— Ценю вашу расторопность.

— Я был уверен, что вы правильно ею распорядитесь.

— А еще есть?

— Насколько знаю, вы видели всё.

Курланд сжал зубы. Если бы запись раскрыла местонахождение орков, тогда он удовольствовался бы этим и спустил Адептус Механикус их прегрешения. Он разобрался бы с ними позже, твердо зная, что «позже», вероятно, еще наступит. А теперь — никаких сделок.

— Генерал-фабрикатор все еще во Дворце?

— Кажется, его личный челнок отбыл из космопорта Дневного Света со всей его свитой на борту… — Вангорич слабо улыбнулся. — Пару минут назад.

Курланд откинулся назад и взял другой инфопланшет, который уже прочитал и запомнил данные с него. Изучил все детали, на которые человеческие Верховные лорды, скорее всего, попросту не обращали внимания. Он просмотрел все в задумчивости — а перечитывать нужды не было.

— Хорошие новости? — спросил Вангорич.

— Данные астропатов с базы Оорт. «Альказар достопамятный» вошел в систему два часа пятнадцать минут назад и тут же запросил с Марса коды портов и срочный ремонт. В ответ час и три минуты назад для них очистили док в порту Демус Манус на орбитальном кольце. Полагаю, на Марсе у вас не один шпион?

Вангорич помешкал секунду.

— Да.

— Тогда свяжитесь с ними, — сказал Курланд, бросая планшет в стопку.

Адептус Механикус выдадут местонахождение Зверя — так или иначе.

Урквидекс молотил кулаками по кнопкам и орал в трубку. Терминал заглох — его отключили дистанционно. Он злился на клавиатуру, словно ребенок, потеряв терпение, и кричал в негодовании. Они были так близко. Он обернулся на звук металлического предмета, размером примерно с человека, упавшего на пол, и отпрянул от консоли.

Клементина Йендль налетела на атакующего скитария, словно лазерный вихрь.

Одежда, надетая ею ради маскировки, с каждым ударом хлопала, словно хлыст, и пятеро аугментированных воинов уже упали. Шестой рухнул со свернутой шеей, и она перескочила через него, наподдав между ног командиру отряда, замахнувшемуся лазерным стрекалом. Удар колена обрушил бойца на пол, оружие его отлетело — а Клементина была уже на ногах, она занесла над ним сапог и наступила со всей силы на локоть.

Он вскрикнул механическим голосом через вокс.

Оглянувшись через плечо, она сорвала с себя дыхательную маску и, швырнув ее как диск, вывела из игры атакующего скитария. Разметались длинные седеющие косы, кровь потекла по лицу из мест, где маска была вживлена в плоть. Глаза горели сосредоточенной жаждой разрушения.

Заряд из ее электродугового пистолета уронил одетого в красное скитария на колени, бело-голубые щупальца электричества пробежали по его телу. Солдат-киборг бросился на нее, подняв рад-карабин, словно палицу. Она приняла удар на сгиб локтя, им же вырвала у противника оружие, развернулась на коленях и распотрошила скитария ударом руки-манипулятора. Из его живота хлынули желчь и кислота батареи, и он отлетел в сторону.

Урквидекс впервые в жизни видел ассасина за работой. Целое отделение отборных скитариев, техноэлита Марса, — а она расправилась с ними за то время, которое ему понадобилось, чтобы обернуться. Он был почти готов поверить, что они доберутся до ее корабля и покинут планету. Почти. Ему даже не хватило времени запустить приток эндорфинов, чтобы все почувствовать.

Поток разогнанного до предельной скорости белого фосфора прожег пространство там, где стояла Йендль. Выстрел прошил стены коридора, пол вокруг нее и потолок над ней. Один раскаленный добела снаряд ударил ее в правую сторону груди и разбил консоль. Металл и пластек взорвались вспышкой белого пламени. Урквидекс упал, крича, пытаясь прикрыть лицо искусственной рукой.

Даже в собственных ушах его крики были заглушены воплями Йендль.

Рана в ее груди шипела и капала расплавленным жиром. Она бешено пыталась сбить пламя, потом бросилась на стену, розовый дым пошел из ее рта, потом легкие сгорели — и криков больше не было. Она осела на пол, с жутко расширившимися глазами, дергаясь как рыба на сковороде.

