— Конечно синьор! — понятливо закивал он.

— Уходим, — забрал я всех, и вы вышли на улицу. Отойдя подальше, я попросил Бернарда пересчитать деньги и половину затем передать префекту. Который обалдел, увидев у себя в руках подобную сумму.

— Сеньор Амандо, — обратился я к нему, — во-первых, я рад, что именно вас глава города дал мне в помощники и я благодарен вам за бескорыстную помощь, которую оказываете мне вы и ваши люди, во-вторых, распределите эти деньги между своими людьми, в соответствии с тем, как вы считаете правильным, они достойные люди, которые заслуживают достойную награду. Ну и в-третьих, я надеюсь на дальнейшее сотрудничество только с вами, а не другими префектами районов, которые меня от чего-то невзлюбили.

— Синьор Иньиго, — тот спрятал деньги и склонился в поклоне, — если при нашей первой встрече, я также имел предубеждение против вас, не стану скрывать этого, то после более длительного общения, считайте меня теперь вашим другом.

— Тогда до завтра сеньор Амандо, — склонил я голову, — впереди у нас ещё много работы.

Поклонившись друг другу, мы с ним разошлись.

Дни потекли за днями: аресты, отправки людей в тюрьму, массовые продажи индульгенций, что вообще-то не сильно поощрялось церковью в открытую, но кто будет спорить с инквизитором? В общем на мой счёт в банке Медичи деньги потекли уже приличной рекой. Люди выкупали свою свободу, тратя на это любые деньги. Мне это было неприятно делать, но осознание того, что будет, если мы вернёмся без денег к новому папе и с деньгами, заставляло меня наступить на робкие внутренние возражения и продолжать зарабатывать деньги.

Вскоре на дыбу попал и тот говорливый дворянин, который дерзил инквизиторам при первом допросе, когда против него набралось достаточно письменных доказательств, так что я решил спуститься и посмотреть, как он выкручивается сейчас. Выкручивали на дыбе теперь скорее его, а мне наблюдение за страданиями человека, даже того, кто меня взбесил никакого удовольствия не доставило, мне стало его лишь жаль. Так что миролюбивые голоса инквизиторов, с ровно тем же тоном обращавшиеся к нему, что и при первом допросе, пробрали меня до самых костей и я отчётливо понял, что их работа, точно не по мне. Для этого нужно было быть не только фанатиком веры, а оставаться при этом ещё и справедливым человеком. Я понял, почему все, кто здесь видел брата Иакова за работой, стали восхищаться им. Этого трудно было не сделать, видя его ровное и главное равное ко всем отношением без капли превосходства над любым человеком. Он любил всех людей и искренне считал, что приносит им пользу, возвращая их души обратно в лоно Матери церкви, даже если при этом их приходится пытать. Это конечно восхищало, но и страшило одновременно, было такое чувство, что ты снизу смотришь на скатывающуюся на тебя горную лавину. Именно такое чувство лично во мне вызывал теперь он.

Собравшись уходить из камеры пыток, я был остановлен им.

— Да брат Иаков? — повернул я к нему голову.

— Выйдем на минуту брат, — он показал мне пройти дальше и когда мы остались только втроём, он обеспокоенно заметил.

— Синьор Франческо начал называть имена, кто состоит вместе с ним в секте вальденсов.

— И какая проблема? — поинтересовался я.

— Мы должны будем расследовать эти дела, но они близкое окружение короля, — тихо сказал он.

— М-м-м, — задумался я, — нужно этот момент обговорить с ним, дабы не вышло неприятностей уже нам.

— Я был бы благодарен за это брат Иньиго, — благодарно вздохнул он, — я отлично знаю, что такое, когда светские власти решают прекратить сотрудничать с церковью.

— Ну да, этого бы точно мне не хотелось, — согласился я с ним, — сейчас у нас режим максимального благоприятствования и не хотелось бы нарушать сложившиеся хорошие отношения.

— Совершенно верно брат Иньиго, — согласился со мной инквизитор.

— Зайду-ка я к нему через моего нового «друга», архиепископа Ринальдо, — решил я и мы расстались с отцом Иаковым, который пошёл обратно в камеру пыток.

