Драка моментально прекратилась, едва они увидели, что при мне не меньше двадцати пяти полицейских. Я вышел из машины и протолкался в гущу потасовки.

– Что тут происходит?

Экс-рей тяжело дышал; один глаз у него был подбит, на лице кровь. Толстяк сидел на земле, привалившись к колесу машины; я мельком заметил его разорванный пиджак и обрывок галстука на шее.

Ленуара по-прежнему не было видно.

– Еще раз спрашиваю: что тут происходит? – с самым суровым видом повторил я.

– Это все они, – прокряхтел толстяк и ткнул пальцем в сторону Экс-рея. – Остановили и набросились на нас.

Машины подростков все еще перекрывали дорогу, и любой болван понял бы, что толстяк говорит правду.

– Нет, нет, сэр! – вмешался Экс-рей. – Ничего подобного, сэр. Мы просто хотели немножко поболтать с ними, а они напали на нас, сэр.

Он произносил эту ложь с таким невинным выражением на поцарапанном лице, что трудно было не поверить.

– Не знаю, кто тут из вас прав, кто виноват, но коль скоро порядок нарушен, я обязан выяснить, в чем дело. Собрать оружие и контрабанду, – приказал я полицейским, стоявшим позади меня.

– Слушаюсь, господин полковник, – отозвался Пэкстон.

Мои люди отобрали у молодых хулиганов кастеты и самодельные пистолеты. У тех, кто приехал в колонне, разумеется, с собой ничего не было, и мои молодчики принялись обыскивать машины. Одни обыскивали машины ребят, я же лично занялся автоколонной. Первая и вторая машины оказались пустыми, зато в третьей – большом черном "линкольне" – я обнаружил Ленуара; он сидел с двумя полицейскими из Нового Орлеана по бокам, в ногах у него стоял черный ящик.

– Мистер Ленуар?! – воскликнул я. – Вы тоже участвуете в этой авантюре? Вот уж не ожидал!

– Участвую? – Ленуар побагровел: вот-вот лопнет, как воздушный шар. – Участвую?!

– Да, сэр, никак не ожидал. Ну, а сейчас, господа, попрошу вас выйти из машины. Я должен обыскать ее и удостовериться, нет ли в ней оружия и контрабанды.

– Обыскать?! Знаете, Янси, вы заходите слишком далеко. Эти хулиганствующие юнцы напали на нас. Арестуйте их, я требую.

– Я сам решаю, мистер Ленуар, кого арестовать, а кого нет. А пока, впредь до окончания расследования, я вынужден задержать всех. Хотя, скажу откровенно, что-то не вижу ни на ком из вас следов нападения.

Ленуар совсем разозлился. Он побагровел больше, чем когда-либо.

– Я обеспечиваю сохранность некоторых весьма важных документов, – напыщенно заявил он. – Уверен, что именно они интересуют этих бандитов. Если бы не документы, я бы...

Подобные песни мне не раз доводилось слышать. Это был голос человека, безуспешно пытающегося скрыть свой испуг.

"Герой войны вы или нет, мистер Ленуар, но теперь я вижу вас насквозь".

Я улыбнулся ему.

Ленуар выбрался из машины пунцовый, как мак. Он, наверное, подумал, что так ему будет сподручнее разговаривать, поскольку, пока он сидел, я смотрел на него сверху вниз.

– Слушайте, Янси, я не намерен шутить. Арестуйте всех хулиганов и освободите дорогу, или вам придется покинуть Луизиану. Можете не сомневаться! – Он пошевелил тем, что оставалось у него от руки, лишний раз демонстрируя пустой рукав.

Я снова улыбнулся. Его игра была мне понятна. И он тоже это понимал.

– Видите ли, мистер Ленуар, я уверен, что надобности в вашем задержании не возникнет. Однако осмотреть вашу машину мне все же придется. Пожалуйста, попросите полицейских из Нового Орлеана выйти. На этой территории они не имеют никаких прав.

– Оставайтесь на местах! – проревел Ленуар.

Полицейские явно чувствовали себя не в своей тарелке и не знали, что делать.

– Мистер Ленуар, прошу вас отойти в сторону, – обратился я к нему. У меня давно чесались кулаки, и я наделся, что он не послушается.

– Ни за что! – Ленуар затравленно озирался по сторонам. Люди в таком состоянии куда опаснее тех, кто умеет владеть собой.

