— Нет, — сказала она твердо. — Никогда.

И вышла из зала.

Спустя пару дней Элли вызвали к майору Рамирес «для серьезного разговора». Все мы прекрасно понимали, на какую тему будет вестись этот самый разговор. Но никто из нас не мог даже представить, чем это все может закончиться.

— Боишься? — спросила я Элли, когда мы сидели в комнате и ждали регулятора Граймс. — Эта Рамирес — стерва еще та.

— Чего мне ее бояться? — Она только повела плечом. — Она человек. Такой же, как ты, как я или коммандер Шарп. Люди не могут сделать непоправимого, Тара. Я верю в это.

— А я верю в то, что ты абсолютно зря это сделала, — сказала я. — Я не просила у тебя поддержки. А теперь ты пострадаешь из-за меня.

— Слушай, да брось ты этот комплекс супергероя, — Элли встала и прошла к шкафу. Я не видела ее лица. — Я пошла против него не потому, что пожалела тебя. Я сделала это… потому что так было правильно.

Сзади подошла Касси, и я обернулась, чтобы посмотреть на нее. Она стояла, облокотившись на стенку, и ее лицо впервые за все время не выражало абсолютно ничего — ни радости, ни насмешки, ни тревоги. Я насторожилась: это было совершенно не похоже на ее обычный беспечный нрав.

— Тара, подойди-ка сюда, — сказала она. — Хочу с тобой поговорить.

Я бросила быстрый взгляд на Элли, но та сосредоточенно копалась в своих вещах, как будто уже собирала их на выход. Мне было неизвестно, отчисляют ли из Гарнизона — и если да, то за что. Касси наверняка знала это, но почему-то мне не хотелось спрашивать ее ни о чем. Ответ мог дать только один человек — и я, вспомнив об этом, вдруг поняла, насколько сильно я хочу его увидеть.

— В чем дело, Касси? — Мы отошли подальше от остальных и встали у окна. — Ты про то, что мы устроили на первой тренировке?

— Ага, — вздохнула она и взяла меня за запястья. — Тара, я все понимаю. Мы все немного в шоке от методов мистера Берка, и никто не знает, что может выкинуть в следующий момент. Но то, что сделала ты… Тара, это сумасшествие, — в ее голосе послышалась тревога. — Ты не подумала о том, чем это может кончиться для Элли? Нет? Конечно же, не подумала. А ведь все, что ты говоришь или делаешь, автоматически задевает кого-то другого, неужели не понятно?

— Понятно, — пробурчала я. — Теперь уже да…

— В этот раз досталось Элли, — не унималась Касси. — А затем твои красивые слова могут навредить кому-то другому — например, мне или кому-нибудь еще…

— И что теперь? — разозлилась я внезапно. — Пойти к нему и извиниться? За такое не извиняются, Касси. За такое умирают.

— За что «такое»?! — переспросила она тоже слегка раздраженно. — Да забудь ты эти пафосные фразы, в конце-то концов!.. Если ты собралась умирать, умирай где-нибудь в другом месте, хорошо? — Касси вдруг схватила меня за плечи и заглянула мне в глаза. — Я не хочу, чтобы ты пострадала. Ни из-за своих слов, ни из-за твоей склонности пороть горячку. Ни из-за чего.

Я отвернулась от нее и посмотрела на дверь. Элли в комнате уже не было, и я не представляла себе, как она могла так тихо ускользнуть. Меня поражало, насколько спокойно она пошла туда — к человеку, который мог уничтожить ее одним своим словом и над которым никто из нас не имел абсолютного контроля. Вернее… кое-кто все же был, но вряд ли он мог помочь. А мне? Мне-то что оставалось? Просто сидеть там и прятаться за широкой во всех смыслах слова спиной Касси Шеридан?..

— Знаешь, я кое-что вспомнила, — сказала я, не оборачиваясь, чтобы не видеть ее глаз. — Мне нужно уйти.

«Мне нужно уйти». Прозвучало с интонацией человека, который больше всего хочет, чтобы его остановили. В какую-то секунду я и вправду захотела, чтобы Касси схватила меня за руку и с ходу придумала десяток причин, по которым мне нельзя никуда уходить. Но она молчала, и я медленно пошла к выходу. Остальные девчонки не обратили н это никакого внимания, как и на уход Элли, но Касси продолжала молча смотреть мне в спину, как будто ожидая, что я одумаюсь и вернусь сама. Не нужно было иметь глаза на затылке, чтобы почувствовать это, и не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, о чем думает эта девица.

