Спустя шесть месяцев после прибытия в Теночтитлан Кортес впервые покинул город и поспешил в Веракрус, где высадился Панфило де Нарваэс, посланный Диего Веласкесом с приказом схватить Кортеса как беглого мятежника. Конкистадор оставил своим заместителем в столице Альварадо. Этот головорез решил через несколько дней повторить «подвиг» Кортеса в Чолуке. Дождавшись, когда местная знать в праздничных одеждах, украшенных драгоценностями, собралась в Большом храме, Альварадо внезапно напал на них и устроил жестокую резню. Вот как описал это событие ацтекский летописец: «И вот когда рассвело, ранним утром, открыли лицо {бога} те, кто дал обет совершить это. Они расположились цепочкой перед идолом и начали воздавать ему хвалу… И вот уже вознесли его, поставили на пирамиду. И все мужчины, все молодые воины радостно готовились провести праздник… И когда все собрались, праздник начался, и открылся он пением и танцем змеи… И те, кто постился двадцать дней, и те, кто постился целый год, шли во главе процессии… И вот уже все танцуют, поют, и одна песнь сменяет другую, мелодии накатываются одна на другую, словно волны, а в этот самый момент испанцы решают убить людей… Они закрывают все входы и выходы…чтобы никто не смог ускользнуть… Они окружают тех, кто пляшет, бросаются к месту, где играли атабали, накидываются с мечами на того, кто играл, и отрубают ему обе руки. Затем обезглавливают его, и далеко откатилась отсеченная голова. И тут все начинают колоть и рубить людей… Некоторые пытаются спастись бегством, но у выхода их ранят и закалывают. Другие стараются взобраться по стенам, но не могут спастись… Иные спрятались среди погибших и притворились мертвыми, чтобы избегнуть страшной участи. Те, кто притворилсь мертвыми, спаслись. Но, если кто-то приподнимался или вставал на ноги, его тут же закалывали. Кровь воинов лилась ручьями, текла повсюду, словно вода, образуя лужи, и тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе».

Ответ жителей Теночтитлана не заставил себя ждать. Они окружили дворец и не желали слушать Монтесуму, который появился в сопровождении Ицкуауцина и пытался успокоить народ. «Затем послышались воинственные возгласы, боевой дух быстро овладел сердцами всех. И тут же стрелы посыпались на возвышение, где находился Монтесума. Но испанцы закрыли своими щитами Монтесуму и Ицкуауцина, чтобы в них не попали стрелы мексиканцев».

Городские власти закрыли рынок, чтобы лишить испанцев возможности пополнять запасы провианта. Монтесума пытался успокоить своих соплеменников и послал к ним с этой целью своего брата Куитлауака, который до тех пор был пленником и содержался во дворце.

Однако Куитлауак не вернулся, а возглавил восставший народ. Он с самого начала предвидел последствия трусливой политики Монтесумы.

Альварадо с оставшимся отрядом пришлось туго. Он не ожидал сопротивления, видно, полагал, что ацтеки и дальше безропотно позволят себя истреблять. Тогда, очевидно, опасаясь гнева Кортеса, он велел казнить Монтесуму. Это произошло 30 июня 1520 года «Через четыре дня после побоища, учиненного в храме, мексиканцы обнаружили трупы Монтесумы и правителя Ицкуауцина, валявшиеся вдали от дворца, рядом со стеной, где находился камень, вырезанный в виде черепахи».

Когда же их нашли и опознали в них Монтесуму и Ицкуауцина, тотчас взяли Монтесуму и отнесли его на руках в место, которое называется Кополько. Потом положили его на костер, зажгли огонь, и вот затрещало пламя, разбрасывая искры, и взметнулось ввысь длинными языками. И тело Монтесумы пахло горелым мясом, и пока оно горело, испускало зловоние. И пока оно горело, люди ругали его и смеялись. А другие люди бормотали что-то сквозь зубы, бормотали и покачивали головой.

