— Понял, но можно же помечтать перед смертью?

— Мечтать не вредно, — склонился над ним Фламель.

«Вот оно! — возликовал Хоггарт. — Именно этого я ждал!»

На его коже засветились белые линии, образующие замысловатый узор, покрывающий всю поверхность тела. Чары паралича спали с него, вернув способность двигаться.

Мышцы на руках и ногах вздулись он напряжения, на них проступили вены и жилы. Металлические браслеты больно впились в кожу. Его зрачки покраснели и вертикально вытянулись. Он яростно взревел, надрываясь и рвя связки. Мышцы вздулись пуще прежнего, лицо превратилось в перекошенную гримасу с вздувшимися на лбу венами в виде буквы «V». Браслеты пропороли кожу до крови. Цепи звонко натянулись.

Фламель на мгновение застыл, с неверием глядя на то, как из каменного пола с жутким скрежетом вырывает металлические штыри, к которым прикованы руки парня. Эти крепления были рассчитаны на удержание оборотня или даже вампира. Настолько могучей силы у человека он даже представить не мог.

Во времена его молодости волшебные палочки не были так распространены, как сейчас. Их учили колдовать с помощью посоха и беспалочковой магии. Он привык использовать чары невербально без каких-либо костылей. Волшебство давалось ему легко, как напряжение мышц. Это не значит, что он не умел колдовать волшебной палочкой. Таких знатоков волшебства, как он, на весь мир считанные единицы. Но палочку он воспринимал исключительно в качестве вспомогательного инструмента.

Пока Дункан окончательно не освободился, он направил на него правую ладонь и отправил в него парализующие чары. Но линии на коже Хоггарта в момент пропадания чар на мгновение засветились ярче, после чего вернулись к прежнему равномерному сиянию. Чары не остановили его.

Дункан с рыком метнул обе цепи с вырванными штырями в алхимика. Раздался звон и хлопок, но, несмотря на то, что цепи развили огромную скорость, Фламель усилием мысли успел поставить мощный магический щит в виде полупрозрачной сферы. Цепи с громким лязгом врезались в щит и отлетели назад, грозя поранить Дункана. Но тот ловко выправил их полёт движениями рук. Стальные браслеты от инерции чуть не перерезали ему предплечья. Острая боль пронзила сознание, но он крепко сжал зубы и стерпел. Кровь заливала пол, но Дункан сконцентрировался на единственной задаче — уничтожить колдуна.

Его фигура поплыла. Через краткий миг вместо человека на каменном полу в центре пентаграммы стоял огромный пшеничный волк, который скинул с лап опостылевшие оковы. Цепи с лязгом упали на пол.

В момент освобождения с ладони Фламеля сорвался толстый фиолетовый луч ударного заклинания Дифиндо. Волк пытался немыслимым образом изогнуться, но луч, летящий ему в грудь, всё же попал в него — зацепил правую лапу, отчего его отбросило в сторону, а не назад.

Он быстро вскочил на лапы. Передние конечности сильно кровоточили, но раны на них быстро затягивались. Каким бы быстрым он ни был, семисотлетний волшебник продемонстрировал превосходство магии и опыта. Он придавил тушу волка чарами. Дункану казалось, будто ему на плечи навалили гору. На самом же деле его придавило многократно усиленной локальной гравитационной аномалией.

Яростно рыча, он совершил безумный рывок, целясь клыками в шею алхимика. Мышцы трещали и рвались, глаза налились кровью, кости в лапах переломало, но он почти дотянулся до ошеломленного от такой прыти мага. На памяти Фламеля ни одно существо неспособно двигаться, да ещё столь резво, придавленное «Тяжестью гор». Эти чары были созданы для удержания сильных магических тварей вроде драконов, троллей и великанов.

В последний момент Дункан налетел мордой на магический щит. Шкура волка полыхнула белыми узорами, отчего щит стал продавливаться, будто резиновый.

— Секо! — взмахнул кистью алхимик.

Волк дёрнул мордой и всем туловищем, максимально вжимая его в пол. Широкая дуга темномагического режущего заклинания должна была разрубить его тело на две половины, но вместо этого прочертила по касательной лоб и часть морды, едва не задев правый глаз. Морду волка начала заливать алая кровь.

Щёлкая клыкастой пастью и грозно рыча, волк на переломанных окровавленных лапах снова бросился на магический щит.

