— О да, самое подходящее время для беседы, — ответил Веритус. — Эльдарка никуда не денется, а эта комната — одна из наиболее защищенных во всей крепости. Лучшего места для интимных разговоров не сыскать. — Его рука уже тянулась к пистолету.

— Нет! Не трожь! Да послушайте себя! — воскликнул Вангорич, кривясь словно от боли. Он начал тереть переносицу и со свистом выдыхал сквозь зубы. — Вообще, я не имею ничего против, если вы двое устроите внутреннюю свару в Инквизиции. Ваша братия так часто срывала мне вполне правомерные операции, что мое терпение лопнуло. Реорганизация вашей структуры и мне, и всем остальным пошла бы на пользу.

— Мы несем миру волю Императора, Дракан, — предупредила Виенанд. — Наше слово — закон.

— А цель моего существования — следить, чтобы те, кто говорит такие слова, не начали нести миру свою волю. Просто по привычке. Разве не замечательно, как мы все тут к месту? — мрачно пошутил Вангорич. — Но нам нужно научиться ладить друг с другом. Если честно, то вы да еще я, похоже, единственные, кому удалось сохранить свежую голову во всем этом безобразии. Может, вы отложите свои разногласия? От этого зависит будущее Империума. Разве так уж сложно признать, что вы оба можете быть правы? Что Веритус прав в своей подозрительности к ксеносам?

Ластан открыл было рот, но ассасин повысил голос, не давая ему заговорить:

— А Виенанд права в том, что они могут оказаться полезными? Ведь эти точки зрения не противоречат друг другу концептуально. Может, пришло время подумать о какой-нибудь специализации? Возьмите пример с моих храмов. Нужно учиться выбирать правильный инструмент для конкретной работы. Это большая Галактика, и ни один человек не сможет идеально выполнить все лежащие перед ним задачи, даже если у него есть печать Императора. Погрязнув в раздорах, вы становитесь такими же слепыми и эгоистичными, как Верховные лорды.

Веритус играл желваками. Виенанд смотрела на оппонента свысока.

— Ну? — подстегнул их Вангорич. — Кто первый?

— Хорошо, — сдалась Виенанд, — я согласна на разрядку.

— Веритус?

— И я должен буду отдать тебе власть, так? — ухмыльнулся Ластан. — Твои достижения на посту не особо впечатляют.

— Отнюдь. Ты останешься Представителем. Если я вернусь, возникнут вопросы. Явные признаки распри ослабят наши позиции. Ситуация слишком сложная, чтобы усугублять ее моим возвращением. Инквизиция должна выступать единым фронтом, хотя бы внешне. Если меня будут считать мертвой, я получу больше свободы в действиях против Верховных лордов.

Вангорич облегченно улыбнулся, сцепил пальцы и хрустнул суставами.

— Замечательно! — сказал он.

— Удивлен, Веритус? Как видите, милорд, — продолжила Виенанд, — не только вы заинтересованы в благополучии Империума.

— Прекрасно! — воскликнул ассасин. — Мы должны приступить к работе прямо сейчас! — С этими словами он начал подталкивать инквизиторов к двери.

— Поторопитесь, — раздался голос провидицы теней. — Первобытный Разрушитель уже плетет свои козни против вас.

Вангорич успел бросить последний взгляд на Лаэриал Рэй, прежде чем дверь захлопнулась, навеки запирая ее в недрах крепости инквизиторов.

За время путешествия по системе Сол Курланду удавалось успокоить мысли лишь в тренировочных клетках. Он постоянно бился с Иссахаром, пользуясь гостеприимством Боэмунда. Физическое утомление позволяло отвлечься от снедавших его горечи и злобы. Время вне поединков проходило для повелителей Космодесанта в ритуалах и обсуждениях грядущей битвы с орками.

Последняя Стена полным ходом двигалась через систему. Они уже миновали могучий Юпитер, покрытый бесконечными слоями облаков, преодолели пояс астероидов и подошли к внутренним планетам. От торговых судов, в спешке покидающих систему, узнали последние новости о ситуации на Терре и катастрофическом провале Народного крестового похода.

