— Чему я вам ваше преосвященство безмерно благодарен, — склонил я голову перед ним, говоря миролюбивым тоном, — уверен, Его высочество вам сам потом расскажет о нашем разговоре.

Охрана, недовольный архиепископ и слуги покинули кабинет, и мы остались вчетвером. Я понимал, что мне нужно ошарашить короля, чтобы завладеть его вниманием, так что я зашёл сразу с козырей.

— Есть возможность поделить за преступление против церкви, имения и земли пяти дворян-еретиков из вашего окружения Ваше высочество, — просто сказал я, — на это нужно лишь ваше согласие, а также согласовать размер вознаграждения, который получит Святой престол за проделанную работу по разоблачению грешников.

Что же, своей цели я явно добился, глаз короля дрогнул, а его советники изумлённо на меня посмотрели.

— Имена? — хлёстко спросил он.

Я достал из-за пазухи листок и трясущейся рукой протянул его ему.

— Сюда можно добавить ещё и тех, кто может оказаться потенциальным грешником, — абсолютно невинным тоном добавил я, — расследование только началось, кто знает, на кого оно нас выведет.

Альфонсо отдал листок советникам и те тихо стали совещаться, а король стал меня внимательно рассматривать.

— Вас что-то тревожит Ваше высочество? — невинно поинтересовался я, — могу отпустить вам любые грехи всего за тысячу флоринов.

— Мне интересно, тебе не стыдно? — неожиданно поинтересовался он, — грабить людей, нагло продавать индульгенции, до этого не дошёл даже наш архиепископ, имея остатки совести делать это хотя бы из-под полы, сохраняя хоть какое-то подобие приличий.

— Я мог бы сказать, как брат Иаков, что моё сердце зачерствело потому, что люди с самого раннего возраста называют меня уродом и монстром, — я отвечал так же миролюбиво и спокойно, как и упомянутый мной священник, — или как кардинал Торквемада, сказать, что я иду к цели, не видя перед собой препятствий. Но вы отнеслись ко мне с пониманием Ваше высочество, так что вам я отвечу правду.

Король посмотрел на меня со взглядом, полным вниманием.

— Мне стыдно, что церковь превратилась во всё это, но поскольку я простой её маленький винтик, то без перестройки всего механизма целиком, трудно требовать от винтика перестать быть винтиком, — я посмотрел на короля и он меня понял.

— Завтра я дам ответ, — сказал он, — три фамилии из списка нужно вычеркнуть и несколько ещё добавить. Одной трети доли от всего конфискованного, Святому престолу будет достаточно. Конкретику вам передаст завтра архиепископ.

— Позовите пожалуйста моего управляющего, — сказал я, кивая, поскольку разговор точно был закончен и условия меня устроили. Требовать больше трети, было глупо и так он дал больше, чем я рассчитывал, ведь с основной проблемой разборок с разгневанными дворянами будет заниматься он, а не мы.

Когда Алонсо зашёл и поднял меня себе за спину, я попрощался с королём и его советниками.

— Не зря его в городе стали называть «демоном несчастья», — хмуро сказал один из графов, когда дверь за ребёнком закрылась, — у меня от его голоса мурашки по коже, хотя я его могу одной рукой убить, даже не вынимая меча.

— Убить его можно, но когда папа узнает, каких денег он лишился из-за его смерти, — вздохнул Альфонсо, — он тут же побежит продавать мой Неапольский трон французам.

— К сожалению это так, Ваше высочество, — вздохнул один из его советников.

— Но и средства нам не помешают, впереди война с османами и той же Францией, — заметил второй.

— Нам дают в руки меч, но господи, как же не хочется о него мараться, — вздохнул король.

— Решение принимать в любом случае только вам Ваше высочество.

— У меня нет выхода, мне нужны средства на содержание войска, — ответил тот, — добавьте в список тех, от кого бы мы сами хотели избавиться.

— Слушаемся Ваше высочество, — склонились графы перед королём.

Я посмотрел на собравшихся в келье четырёх инквизиторов.

