Настала тишина. Война была в разгаре, и мы смотрели друг на друга, как враги. Готова поклясться, в те секунды каждый из нас представлял обведенный мелом на земле силуэт противника. Я мысленно вернулась к той ночи, о которой он говорил, и сдалась этим воспоминаниям без боя. Сделала бы я то, что сделала тогда, если бы знала, кто он на самом деле? Я не знала. Милосердие умерло во мне вместе с любовью к нему, а может быть, и раньше. Но в том, что я уже сделала, я не раскаивалась.

И не собиралась.

— Уходите, — сказала я хрипло. — Просто уходите… пожалуйста. Нам больше не о чем с вами говорить.

— Девочка, которая любила, стала ненавидеть, — произнес Шарп, как будто обращаясь к самому себе: глаза его смотрели куда-то сквозь меня. — Что ж, значит, все и вправду кончено.

— Нет, — прошептала я.

Он этого не слышал. Развернувшись, он похромал прочь по коридору, и я — некстати, как всегда — вспомнила наше прощание под кабинетом Ронды Уоллис, тот момент, когда он рассказал мне, что уходит. Тогда это было сродни катастрофе, и я не знала, что мне делать дальше. Теперь же, по логике вещей, я должна была быть несказанно рада тому, что этот человек уйдет, но я не чувствовала даже этого. Наоборот — я хотела, чтобы он остался. Шарп должен быть здесь в тот день, когда я разрушу Гарнизон до основания, подумала я вдруг. Он ошибался — ничего еще не было кончено. Любовь не была перемирием, любовь была лишь стадией войны. Все развивалось по хорошему сценарию: вражда была лишь следующей сценой.

Шарп ушел, а я осталась стоять, все еще вцепившись в прутья. Внезапно справа от меня раздался шум, и понад стенкой скользнула чья-то тень.

— Эй! — вскрикнула я.

— Это я, — донесся его голос, и на свету я увидела Илая Морено.

Он быстро приблизился ко мне, и я поняла, что он все слышал. Но мне уже было плевать — равно как и на то, что ему может быть нужно от меня. Подойдя ко мне, он быстро выудил из кармана нечто, похожее на ключ и в два счета справился с замком. Дверь почти бесшумно отворилась, но я все еще стояла на месте, не понимая, что происходит.

— Мистер Морено! — сказала я таким тоном, каким другие люди обычно спрашивают «какого черта?». — Что вы делаете?

— Спасаю тебя, — фыркнул он и огляделся по сторонам. — Тара Темпл, ты мне нужна. Пойдем со мной.

Я успела подумать, что ради этих слов любая девчонка Гарнизона была готова хоть в лепешку расшибиться. Но потом я посмотрела на лицо Илая, и мне почему-то резко стало не до смеха.

— Что случилось? — спросила я требовательным шепотом.

— Послушай, ты удивлена, я знаю, — начал он слегка нервно. — Ты удивлена, напугана и еще немного хочешь меня убить, но это сейчас не главное. Пойдем со мной, Тара. Это — наш шанс.

— Шанс на что?

Ответа не последовало. Смерив меня с головы до ног и остановив взгляд на моих тяжелых ботинках, Илай Морено сгреб меня в охапку и потащил за собой.

Наверное, я находилась в состоянии шока, потому что до меня не сразу дошло, что можно начать отбиваться и кричать — ведь именно это я должна была делать, когда меня насильно куда-то тащат. Драгоценные первые секунды были упущены, а потом уже почему-то не хотелось отбиваться. Да, глупо было размышлять о жизни, находясь в подвешенном состоянии, но я невольно задумалась, что это со мной. Неужели полюса сместились окончательно, неужели я перестала ненавидеть его? Да и за что мне было его ненавидеть? Сколько я не старалась, я не могла вспомнить ни одной объективной причины. +

Все эти мысли промелькнули в моей голове слишком быстро, а Илай, завернув за угол, поставил меня на землю и взял за руку, как будто хотел удостовериться, что я никуда не сбегу. Я молча подумала, что если бы я хотела сбежать, это бы не помогло. Но проблема заключалась как раз в другом: я не хотела.

Итак, если в случае с Шарпом у меня сработал известный механизм «от любви до ненависти» и полюса сместились, то не должно ли с Илаем Морено случиться наоборот — «от ненависти до любви»? Я внутренне рассмеялась — что за чушь! Это был бы слишком предсказуемый сценарий для всех нас. Американские горки моего контроля не терпели таких банальных поворотов. Да, было бы логично, что теперь я доверюсь ему как неоднократному спасителю, брошусь ему на шею и доверю ему руку, сердце и прочие аспекты внутреннего мира. Но нет — все, что было до этого, было абсолютно лишено всякой логики. И я собиралась гнуть свою линию до победного конца.