Несколько секунд агонии — и Клементина Йендль была мертва.

Сквозь оптику, перепачканную ошметками плоти, Урквидекс смотрел, как показывается огромная киборгизированная конструкция, убившая ее. Катафрон-уничтожитель. Он продвигался вперед на двух мощных гусеницах, отрубленная голова и торс закованного в броню боевого сервитора обеспечивали управление. В глазах не было ни тени мысли, губы застыли в мертвой гримасе удовольствия, которое он уже не чувствовал. Тяжелое вооружение, вмонтированное в обрубки рук, переместило прицел с обугленного трупа Йендль на Урквидекса.

Магос сузил оптику и взмолился Омниссии о скором конце.

— Не трогать.

Катафрон затормозил, и из-за него, скользя в облаке механодендритов, показался мастер-траекторэ ван Аукен. Как всегда, Урквидекс почувствовал страх перед адептом — а тот ведь ничего не говорил и не угрожал ему, лишь казался разъяренным — зримое воплощение машинной мощи. Взвод скитариев поспевал за его широкими шагами, в красных одеждах — восставшие тени товарищей, через которых они равнодушно ступали. Глаза их горели под стальными масками словно угли.

— Вы меня разочаровали, магос, — усмехнулся мастер, и сервосбруя его столь же презрительно защелкала. — Вы даже не представляете насколько.

Невесть откуда Урквидекс нашел в себе отвагу устоять.

— Душа — это совесть разума.

— Десятый Всеобщий Закон, — сказал ван Аукен. — Ложная интерпретация мудрости Омниссии — обычная ошибка Адептус Биологис, и предателям благословенной Машины нет прощения.

Быстрым жестом механодендрита мастер подозвал скитариев. Те подались вперед. Двое схватили Урквидекса за руки и притиснули ко все еще искрящей консоли. Он чувствовал спиной жар, а потом и лицом, — когда аугментированная рука прижала его щекой к пластеку.

— Империум придет, — прошипел он сквозь металлические пальцы, закрывшие ему рот.

Улыбка разделила неандертальские челюсти мастера.

— Магос биологис Элдон Урквидекс, Адептус Механикус приговаривают тебя к servitude imperpetus, вечной каторге. Я лично прослежу, чтобы в ту плоть, которую оставят от твоего тела метахирурги, было имплантировано лишь самое тяжелое вооружение. Нежелательно, чтобы твое тело погибло слишком быстро.

Урквидекс забился в аугментированных руках бойцов, громко умоляя о милосердном белом фосфоре. Ван Аукен подался назад.

— Ты не сделал ничего, лишь ускорил исход, неизбежный с самого начала Великого Эксперимента. Империум придет, и они увидят, что легионы Марса готовы.

Урквидекс чудом сумел высвободить руку.

Он хлестнул наперстными инструментами по горлу скитария, держащего его за другую руку. На его дыхательную маску хлынула кровь, и на миг он оказался на свободе. Он обернулся, крича в устройство видеозаписи, а холодные руки уже тянули его назад.

— Улланор! Зверь пришел с Улланора!

Орда наступала, словно лавовый поток. Она сплошь состояла из мускулов и машин, но обладала мощью расплавленной породы. Она перекрывала собою все. Поглощенное ею исчезало навеки, и остановить ее было невозможно.

Раззявленные пасти словно были готовы поглотить весь мир — и они были готовы сожрать его семью. На валу, окружающем Торренс, Эмиль Бекер пристально смотрел в магнокль. Он видел повсюду челюсти. Он видел узловатые руки и скалящиеся морды. Он видел гусеницы огромных машин. Он видел, как движется колоссальная грубая сила. При полном увеличении в линзы были заметны лишь фрагменты вражеских тел и оружия — смутные намеки на грядущее разрушение.

Орки были уже совсем близко.

Бекер опустил магнокуляры — теперь он видел не детали, но весь масштаб ужаса, огромную волну, хлынувшую на джунгли. Он чувствовал, что волна идет к стене. К его селению. К его семье.