом. Мальчишка уклонился, отскочил в сторону и перебежал за Леху, придвинув упирающегося братца ко мне поближе. Очередь, кто недовольно, а кто с улыбкой, косилась на нас. Скандал был забавный.

— Ну, ладно этот остолоп малолетний, — второй подзатыльник также не достиг цели, и к бушующей мне опять придвинули Егора. — Но ты-то, ты-то, блин, взрослый здравомыслящий (вроде бы) человек, — Егор опять увернулся, но по уху когтями схлопотал, схватился за поврежденный орган слуха и обиженно покосился на меня. — А ну стоять на месте, когда я тебя бить изволю! — завопила (в пределах разумного) я, но парнишка и не подумал выполнять. Вместо этого он опять стал подталкивать ко мне Леху.

— Блин, о чем я говорю, — скорбно схватившись за голову, запричитала я, — сама такая же! Вы меня заразили. Точно! Вы меня покусали и заразили!!! До встречи с вами я была нормальным человеком, а сейчас…

На этой патетичной ноте в рекреацию с интервалом минут в пять (чтоб народ отсмеяться успел) зашли следующие пациенты.

— Кто последний? — вопросила дородная бабулька, таща на буксире… горшок в косухе и на ножках. Судя по длине ножек, "горшку" было лет десять не меньше. И в этом возрасте доумиться нахлобучить на башку ночную вазу… Но самое веселое — поверх посудины была повязана шапочка-ушанка. Ну да, на улице-то холодно.

— Я-а-а-а, — подвывая и подхрюкивая, еле ответила бабушке я.

Остальная очередь от меня не отставала. Ничего не видя, зато прекрасно слыша сдавленные смешки, "горшок" попытался по-тихому слинять, пока бабка отвлеклась на поиск сидячего места, но далеко не ушел. Первый же дверной косяк встретил его радостным бам-м-м, гулко разнесшимся по всей рекреации.

— Ванечка! Куда!

— Побег из курятника не удался, — констатировала я, и тут же отвлеклась на следующих вошедших.

Это была семейная пара с ребенком. Она — зеленоватая с лица худая длинноносая блондинка, он — жгучий брюнет с кавказскими корнями, несущий на вытянутых руках за подмышки ядрено-рыжего пацана лет двух. Мелкого заморочки предков мало волновали, он явно чувствовал себя превосходно и радостно улыбался всем собравшимся.

— Простите, — робко начала мамочка, — вы не пропустите нас без очереди?

— С чего бы? — тут же возмутилась бабушка "горшка", не отрываясь от процесса расшнуровывания ушанки.

— У нас ребенок, похоже, иголку проглотил. И теперь она из попы торчит.

— И что?! Мой вон вообще сейчас задохнется. А вы что вообще сюда приехали, раз торчит, значит, вышла. Вынули бы и все!

— Не вынимается, — грозно проговорил папа (???) малыша.

— Передо мной будете, — я махнула им рукой.

— Следующий, — раздалось из кабинета, и открылась дверь, выпуская заплаканную девочку с загипсованной рукой.

— Проходите, — тут же предложила родителям рыжика девушка примерно моего возраста.

— С чего вдруг?! — опять влезла бабка. — Тогда и нас пропускайте!

— Ага, щаз!

И быть бы скандалу, если бы не появились следующие потерпевшие. С лампочками во рту. Восемь человек. Восемь!!!

На логичный вопрос зачем, в ответ мы услышали лишь "ммм-мм-м".

А потом была мамаша с близнецами лет семи. Парнишки красовались огромными шишками и разбитыми носами, а мать все время на них орала. Потом разговорилась с соседкой и поведала страшную историю. Эти два брата-акробата, насмотревшись по ящику цирка, решили поиграть в воздушных гимнастов. Подставили табуретки, перекинули веревку через турник, а другой конец привязали к резинке от трусов и оттолкнули табуретки. Мать прибежавшая на ор, застала двух остолопов с разбитыми носами и в рваных трусах. Вот в травму привезла, чтобы проверить наличие мозгов и возможность их сотрясения.

Следом привели мальчика, который укусил себя за глаз… прищепкой, благо, не с зубцами. Потом была малышка, проглотившая лизуна (мячик такой противно-липкий), и девочка с огромной занозой от кактуса в губе. Он, видите ли, не цвел, она его поцеловать надумала, а в это время младший братик решил пошутить. Пошутил. И апогеем человеческой глупости на сегодня стал мальчонка лет пяти, который кувырнул на себя ведро краски в гараже и, ничего не говоря родителям, решил сам себя отчистить бензином. Чистился-чистился, и услышал, что папа рядом ходит, закрыл дверь, а света-то в гараже не было, вот пацан и доумился свечку зажечь… Хоть он и не сильно обуглился, но его все равно тут же по скорой отправили в ожоговое.

— Следующий!

Я внутренне подобралась, выдохнула и открыла дверь. Римма Степановна была на своем месте, в той же позе и с тем же вопросом.

— Медицинский полис и документ, удостоверяющий личность, — не отрываясь от записей, потребовала бабка.

— Телефон облздрава, — со вздохом предложила я альтернативу.

— Опять ты!

— Опять я, — лишь пожала плечами, готовясь к всплеску недовольства, но старушка удивила. Она кривенько улыбнулась мне, как старой знакомой, и спросила:

— Что опять?

— На больную руку упала. Боюсь, что доломала.

— Посиди, сейчас доктор подойдет, — и опять углубилась в записи.

Вскоре из смежного кабинета выплыл слегка окосевший врач с легким флером перегара. Этот экземпляр был молод и непривлекателен, ни как мужчина, ни как человек. Бывает, смотришь на человека и понимаешь, что "ну, рожа твоя мне не нравится".

— Что у нас тут? — еле сдержав ик, вопросило это нечто в белом халате, а я тут же с тоской вспомнила доброго дядю Женю…

— Да ладно тебе, Линка, что ты так завелась? Нормально же все! — через полчаса, идя на безопасном расстоянии от меня, уговаривал Егор. — Даже трещина дальше не пошла.