— Братья, нам нужно решить вопрос, который поднял брат Иаков, — начал я, поскольку от их решения зависело много. Приказать я не мог, каждый из них был самостоятельным, так что только их свободная воля могла решить этот вопрос.

— Франческо Морозини, — вздохнул отец Иаков, — под пытками называет слишком много значимых имён в этом городе.

— Верно и я поговорил с королём, — кивнул я, — у него есть свои условия, если мы хотим, чтобы и дальше светская власть поддерживала наше расследование.

— Какие? — поинтересовался отец Стефан.

— Из списков и допросных листов исчезают некоторые фамилии, но вместо них там появляются новые, — я посмотрел на него, — взамен король готов передать пятую часть конфискованного имущества Святому престолу.

— То есть папе, — отец Стефан внимательно посмотрел на меня.

— Разумеется, — тут я сделал паузу, — но если вы согласитесь с желанием короля, то поскольку деньги будут проходить через меня, то он готов будет сделать подношение церкви каждому из вас, а также вашим людям. Все по итогу получат награду.

— А что ты сам думаешь брат Иньиго по этому поводу? — поинтересовался у меня отец Иаков.

— Со всеми моими усилиями и бесчинствами по продаже индульгенций, на настоящий момент собрано только десять тысяч флоринов, — ответил я, немного занизив сумму, — папа, как вы помните, попросил привезти ему пятьдесят тысяч.

Инквизиторы переглянулись.

— Получится кто-то из вальденсов избежит наказания? — хмуро поинтересовался один из инквизиторов.

— Почему это? — удивился я, — мы рассмотрим их дело, признаем виновными в богохульстве, назначим епитимью в виде паломничества. Правда никакой большей ереси не будет им вменено, чтобы не было конфискации имущества, но формально вердикт по их делам будет вынесен, они понесут наказание за своё отступничество от церкви.

Инквизиторы переглядывались, им явно не хотелось противостоять королю, который мог отозвать всех своих людей и лишить нас вообще возможности вести дальнейшее расследование, но и против совести им идти явно не хотелось.

— Решать вам братья, так как я отвечаю только за организацию процесса, — спокойно заметил я, — но бегать за каждым свидетелем лично, вызывать его в суд и также бегать потом за свидетелями без помощи светских властей, вы сами представляет, что будет по итогу.

— Мы были неоднократными свидетелями подобного брат Иньиго, — вздохнул брат Стефан, — и именно поэтому были вынуждены покинуть Неаполь.

Тут он поднял на меня взгляд.

— Лично я буду за этот проект, если король восстановит содержание филиала инквизиции в Неаполе и вернёт нам прежние права.

Два других инквизитора тут же согласились с ним.

— Я выставлю королю дополнительные условия, — согласился я, поворачиваясь к последнему участнику совещания.

— Брат Иаков, последнее слово за вами.

— Мне не нужны деньги, — он посмотрел на меня внимательно, — я хочу, чтобы еретики были наказаны и справедливость восторжествовала.

— Вам они может быть и не нужны, — заметил я, — но вы можете пожертвовать эти деньги монастырю, чтобы они сделали ремонт и расширили помещения для скажем новых братьев. Вы ведь так и не решили до сих пор вопрос с этим мальчиком.

— Я всё ещё надеюсь, что ты его возьмёшь с собой, — он пристально посмотрел на меня.

— Брат Иаков, я сам в таком же шатком положении, как и он, поскольку семья может лишить меня содержания в любой момент, — покачал я головой, — тогда я буду вынужден вернуться в Кастилию и уволить всех своих работников. Более того, отец уже прислал письмо, где сказал, что это последний год, который он оплачивает мне проживание в Риме. Как я могу нести ответственность за других людей, когда финансово не состоятелен и не могу поручиться даже за собственное будущее?

— Всё так серьёзно? — нахмурился он.

— Спросите Алонсо, он в курсе моей переписки с отцом, — кивнул я.

— Мне нужно поговорить с настоятелем, — задумался он, — сколько он потребует за ремонт и расширение монастыря, чтобы моя совесть была чиста за содеянное.