Я толкнула дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь отделаться от гадкого чувства, будто я совершаю какой-то позорный побег. В какой-то мере это было правдой: Элли ушла, потому что была уверена, что права, а я ушла, потому что мне больше некуда было деться. Теперь я и вправду думала, что это моя вина. Что мои громкие слова вполне могут испортить репутацию и мне, и Элли, и всему сектору. Того, что я сказала, было уже не исправить — да я и не знала, стоило ли раскаиваться в своем порыве. Но я знала кое-что еще: я могла взять ситуацию под свой контроль. И я собиралась это сделать — для Элли, для себя, для всех нас.

Я оттолкнулась от двери и направилась в учебный корпус, к кабинету майора Рамирес. Я не знала точно, где он находится, но была готова отыскать его даже на краю света и достать даже из-под земли. Отыскать, достать, заявиться туда собственной персоной — без приглашения — и рассказать, как все было на самом деле. Что это я посмела перечить тренеру, который, наверняка, пытался сделать все для нашего же блага, чтобы мы научились выживать и защищать себя… Внутри что-то предательски заныло: я вспомнила о Шарпе.

Как же странно было не видеть человека всего лишь пару дней и скучать по нему так, как будто мы не виделись веками. Илай Морено не заполнял эту пустоту, да и Логан тоже. Первый лишь усиливал мою злость и раздражение, постоянно появляясь у меня на пути, а второй делал для меня все, что мог, но он… но это не он обещал мне защиту и поддержку, и это не он доверился мне в момент случайной слабости. Никто из них не мог заменить мне Николаса Шарпа. Я вдруг поняла, в чем причина странной притягательности этого человека: он мог заменить весь мир, но никто не мог заменить его.

По дороге в учебный корпус я изо всех сил старалась не думать о нем. Не вспоминать его взгляд, его голос, его слова. Потому что это было странно, ненормально, неестественно и глупо — так привязаться к человеку, которого ты знаешь от силы две недели. Потому что это было неправильно. Я чувствовала, что слепну, что скоро моя зацикленность на нем перерастет в зависимость, но мне это нравилось, и я не могла остановиться. А где-то глубоко внутри звенела тонкая невидимая жилка: если бы на месте Берка тем утром оказался Шарп, поступила бы я так же, как тогда?..

Я в очередной раз свернула мимо длинной вереницы аудиторий и собиралась подниматься на следующий этаж, как вдруг позади меня послышался голос:

— Тара!

— Логан? — Я обернулась и вздохнула с облегчением: не прогадала. Мы не видели друг друга с той вечеринки, и я была рада встретить хотя бы его. — Знаешь, такое чувство, будто ты меня преследуешь.

Я тут же отметила про себя, что в моих мыслях эта фраза предназначалась Илаю Морено и звучала гораздо более резко. Но Логан не заметил подвоха: он подошел ближе и прикоснулся к моей руке.

— А у меня такое чувство, будто вселенная специально ставит тебя на моем пути, — сказал он. — И мне это нравится, знаешь ли.

— Слушай, только не начинай, — Я убрала его руку. — Мне семнадцать, тебе за двадцать, да мы и не знакомы толком…

— Это можно исправить, — улыбнулся он, сверкая глазами. — Как насчет… сегодня, после ужина? Мы могли бы выйти прямо из столовой и сходить куда-нибудь…

— Куда сходить? — рассмеялась я. — Только не говори, что ты знаешь тайные местечки Гарнизона, куда впустят только меня и по твоему особому приглашению. Поверь мне, я на это не куплюсь.

— А если спуститься в приемную? — Логан устроил ладонь у меня на локте. — Там есть кафе для приезжих…

Я наигранно вздохнула.

— То есть, как я понимаю, ответа «нет» с самого начала даже не предполагалось?

— Если ты и хотела сказать мне «нет», то боюсь, оно прозвучало как «да», — снова улыбнулся он. — Я же вижу, Тара. Я все вижу.