Стало совсем тихо.

— Почему вы предали меня? — спросила я хрипло.

— Ты должна была сказать мне, — ответил он. — Сказать, что ты попала в тот подвал, что ты говорила с Джезмин. Ты стала опасностью в тот самый момент, как спустилась туда. Но ты молчала, а Джей… Джей за каких-то несколько минут подчинила тебя себе. Она меня не простила. А теперь… не прощаешь ты.

— Я не могу, — призналась я. — Вы поставили благополучие своего сына выше, чем правду, а я не могу принять такого… Скажите, это была проверка, да? — Я посмотрела на него в упор. — Проверка на то, насколько я вам предана? Одно ваше слово, Шарп. Да или нет?

— Да.

И тогда я поняла: все кончено. Настало время откланяться и уходить. Уходить и как-то жить дальше — жить той жизнью, в которой больше не будет его. Но я почему-то не могла себе этого представить. Впереди была лишь пустота.

— Ты не простишь меня, — сказал он. — Ты никогда не простишь, ты поклялась, что уничтожишь меня… что ж, это твоя победа. Ты добилась своего, и теперь я больше не имею права держать тебя… Но скажи мне, — Его глаза будто прожгли во мне дыру. — Те слова, которые ты говорила мне тогда. Ты не лгала мне? Это было правдой? Скажи, не молчи!

— Правдой, — вздохнула я. — Я вас любила. В прошедшем времени.

— И ты уйдешь?..

Я встала с дивана и вытерла лицо руками. Шарп смотрел на меня абсолютно спокойно. Не умоляюще, не испуганно, не с обидой. Абсолютно спокойно, как человек, принявший свою судьбу. Судьбу, в которой не было меня. Наступала пора принять и мне. Но сделать это можно было только одним способом — закончить начатое.

— Да, коммандер, — сказала я тихо, но решительно. — Я уйду. Я не смогла спасти вас. А вы не сможете спасти ни меня, ни Илая, ни кого-нибудь из них. Мы квиты. Но теперь с этим покончено.

Развернувшись, я пошла к двери. Коридор по ту сторону казался мне холодным и чужим, но так было нужно. Я должна была уйти — я просто не могла все перечеркнуть, послать все куда подальше и остаться с ним. Я слишком многое отдала, чтобы продолжить этот путь. Дороги разошлись, а многоточие сократилось до одной короткой точки. Я уходила. Я уходила навсегда.

— Ты уходишь, — произнес Шарп, будто обращаясь не ко мне. — Что ж, ты выбрала свой путь. Добро пожаловать на Черный парад, Тара Темпл. Ни плахи, ни венца, и да хранит вас милость Гарнизона.

— Прощайте, Шарп.

Я вышла в коридор, вдохнула воздух полной грудью, и слезы снова потекли из глаз. Я шла и шла, пока мне на глаза снова не попалась та доска с фотографиями. С теми самыми фотографиями, за которыми стояли целые трагедии. +

Фотографиями, повернутыми белой стороной.

— Что ты здесь делаешь?

Логан подошел из-за спины; уже по звуку его шагов я знала, что это он. Под ребрами снова глухо заныло. В самом деле, этот парень не сделал мне ничего плохого, но из-за Илая Морено я начала избегать его. Последний раз мы виделись прямо перед моим походом в подвал, и после этого… после этого все пошло кувырком. Я словно забыла про него — забыла и не вспоминала даже тогда, когда признавалась в любви Илаю. А теперь мы стояли совсем близко друг к другу, и мысли, сталкиваясь друг с другом, вполне могли устроить в моей голове нечто, сравнимое разве что с Большим взрывом.

— Я… просто смотрю, — отозвалась я, не оборачиваясь. — Почему их развернули? Здесь же были фотографии…

— Прости, я не в курсе, — Логан положил ладони мне на плечи и провел пальцами от ключиц до лопаток, так что все тело снова накрыла волна дрожи. — Почему ты убегаешь от меня?

— Послушай, не надо, — Продолжая скользить взглядом по белым листам, я аккуратно сняла его руки со своих плеч. — Мы так сильно изменились, по крайней мере я… Даже не знаю, что я могу тебе сказать.

— Они все говорят о тебе, — продолжил он, как мне показалось, слегка встревоженно. — Они говорят о вас двоих, о тебе и Шарпе. Постоянно, по всем секторам. Как будто это кино, а мы здесь все зрители.

— И что говорят? — протянула я чисто для того, чтобы продолжить беседу. Разумеется, я прекрасно знала, что. — Что говорят и чему ты уже поверил, а?..