Абстрагируясь от событий более чем четырехсотлетней давности, авторы находят множество исторических параллелей между беднягой Монтесумой и новыми временами. Всякий раз, когда во главе государства оказывался слабый, нерешительный и бесхребетный правитель, это кончается крахом для государства в целом и бедствиями для населяющего его народа в частности. Такие люди в принципе не должны возглавлять государство, и возможно это лишь в эпоху абсолютизма (или авторитарного правления), что произошло в России при Николае II Романове и Михаиле Горбачеве. Исходя из этого, мы считаем, что кончина Монтесумы является глубоким и поучительным предостережением всем государственным деятелям, которые, получив безграничную власть, вздумают почивать на лаврах.

С конца XV столетия крестьянские восстания в Германии не прекращались, хотя и носили случайный характер. Великая роль Томаса Мюнцера в истории состоит в том, что он объединил крестьян и стал проповедником нового времени — беспокойной эпохи Реформации.

Томас Мюнцер родился в 1490 году в германском городе Штольберге. Его отца, зажиточного крестьянина, граф Штольбергский приказал повесить. Томас получил теологическое образование. Как и многие его современники, он рано разошелся с догматами и с сущностью господствовавшей церкви. По его мнению, вся организация католической церкви нуждалась в коренном преобразовании. Он утверждал вместе с гуситами, что духовное сословие не должно пользоваться какими-либо привилегиями и выделяться из остальной массы верующих, само существование папства и других высших церковных должностей представлялось ему грубым искажением демократических идеалов древней христианской общины. Поскольку церковь оправдывала свои нововведения позднейшим религиозным преданием, Мюнцер объявил единственным догматическим основанием вероучения Библию и решительно отверг всю последующую каноническую литературу. И то, что Лютер в раннем периоде своей деятельности был в добром согласии с Мюнцером и пригласил его в Цвикау, как первого евангелического пастора — вполне естественно.

Он начал проповедовать в церкви святой Екатерины, ему удалось сойтись с членами состоявшего при ней ремесленного братства. В своих проповедях Мюнцер выступил с резким осуждением богатого духовенства и монашества, представители которых забыли евангельские заповеди. Слова Мюнцера о том, что монахи «отличаются ненасытной пастью» и что «лицемерные служители Христа придумали себе доходную статью в виде учения о чистилище» находили горячий отклик у слушателей. В свою очередь Мюнцер начал посещать собрания церковного ремесленного братства и близко сошелся с сектой анабаптистов, которые совершенно отрицали значение духовенства как посредника между богом и людьми и верили в непосредственное откровение свыше, доступное каждому человеку — удостоившиеся его становились в их глазах пророками и апостолами. Антибаптисты отвергали и все принадлежности церкви, как учреждения: ее таинства, церемонии и обряды. Все эти взгляды разделял Мюнцер. Деятельность Лютера стала возбуждать в нем скептическое отношение, — по мнению Мюнцера, она не заслуживала названия преобразовательной. «Бороться против власти папы, — писал он, — не признавать отпущения грехов, чистилища, панихид — значит проводить реформу только наполовину. Лютер — плохой реформатор, он подкладывает подушечки нежному телу, слишком превозносит веру и мало значения придает делам». После перехода Мюнцера на сторону «опасных еретиков» городской совет решил принять против него меры. Поводом послужила незначительная уличная демонстрация ткачей, в результате которой 56 человек были посажены в тюрьму. Мюнцер был также обвинен в участии в бунте и приговорен к изгнанию. Изгнанный из Саксонии, он решил попытать счастье на родине гуситов и осенью 1521 года прибыл в Прагу. Он опубликовал там воззвание к населению на латинском, немецком и чешском языках. Привилегированной касте священников Мюнцер противопоставлял демократическую общину верующих застывшей книжной мудрости — живой голос человеческого сердца. В вопросе о непосредственном общении человека с Богом он принял точку зрения антибаптистов.