Французская разведка — Второе бюро — утверждала, что Мата Хари пыталась завербоваться к ним на службу, чтобы добраться до секретной информации, однако представитель Второго бюро капитан Ладу не поверил ей и решил проверить. Ей поручили наладить в Бельгии связь с агентами, о которых заранее было известно, что они шпионы-двойники. Когда немцы их казнили, стало ясно, на кого работает Мата Хари. Затем французы якобы добыли немецкий код и расшифровали телеграмму, посланную германской разведкой из Мадрида в Антверпен. В ней сообщалось, что «Х-21» — номеру, под которым у немцев значилась Мата Хари, — посланы 15 тысяч франков за работу в Париже. Основной уликой на суде стал список этих денежных переводов и «секретные» чернила, найденные при аресте, которые, как утверждала актриса, были каплями от головной боли.

Мата Хари ничтоже сумняшеся заявила, что деньги от военного атташе были подарком за ее любовь, и если он требовал их возмещения из фондов финансирования германских спецслужб, значит, он не является джентльменом, каковым она его считала. Мата Хари также подтвердила получение двух денежных переводов на свое имя в Париже в ноябре 1916 года и январе 1917 года. Если французские власти проследили происхождение этих денег, говорила Мата Хари, она спорить не будет, хотя она лично думает, что эти деньги прислал барон ван дер Капеллен, ее голландский любовник. Правда также, что она получила 20 тысяч франков в мае 1916 года от немецкого консула в Амстердаме. Мата Хари с готовностью подтвердила, что консул сказал ей, будто это аванс за обеспечение немцев информацией о ее следующей поездке в Париж. Но она не собиралась давать ему никакую информацию и считала эти деньги компенсацией за меха, отобранные у нее немцами в Берлине в 1914 году!

Весьма значительным фактом является то, что трибунал, взвешивая степень вины Мата Хари, вообще не рассматривал эти денежные переводы как улики. Вместо этого суду было предложено рассмотреть предположения, связанные с намерениями арестованной, и ее взаимоотношения с немцами. Приехала ли она в Париж с целью получения документов или информации, представляющей интерес для Германии? Это было лучшее, что смогло придумать обвинение, поскольку отсутствовал даже намек на какие-либо улики, свидетельствующие о том, что Мата Хари вообще когда бы то ни было снабжала немцев информацией.[36]

Более того, как мы уже говорили, Мата Хари была гражданкой нейтрального государства. В своем впечатляющем последнем слове она заявила трибуналу:

«Пожалуйста, примите во внимание, что я не француженка и имею право поддерживать любые отношения с кем я хочу и как хочу. Война — недостаточное основание, чтобы я перестала быть космополиткой. Я придерживаюсь нейтральных взглядов, но мои симпатии на стороне Франции. Если вас это не удовлетворяет, делайте, что хотите!»

Это было худшее, что она могла заявить в этих обстоятельствах. Лучше бы уж просто расплакалась, что ли… В глазах любого француза эта женщина была не просто проституткой, она была хуже, чем самая низменная тварь. Не будем забывать, что в то время Франция была охвачена пораженческими настроениями, на фронте происходили многочисленные бунты. Россия уже почти вышла из войны, Германия теснила французов на всех фронтах, в стране царили голод, разруха, отчаяние. И в такое время эта кокотка позволяла себе получать от немцев деньги за какле-то сомнительные услуги, жила в шикарных отелях, питалась в роскошных ресторанах… И еще имела наглость заявлять. «Делайте, что хотите!»

Мата Хари защищал один из самых известных адвокатов того времени доктор Клюнэ. Однако все его попытки выявить слабость предъявленных улик разбились о стену предубеждения военных судей, которые уже приняли решение. Ответ прокурора на заключительную речь Мата Хари был краток. Он требовал смертной казни. Вечером на второй день судебного разбирательства судьи удалились на совещание, которое продолжалось совсем недолго. Когда они вернулись в зал заседания, председатель предложил встать, и секретарь суда прочел следующие строки вынесенной резолюции:

«Именем Республики и французского народа военный суд, признав голландскую подданную, именующую себя Мата Хари, виновной в шпионаже против Франции, постановляет осудить ее к смертной казни».

