Наше появление в трактире вызвало переполох.

— Мне нужна комната! — приказал я трактирщику, положив девушку на его стол. — Отнесете в нее госпожу, а я сейчас возьму вещи. Если хоть что–нибудь украдут, убью всех! После этого конюх займется лошадьми, а вы пошлите работников на дорогу. На нас напали рядом с вашим заведением, и нужно похоронить убитых и собрать их имущество. Если не найдете работников, побежите сами! Когда скажу, приготовите обед. Вы еще здесь?

Хозяин позвал кого–то из слуг и вместе с ним понес Леру на второй этаж, а я поспешно вышел к лошадям и снял с них две сумки с золотом и ту, о которой предупреждал Раш. После этого, не заботясь о лошадях, поспешил в трактир. Когда я вошел, хозяин спускался по лестнице и тут же отвел меня в комнату.

— Ежели что нужно, вы только прикажите! — угодливо сказал он. — Мы похороним убитых, а все оружие и сумки доставим вам! И не извольте беспокоиться о лошадях…

Я положил на пол сумки, выставил трактирщика за дверь и занялся лежавшей на кровати девушкой. Я еще не до конца отошел от боя и не чувствовал горечи от потери спутников. Единственное чувство, которое испытал, — это досада из–за гибели мага. Если бы Керр уцелел, мы смогли бы завтра продолжить путь, теперь же Лере придется лежать декаду, прежде чем она сможет сесть в седло.

Первым делом я ее раздел, обмыл рану на плече водой из фляги и туго завязал. Потом то же самое сделал с раной на голове. Лучше было использовать кипяченую воду или мочу, но я решил все сделать быстрее. Лера очень сильная девушка и должна была быстро поправиться. Если раны воспалятся, придется нанимать кого–нибудь из крестьян и везти ее в Родель. Если врачи в этом захолустье хоть что–то умели, так это лечить раны.

Закончив перевязку, я укрыл любимую одеялом, убрал сумки с золотом в шкаф и стал ждать прихода хозяина. Можно было попытаться привести ее в чувство, но я не стал. Скрывать смерть брата нельзя, а это известие не добавит ей сил. В дверь постучали, и после моего разрешения слуги начали заносить сумки, а потом вознамерились занести гору оружия.

— Только два арбалета! — отказался я. — Остальное хозяин может забрать в счет оплаты. Скажите ему, что для меня нужно приготовить обед, а раненой госпоже потребуется молоко. У вас есть мед?

— Очень хороший, — ответил один из слуг. — Принести?

— Пока не надо, — остановил я его. — От меня убежал конь, на котором были сумки с одеждой. Поищите! Коня можете забрать себе, меня интересует только одежда.

Я их выгнал, закрыл дверь и подошел к Лере. У любимой прошла бледность и стало глубже дыхание, а когда я смочил перевязку и вытер лицо, она открыла глаза.

— Что с Рашем? — прошептала Лера. — Он жив?

— Погибли все, кроме нас, — ответил я. — Разбойников я порубил.

Лицо любимой жалко скривилось, а из глаз потекли слезы.

— Это наказание богов! — сказала она. — Сначала сестра, теперь брат! Они наказывают меня за нашу любовь! Сабуру она точно не понравится, а Кера наверняка сочла ее блудом! Как мне теперь жить, Сар? Ведь им ничего не стоит отнять и тебя! Тогда я сама перережу шею!

— Говоришь глупости! — сказал я. — Твою сестру убили, когда мы еще не были знакомы. У меня из–за любви к девушке убили всю семью, а ведь она была загра, а наши боги славят любовь. Убивают не они, а люди. Богам нет до нас дела. Сколько их и сколько людей! Жрецы говорят, что они не вмешиваются в нашу жизнь, а их слуги судят нас уже после смерти.

— Что сделали с его телом? — не переставая плакать, спросила она.

— Похоронили слуги трактирщика, — ответил я. — Они принесли сумки с твоими вещами, а я забрал ту, в которой были деньги. Золото Керра тоже взял.

— И что теперь? Меня сильно ранили?

— Поцарапали голову и всадили стрелу в плечо. Наконечник без яда и зазубрин, так что дырка скоро зарастет. Побудем в этом трактире, пока ты не сможешь сесть на лошадь, а потом поедем в город. Возьмем карету, а долечиваться будешь в пути. В Зарбе хорошие дороги, поэтому тряски не будет. Как только сможешь ходить, сразу же поведу тебя в храм.