– Мистер Ленуар, вторично прошу вас дать мне возможность произвести осмотр. – Я понимал, что он никогда не согласится, и во мне закипала злость.

– Ни за что! – Теперь он стоял, привалившись к машине, не двигаясь и загораживая к ней дорогу рукой.

Я мог с ним делать все, что захочу.

– В третий раз обращаюсь с просьбой, мистер Ленуар: не мешайте мне выполнять мой служебный долг. – Я повернулся к рыжему Пэкстону и маленькому креолу Бьюсану, стоявшим позади меня. – Вы слышали, что этот господин не хочет пойти нам навстречу?

– Да, господин полковник.

– Конечно, господин полковник.

– Вам понятно, что мне лишь остается применить суровые меры?

– Да, господин полковник.

– Совершенно справедливо, господин полковник.

– Мистер Ленуар, в последний раз прошу отойти от машины. – Меня стошнило бы, если бы Ленуар послушался и отошел. Но он был до того напуган, что боялся шевельнуться. – В таком случае вы лишаете меня выбора.

Я вынул из кобуры револьвер. По лицу Ленуара было видно, что он не верит в мое намерение применить оружие, и все же он буквально затрепетал от страха. Придав своему лицу возможно более печальное выражение, р сделал шаг вперед и ударил Ленуара стволом по голове. Послышался звук, словно ударили по арбузу. Ноги Ленуара подкосились, и он грохнулся на землю, как крышка от люка.

Во мне все кипело, я с трудом сдерживал себя.

Сняв револьвер с предохранителя, я распахнул дверцу машины.

– Вы, ребята, забрались на чужую территорию, – дружелюбно заметил я. – Давайте-ка выбирайтесь да передайте мне этот ящик.

Полицейские в нерешительности переглянулись. Один из них, пожав плечами, стал вылезать через дверцу с противоположной стороны. Другой даже не шевельнулся.

– Ну-ка, поживее! – крикнул я.

Полицейский лишь покачал головой и злорадно ухмыльнулся.

– Сейчас же передай мне ящик! – Настроение у меня улучшалось с каждой минутой.

– А вы попробуйте заставить меня, – снова покачал головой полицейский.

Именно это мне и требовалось. Мой палец ощутил холодную сталь курка, стал нажимать сильнее, и револьвер словно взорвался.

Полицейский тупо уставился на меня. Пуля попала ему в предплечье – именно сюда я и целился. В нос мне ударил такой знакомый горьковатый запах жженого пороха. Мой рабочий день был близок к концу.

– Мальчик мой! – заметил я. – Тебе не следовало хвататься за пистолет.

Полицейский не сводил с меня глаз, его лицо искажала гримаса боли; он держался рукой за раненую руку; кровь проступала сквозь ткань синего кителя и медленно стекала на пальцы.

– Сукин ты сын, – сказал он.

– Извини, пожалуйста, я должен был так поступить, – улыбнулся я ему.

Не поворачивая головы, продолжая в упор смотреть на раненого, я спросил у своих парней:

– Ребята, вы видели, как он схватился за оружие, не так ли?

– Так точно, господин полковник! – закивал Пэкстон.

– Конечно, видели, – подтвердил Бьюсан.

– Ладно, – с трудом проговорил раненый полицейский. – Ладно, Янси.

– Сейчас же отправьте его в больницу, – распорядился я и, обращаясь к нему, добавил: – Я на тебя не обижаюсь. Ну, а теперь давай сюда ящик.

В тот же вечер часов в девять я встретился с Адой в мотеле к северу от Батон-Ружа.

Она открыла дверь после первого же стука. Бледная, почти без косметики, Ада была напряжена, словно футболист перед решающим ударом. Хлопнув дверью и не ожидая, пока я заговорю, она быстро спросила:

– Значит, все прошло хорошо? Списки и петиция у тебя? – Она говорила тихим, неестественно ровным голосом.

– Все прошло прекрасно. – Я нарочито медленно прошел по комнате и плюхнулся в кресло. – Просто прекрасно. Правда, пришлось стукнуть Ленуара и выстрелить в полицейского. – Мне хотелось напугать Аду, и я преуспел в этом. На лице у нее отразился ужас. – Да ничего, ничего, я не убил его, только ранил в руку.

– Болван! Тупица! Кретин!

– А что мне оставалось делать? Ленуар не хотел отдавать петицию и списки, а фараон схватился за оружие. Я был вынужден стрелять.