После смертного приговора, вынесенного Мата Хари, прокурор Морне заметил своему другу: «Ба, все улики в этом деле гроша ломаного не стоят!» Однако, как мы уже пояснили, дело тут было вовсе не в уликах, а в самом факте существования женщины легкого поведения, которая водила шашни с немцами, гордилась этим и которой в общем-то было наплевать на победу или поражение Франции. На следующий день защитник подал апелляцию, но ее даже не стали рассматривать. Тогда он подал прошение о помиловании на имя президента — и опять получил отказ. Вслед м защитником к президенту с ходатайством о помиловании обратился ряд французских и нейтральных высокопоставленных лиц — и тоже безуспешно. Президент Франции — тоже патриот своей страны! Смертный приговор остался в силе. Во время трехмесячного пребывания в тюрьме Мата Хари продемонстрировала большую силу духа. Спокойно и гордо села она в автомобиль ранним утром 15 октября 1917 года, который отвез ее к расстрельному столбу. Глаза Мата Хари попросила ей не завязывать. Из всех пуль, выпущенных расстреливавшими ее солдатами, в цель попала лишь одна — и попала прямо в сердце.

Из этого следует, что из всего взвода нашелся лишь один солдат, прицелившийся в Мата Хари. Остальные предпочли стрелять в сторону. Один молоденький солдатик даже упал в обморок на руки врача Бизара, присутствовавшего при казни для освидетельствования смерти осужденной. Объективно рассматривая это дело и исходя из выступления Мата Хари перед трибуналом, мы делаем вывод, что она была виновна в худшем случае в связях с врагами Франции. Однако казнь совершилась, и она послужила гражданам Франции напоминанием об опасности подрывной деятельности внутри страны и предостережением шпионам, которые хотели бы подорвать боевую мощь французов. В общем-то Мата Хари была расстреляна не из-за того, что была опасной шпионкой, а потому, что с политической и военной точки зрения было целесообразно ее расстрелять. Так сказать, для острастки.

Вот и говори теперь о культе женщины во Франции…

Во всем мире цари считались «помазанниками божьими». На них не распространялись ни правосудие мирское, ни нормы морали. В их руках была сосредоточена практически безграничная власть над своими подданными. Но и спрос с них всегда шел «по большому счету».

Последний по счету самодержец земли российской принадлежал к династии Романовых и анналов родной истории собой не украсил. Из всех его многочисленных предков самому Николаю более всех импонировал второй по счету Романов — Алексей Михайлович, получивший в историографии полуофициальное прозвание «тишайшего». Выбор образца для подражания в какой-то мере уже говорит о вкусах, да и о харакгере выбиравшего. Но самому стать образцом кротости последнему самодержцу не довелось. Уже при жизни он заслужил ненависть народа и позорную кличку Кровавый, прилипшую к нему несмываемым клеймом после давки на Ходынском поле в честь его коронации.

Люди из числа высших сановников Российской империи, хорошо знавшие Николая Романова, единодушно считали, что по своим качествам он никак не подходил к роли правителя огромного государства. Интеллектуальный уровень его был невысок, образованность посредственная, природных талантов не обнаружилось. Нрав расплывчатый, вяловатый, внешность «средняя», хотя, впрочем, это для управления государством значения не имело. А вот ум, характер, знания — всего этого ему явно не хватало. Современники, а за ними и историки дружно сошлись на том, что к разряду выдающихся людей Николай никоим образом не мог быть причислен. И несмотря на это, о нем написано очень много. Первая волна книг, брошюр и статей пришлась на 1917–1918 годы. Их авторами были в основном представителями либеральной интеллигенции. Вся эта литература носила ярко выраженный разоблачительный характер: в ней огромное количество примеров двуличия, коварства, жестокости, бессердечия «государя императора»; показаны его малодушие, нестойкость во мнениях, малая образованность, низкий уровень культуры, наивность в государственных делах. В какой-то мере этот шквал литературы был санкционирован большевиками, желавшими таким образом показать, что человечество должно быть им благодарно за избавление от Романовых. В 1920-е годы появились более серьезные, аналитические работы, посвященные личности Николая II и его окружению. Публиковалось много документальных материалов — пятитомная переписка царя и царицы, дневники и воспоминания современников. Впоследствии интерес к личности Николая заглох, и практически несколько десятилетий новой литературы о нем у нас не издавалось. Размышляя о причинах трагической гибели последнего русского царя и его семьи, мы полагаем, что тут надо исключить прежде всего чью-либо злую волю, послужившую причиной расстрела в Ипатьевском доме. Не Юровский и не Ленин явились причинами убийства царя и наследников, ибо если бы не было их, то пришли бы другие. Сама логика развития истории привела к тому, что русский народ возненавидел царствующий дом и относительно легко воспринял его уничтожение, как, впрочем, и передачу власти в руки большевиков.