Лицо Фламеля перекосило от ужаса. Взмах, и с его руки срывается невербальное Аресто моментум, но засиявшая шкура почти мгновенно нивелирует эффект чар. И снова взмах — очередной фиолетовый луч Дифиндо отбрасывает волка. И снова Дифиндо, за ним сразу летит Секо, потом алхимик обновляет Протего.

Дункан умудрился увернуться от обоих заклинаний и снова набросился на щит в попытке достать алхимика, но тот снова прибёг к Тяжести гор, после чего быстро добавил Аресто моментум, парализацию и сдобрил сверху Конфундусом. Так быстро Фламель давно не колдовал. В последний раз подобное с ним происходило примерно четыреста лет назад, когда он в Китае столкнулся с вампирским кланом.

Развеять все чары у Дункана не хватило астральной силы. Его понемногу приложило каждым заклинанием. Он был сильно ранен, придавлен гравитацией, ошарашен Конфундусом, а конечности от паралича еле двигались, словно набитые ватой. В голове шумело от кровопотери. Весь зал был испачкан алой жидкостью, при том, что волшебник нисколько не пострадал.

Время тянулось подобно замедленному воспроизведению видеозаписи. Дункан округлил глаза, заметив, как Фламель всё же вынул из кобуры волшебную палочку. Он почти оглох, но по губам алхимика удалось прочитать первые буквы убивающего заклинания, от которого никак не вышло бы увернуться.

— АВАДА…

Хоггарт резко переключился на динамический транс, отрешившись от боли. Следующим шагом его дух вырвался из оков тела. Терять всё равно нечего — сейчас его добьют, как бешеного пса. Его дух рванул к алхимику.

— …КЕДАВРА! — с палочки колдуна сорвался толстый зелёный луч убивающего заклятья.

Настолько мощную Аваду Дункан видел впервые. Авады Пожирателей смерти спички в сравнении с этой дубиной. Яркий зелёный свет окрасил закрытое каменное помещение в зловещие изумрудные оттенки.

Одновременно произошло сразу два события. Во-первых, Авада попала в цель. Дункан почувствовал, как резко оборвались связи души с телом. Во-вторых, его дух в этот момент с яростью ворвался в тело волшебника. Хоггарт сконцентрировал всю астральную силу в одну точку и вместе с этим нанёс решительный удар по светящемуся канату, который связывал душу Фламеля с его телом.

С первого удара не смог оборвать связь, как это делает смертельное непростительное. Но эффект налицо. Фламеля скрючило от жуткой боли. Он выронил из руки палочку и рухнул на колени. С глухим ударом упала на пол мёртвая туша покалеченного волка.

Дункан чувствовал, как его дух затягивает в тоннель света. Напоследок он нанёс ещё один сокрушительный удар по сияющему, но потрёпанному канату. На этот раз у него получилось оборвать связь души и тела алхимика-долгожителя. Но на всякий случай он из остатков астральной силы сотворил крючья и впился ими в дух Фламеля. Светящийся тоннель подобно пылесосу засосал обе души.

Тело Фламеля замерло с остекленевшими глазами и простояло так неуловимый миг, после чего медленно завалилось набок.

Снова Стоунхендж. Дункан успел позабыть, как ему бывает плохо во время подобных пробуждений. Вновь похмелье, дикий голод, слабое тело, плохая способность чувствовать поблизости теплокровную жизнь. Вот только к этому ещё прибавилась боль на лице в районе лба и переносицы.

Потрогав пальцем лицо, Дункан нащупал болезненный шрам, которого там не должно быть.

Без сомнений, это намного лучше, чем почти отрезанные кисти, перемолотые кости, отбитые внутренние органы и обширное внутреннее кровотечение. Но его всё равно волновал вопрос: откуда шрам? Он ощущается как свежий, будто после недавней операции.

На ум приходило лишь одно. Именно сюда ему в сражении с Фламелем прилетело Секо, пусть он и был в облике волка. Заклинание темномагическое. Как и все подобные проклятья, оно оставляет шрамы, которые невозможно свести с помощью магии. Но истерзанное ранами тело осталось в прошлом, которое будущее. Следовательно, тёмные заклинания ранят не только тело, но и дух. Видимо, именно поэтому они считаются тёмными.