— Ринальдо, какими судьбами? — удивился король, когда советник ему доложил, что сейчас время приёма архиепископа.

Вошедшее духовное лицо за последние недели стало ещё толще, а его улыбка сияла от счастья и удовольствия жизнью.

— Ваше высочество, — склонил он голову, — я по чрезвычайно важному делу.

— Да? Какому ещё? — нахмурился Альфонсо, — расскажешь мне, как вы грабите мой город? Уже кто только мне на вас не пожаловался.

— При чём здесь я? — возмутился архиепископ, — это всё приезжие инквизиторы!

— Ага особенно самый мелкий из них, — король замучался разбирать сотни жалоб на бессовестные продажи индульгенций мелким инквизитором, который словно торговец, а не монах продавал их налево и направо. Ладно бы только просто продавал, но в некоторых случаях ещё и принуждал к этому под угрозой ареста или пыток.

— Да, то-то все последние украшения в главной ювелирной лавке города выкуплены тобой, — хмуро ответил король, — моим закупщикам ничего не достаётся после тебя.

— Это всё наветы врагов Ваше высочество, — дрогнул архиепископ, сказав правда это не очень убедительно.

— Так что ты хотел? — Альфонсо точно был не в настроении. Выданная им самим бумага сковывала ему теперь руки, к тому же ничего такого, чего не делали другие инквизиторы, кроме продажи индульгенций, они не делали. А тут уже дело было почти добровольное, люди сами отдавали за них деньги.

— Синьор Иньиго, хотел бы с вами встретиться, — ответил с заминкой архиепископ, — он хочет сказать вам что-то очень важное, выяснившееся в ходе расследования.

Король вздрогнул и заметил.

— Ты же должен был мне об этом докладывать, а не он.

Архиепископ скривился, демонёнок наотрез отказался сообщать сведения ему, сказав, что это тайна следствия и может ей поделиться только с Его высочеством Альфонсо V. Он бы ему отказал, но тот привёз вексель на тысячу флоринов и невзначай помахивал им себе лицо, так что устоять архиепископ просто не смог. С приездом инквизиторов его состояние резко возросло и теперь он не зависел ни от доходов епархии, ни от редких подачек короля. Инквизиторы оказались для него просто манной небесной не иначе и портить отношения с тем, кто эти деньги ему стабильно приносил, крайне не хотелось.

— Ваше высочество, дело касается дворян из вашего круга, — ответил он ровно то, что знал сам.

— Надеюсь он с тобой? — настроение короля упало ещё ниже, так как он уже знал об арестах некоторых дворян и помещении их в тюрьму. Волна возмущения дворянства от поступка инквизиторов не давала ему теперь спокойно пройти по собственному дворцу. Каждый считал своим долгом подойти к нему и выразить недовольство их действиями и попранием чести дворянства не только неапольского, но и арагонского и сицилийского. Альфонсо сейчас собирал сведения, чтобы как-то решить эту проблему, не поссорившись при этом со Святым престолом, поскольку переменчивость пап в отношении его королевства он знал не понаслышке.

— Конечно Ваше высочество. Позвать?

Король сделал жест и один из его советников отправился за дверь, чтобы вскоре принести того, о ком шла речь: маленького, уродливого карлика с трясущимися конечностями, но с таким эго внутри, которому позавидует любой правитель.

— Ваше высочество, — я постарался не улыбаться, чтобы его не спугнуть раньше времени, — как же я рад вас видеть!

— А я вот не очень, — буркнул он, — ты без сопровождения? Не очень это правильное дело, носить тебя целому графу Латаса.

— Граф был так добр, ведь я оставил своих людей за дверью, поскольку хотел бы, чтобы тоже сделали и вы, — прямо ответил я, посмотрев ему честно в глаза.

Альфонсо задумался, затем кивнул.

— Все кроме советников выйдите, не думаю, что ребёнок сможет напасть на трёх взрослых мужчин.

— Но брат Иньиго, — возмутился архиепископ, — я привёл вас сюда!