В дверь постучали, и открывший ее слуга поставил на пол обе мои сумки.

— Нашли ваши вещи, господин! — поклонившись, сказал он. — А вашего коня убили! Ему в шею попали две стрелы, так что он недалеко убег! Обед вам готов, а за молоком для госпожи послали в деревню. Ежели нужно что–то еще…

— Чем ты занят? — спросила Лера.

— Проснулась? — отозвался я. — Тебе что–нибудь нужно?

— Ничего мне не нужно, — ответила она, — просто скучно. Пятый день лежу на этой кровати. Голова уже прошла, и плечо не так сильно болит, а ты разрешаешь вставать только на горшок! И любовью уже можно заняться, если осторожно.

— Я не умею любить осторожно, — засмеялся я. — Потерпи еще два дня, а потом поедем. Если выедем утром, то даже шагом до вечера доберемся до Роделя. А занят я тем, что потрошу сумку с вещами Керра. Мы не можем везти с собой все это барахло, поэтому нужно отобрать самое ценное.

— Не трогай вещи брата, — попросила любимая. — Когда встану, попрошу показать то место, где его закопали, там их и зароем.

— Хорошо, — согласился я. — Вещи наемников тоже зароем, а от Брена осталась одна одежда. Хотел ему помочь, а оно вон как получилось. А в сумке Керра роюсь из любопытства. Интересно знать, что морши возят с собой. У него совсем не было времени на сборы, а почти сразу примчался с золотом и уложенными вещами. Он даже потом не стал делать заказов. Вот я и думаю, неужели готовился заранее?

— Нашел что–нибудь интересное? — поинтересовалась Лера.

— Только одно, — ответил я. — Посмотри, какая красивая!

Я показал ей очень крупную и красивую жемчужину, непонятно как прикрепленную к тонкой золотой цепочке.

— Просто прелесть! — подтвердила девушка. — У тебя нет таких больших, а эта еще и розовая. Можно я ее надену на шею?

— Тебе можно все, — разрешил я, — только надевать буду я.

Я осторожно приподнял ей голову и все сделал, не касаясь еще не до конца зажившей раны. Как только жемчужина оказалась в ложбинке между грудями, она исчезла.

— Куда она делась? — растерялась Лера, взяв цепочку здоровой рукой. — Сар, у меня здесь горячо! Она сейчас во мне! Что будем делать?

Я тоже растерялся, а потом схватился за кинжал.

— Убери его! — закричала любимая, прикрывая рукой грудь. — Этого нельзя делать! Если ты ее вырежешь, я сразу умру!

— А откуда ты это знаешь? — спросил я, возвращая оружие в ножны. — Да не бойся ты так! Не собираюсь я тебя резать.

— Не знаю, — ответила она. — Просто поняла, что ее нельзя трогать. Сейчас вся грудь горит, но не больно, а как–то приятно!

Я потрогал место, куда провалилось то, что мы приняли за жемчуг, и не ощутил жара.

— Сар, у меня сильно чешется плечо! — сказала любимая. — И оно совсем перестало болеть. Сними повязку!

Когда я смотал перевязку, под ней не было не только раны, не осталось даже шрама. Лера попробовала двигать рукой и не почувствовала боли. Я посмотрел на ее голову и увидел, что рубец от раны стал меньше и весь порос волосами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, уже зная, что она мне ответит.

— Сар, я совсем здорова! Только очень хочется есть и еще… Ладно, еда подождет, сначала любовь! Почему ты еще в штанах?

Такого у меня не было еще ни с одной женщиной. Я сразу же потерял голову, а когда пришел в себя, уже опустошенный, ничего не смог вспомнить.

— Ты меня всю растерзал, — хрипло сказала Лара. — Но как же было хорошо! Сар, это из–за жемчужины?

— Не знаю, что это такое, только точно не жемчуг, — ответил я. — Мне сейчас пришло в голову… Может, магия у всех моршей от таких украшений?

— Хочешь сказать, что и я тоже могу стать такой, как они?

— Лишь бы не облысела и не стала зеленой, а магия не помешает. Тебе она помогла выздороветь, так что завтра сможем уехать.

— А почему не сегодня? — спросила любимая. — Еще только утро.