Обычно в системе Сол транспортные корабли то и дело сновали от точки Мандевиля к Терре и обратно. Но на пути Последней Стены встретилось всего несколько судов. Те, кто прибыл с визитом в колыбель человечества, отказывались приближаться к цели своего путешествия и неуверенно кружили возле других планет. Капитаны кораблей и правители малых колоний на орбитах газовых гигантов добавили деталей к общей картине. Они рассказали, что луна появилась у Терры, не встретив сопротивления, и без труда сокрушила станции орбитальной обороны. Космофлот в системе отсутствовал почти полностью. Когда начался крестовый поход, небольшой контингент звездолетов, что находились поблизости, предпочел остаться в стороне, в то время как миллионы имперских граждан гибли. Что еще страшнее, корабли Марса так и не покинули свои причалы. Войска Красной планеты стояли в боевой готовности, но никуда не двигались. Астропатические сообщения, отправленные на Марс и Терру, оставались без ответа.

От всех этих новостей Курланд все больше приходил в ярость. В те часы, что потребовались для путешествия от точки Мандевиля ко внутреннему периметру системы, он не покидал тренировочных клеток. Его меч раз за разом сталкивался с парными топорами Иссахара. Он сражался на инстинктах, витая мыслями где-то далеко. Имперского Кулака беспокоил ряд вопросов. Но ответ на них вызывал еще большее беспокойство: Верховные лорды, Верховные лорды, Верховные лорды…

Кулак издал низкий рык и нанес удар. Иссахар увернулся.

— Мои господа…

Курланд еще раз атаковал, влекомый вперед злобой и раздражением.

— Мои господа!

Сдиратель поймал меч Резни на скрещенные топоры.

— Посланник, — кивнул Иссахар, борясь с Имперским Кулаком в клинче.

Оба космодесантника были обнажены до пояса. Торс Сдирателя покрывала такая же густая сеть шрамов, как и лицо. Его плоть превратилась в живое руководство по кровавым ритуалам ордена.

Курланд отступил. С обоих бойцов градом стекал пот. У дверей, ведущих в клетку, стоял виллан Черных Храмовников.

— Верховные лорды вышли на связь, мои господа, — сказал он.

На поясе слуги висело оружие, а телосложение выдавало в нем воина. Он говорил с Курландом почтительно, но без подобострастия. Людям, поклявшимся в верности Черным Храмовникам, была не чужда гордость. Они не пресмыкались перед своими господами, как слуги некоторых других орденов.

— От Марса по-прежнему нет новостей? — поинтересовался Кулак.

Десантник вытер лицо и руки полотенцем, протянутым сервитором-оруженосцем, и вышел из клетки.

— Увы, но мы ничего от них не получали, господин.

— В таком случае продолжайте попытки связаться. Пусть ваши астропаты и вокс-офицеры объявят, что Последняя Стена готова отклониться от курса и зайти к ним на орбиту для уточнения причин молчания. Это должно привлечь внимание техножрецов, — приказал Курланд. — И подготовьте мою броню. Я хочу, чтобы Верховные лорды видели: я готов идти на войну.

— Мне проинформировать моего господина Боэмунда?

— Я сам переговорю с этим Представителем! — отрезал Курланд.

— Да, господин, — поклонился виллан и покинул помещение.

— Если Верховные лорды с нами связались, то можно с уверенностью сказать, что на Терре, по крайней мере, сохранилась структура управления, — заметил Иссахар.

— Да, но кто стоит в ее главе? — задумался Имперский Кулак. — И если это те же люди, что и раньше, то насколько эффективными они могут быть? Верховные лорды до данного момента не демонстрировали ничего, кроме полной некомпетентности.

— А ты учишься, магистр ордена Курланд.

Когда Курланда известили о том, что представитель Верховных лордов уже подключился по литокастовой связи, космодесантник был в своей личной оружейной, предоставленной ему Боэмундом. Имперский Кулак не стал спешить. Сервиторы-оруженосцы и вилланы облачили его в доспехи, вычищенные, но по-прежнему несущие на себе отметины, полученные на Ардамантуа. Пока слуги молча работали, один за другим закрепляя на нем элементы брони, Кулак размышлял над темами предстоящего разговора с повелителями всего Империума. С политиками. Он презирал их, но при этом не имел достаточного количества информации, чтобы выработать подходящую тактику общения. Туманные фантазии об узурпации власти и смене погрязшего в коррупции правительства представителями Космодесанта крутились в его голове. Но Астартес были точно так же подвержены порокам, как и простые смертные, и куда опаснее из-за весьма распространенной в их рядах веры в свою непогрешимость. Галактика уже достаточно настрадалась от сверхчеловеческой самоуверенности. Курланд мысленно обругал себя. Мысли Иссахара оказались заразными. Нельзя было им поддаваться.