Мы молча дошли до того самого кабинета, в котором накануне мне открылась вся правда. Я поняла, что за этот день я совершенно выпала из общего расписания, но вряд ли девочек из сектора это волновало — у них ведь было идеальное объяснение на этот случай. Вспомнив об этом, я резко помрачнела: разрушить отношения с Шарпом еще не означало разрушить образ, сложившийся в головах у всех остальных. Да они и не хотели бы, чтобы этот образ рушился — но дальше играть в такие игры я не собиралась. Это было бы нечестно, а я и так уже завралась по самое дальше некуда. Как там сказал Шарп — мы одинаковы?..

Я украдкой усмехнулась сама себе.

Да, вы, безусловно, правы, сэр коммандер, потому что это же вы, а вы всегда и на сто процентов оказываетесь правы. Но кое-чего вы не учли: дальше наши дороги разойдутся навсегда.

Илай Морено открыл дверь и любезно пропустил меня вперед. Я села в кресло, а он остался стоять, подпирая стену. Несколько бесконечных секунд я рассматривала этот хорошо знакомый мне интерьер, а потом подняла голову и посмотрела психологу прямо в глаза.

— Зачем я здесь?

— Потому что сейчас так надо, — ответил он, и это слегка сбило меня с толку: я ожидала пафосных речей в духе «все дело в тебе» или банального «потому что я так хочу, вот почему». — Тебе нужно время. Я знаю, ты напугана. — Я снова опустила глаза. — Не знаю, утешит тебя это или нет, но ты не одна. Я знаю, как это — быть преданным, Тара Темпл. Я знаю.

— Только не надо говорить, будто вы знаете, что я чувствую, — горько усмехнулась я, глядя вниз. — Вы не знаете. Не можете знать.

— Послушай, я — не ты, — Он прошелся туда-сюда по кабинету. — И я, если честно, не понимаю многого, что ты делаешь. Я уже говорил тебе, Тара, что ты — эпидемия. Люди идут за тобой, и ты можешь либо вернуть все на круги своя, либо разрушить всю эту ложь раз и навсегда. И я знаю людей, которые тебе помогут.

— Подбиваете на революцию? — снова улыбнулась я. — На вас не очень-то похоже.

— Я говорю о кроссфайерах, Тара. — возразил он. — То, что ты пришла туда и не сбежала, уже сильно подняло твой авторитет в их глазах. Да, в прошлый раз у вас возникли разногласия, но теперь-то ты согласна с их словами? — Я молча кивнула. — Еще раз повторяю, тебе нужно время. То, что ты можешь сделать, нельзя совершать в порыве страсти. Но, когда ты оправишься… что ты выберешь?

— Правду, — сказала я горько. — Всегда ее.

Илай молчал, как будто у него в запасе было еще много аргументов, рассчитанных на то, что меня придется уговаривать. Я теребила пальцами отросшие спутанные волосы и украдкой нащупывала осколок зеркала в заднем кармане.

— Почему вы так беспокоитесь о них? — спросила я неожиданно для себя самой.

— Потому что все мы были преданы одним и тем же человеком.

Фраза произвела необходимый эффект. Я вскинулась и требовательно посмотрела ему в глаза.

— Но… вы…

— Да-да, и я тоже, девочка, — сказал Илай и вдруг стал как будто старше на много-много лет. — А что ты думала? Что ты думала… — Он провел рукой по лбу, расстегнул пиджак и достал из внутреннего кармана маленькую фотографию. — Вот, посмотри.

Я поспешно схватила карточку и поднесла ее к глазам. Изображенного на ней парня было легко узнать — это был сам Морено, и на вид ему было приблизительно столько же, сколько мне. Но молодая женщина, сидевшая рядом с ним на зеленой, пусть и слегка выцветшей, траве… Она выглядела лет на десять старше его, но до этого я никогда не видела более красивой девушки. Такие же серые глаза, только чуть раскосые, иссиня-черные прямые волосы, густым водопадом спадавшие на плечи, ослепительная улыбка, дорогое кольцо на безымянном пальце… Они были потрясающе похожи. Что-то подтолкнуло меня перевернуть фотографию, и я увидела в уголке изящную надпись: «Любимому брату от Джей на память о выпускном».