Логан развернул себя за плечи и поставил прямо перед собой. Мне пришлось чуть приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Много чего говорят, — сказал он тихо и хрипло. — А я верю тому, что вижу. Тому, что он спасает тебя, а ты смотришь на него с надеждой. Скажешь, что это неправда? Сможешь такое сказать?

Я чуть прикрыла глаза, мысленно переводя каждое его слово в прошедшее время. Спасал меня, смотрела на него с надеждой… Принять это прошедшее время было физически тяжело, но нужно. Сначала нужно было принять его самой, и уже потом — доказывать кому-нибудь другому. Если, конечно, доказательства еще будут нужны хоть кому-нибудь из нас.

— Послушай, я знаю гораздо больше, чем вижу, — добивал он. — Я знаю, что это ты видела, как он упал с лестницы, и именно ты тогда помогла ему встать. Я знаю о Колтоне, которого ты отправила на дно ради него и ради его любви. Даже то, что твои руки в бинтах и крови… я знаю даже то, что все это из-за него. Ты и сейчас вышла от него, так ведь? Так?

— Так! — крикнула я. — Чего ты добиваешься, Логан? Моего раскаяния? Его пытались добиться и Шарп, и Берк, и Рамирес, и много кто еще… а что с того? Что с того, я тебя спрашиваю? — Я пошла в атаку. — Наши с ним отношения — это наше личное дело. И я тебя уверяю, ты и половины всего этого не знаешь. И не будешь знать.

Я развернулась, толкнула Логана плечом и уже было двинулась своей дорогой, но он резко перехватил меня за локоть.

— А как же его отставка? — спросил он приглушенным шепотом. — Не отпирайся, будто ты не знаешь. Что ты будешь делать дальше? Бросишь его? Ходят и такие слухи, Тара. И я бы не хотел, чтобы твою жизнь обсуждали все кому не лень.

— Ее и так уже обсуждают, — Я передернула плечами. — Послушай, все гораздо сложнее, чем ты можешь себе даже представить. И сейчас я не собираюсь посвящать тебя в свои дела, понятно? Ничего личного, Логан. Извини.

— А как же я?

Этот вопрос пригвоздил меня к месту. Я остановилась и стояла так несколько секунд, пытаясь собрать мысли воедино. Понятное дело, теперь он имел полное право думать, будто он был нужен мне только как запасной вариант или только для отвода глаз, чтобы никто не заподозрил нас с Шарпом в чем-нибудь противозаконном. Даже если бы это и было так, оба этих плана уже с треском провалились, так что ему было не в чем меня обвинять. Им обоим было не в чем меня обвинять и не за что осуждать. Обвинить и осудить себя могла лишь я сама.

— Ты…

Но, с другой стороны, я была виновата перед ним. Я отвечала на его заигрывания, танцевала с ним на вечеринке, обнималась с ним ночью в коридоре и даже согласилась на свидание, пусть оно и не состоялось. Логан и вправду был для меня своего рода громоотводом, с которым было вполне удобно — и при этом никаких обязательств. Я прикрыла глаза и медленно выдохнула.

— Ты… ты любишь меня?

Сама не знаю, как это сорвалось у меня с губ. Я замерла, боясь того, что он может мне ответить. А он шумно вздохнул, провел рукой по затылку и признал:

— Уже не знаю.

Я шагнула вперед:

— Тогда прощай.

И молча пошла прочь, не переставая думать о том, как много я потеряла этой ночью. Я своими руками оттолкнула Шарпа и порвала нити, соединявшие нас с Логаном. Да, я была права, но эта правота ничего мне не приносила, а только забирала, и я не могла предугадать, кого она потребует в следующий миг. Скольких я еще потеряю, подумала я тогда? Скольких я еще потеряю, скольких предам, скольких отвергну ради идеи, ради любви, ради правды или ради чего-нибудь подобного?..

Коридоры были пусты, и я поняла, что уже наступил отбой. А значит, на моем счету прибавился еще один рестрикт — еще одна отметка, отдаляющая от меня маму и Питера. И я не знала, кого я выберу — семью или идею, любовь или возможность встретиться. Я на секунду остановилась и представила, будто они стоят передо мной: с одной стороны — Илай и кроссфайеры, а с другой — мама и брат. А за их спинами был тупик, конец пути, точка невозврата, горизонт событий. Глупо было считать потери, пытаться переиграть какой-то раунд, молить об отсрочке. Я должна была понять, чего я хочу — раз и навсегда — понять и поступать соответственно, а не кидаться от одного к другому и оглядываться вокруг в поисках защиты. Меня никто не смог бы защитить. У меня все еще оставалось время, но и оно неумолимо истекало сквозь крепко сжатые пальцы.