Кто-то взял его под руку и вывел из кухни. Вадим не сопротивлялся. Он очнулся на лестничной клетке. Рядом стоял капитан.

— Извини, Дик. Пусть там поработают эксперты. Ты уже ничем ему не поможешь.

— Кто это сделал?

Капитан пожал плечами.

— Пока не знаем. Нас вызвала твоя соседка из сорок девятой, Валентина Николаевна. Ее смутил шум. Она прильнула к дверному глазку. Минут через пять из квартиры вышли трое мужиков, лет по сорок. Двое кавказской внешности, один европейской. В руках у них ничего не было, но уходя они не закрыли дверь. Валентина Николаевна заглянула к вам и чуть в обморок не грохнулась. Позвонила нам. Мы приехали. По Москве объявлен розыск, работают системы «Перехват» и «Сирена». Ищем.

— Но что им надо было от нас? Кто их навел? В квартире ничего нет.

— У меня только одно предположение, Дик. Месть. Либо кто-то из осужденных твоим отцом вышел из зоны и решил посчитаться с судьей за несправедливый приговор, либо охотились за тобой, что более реально. Ты ведь тоже отправил в зону не один десяток сволочей. Сейчас ребята работают в этом направлении. Установим списки всех освободившихся из заключения, а потом сверим, кто вел следствие и судил их. Ничего другого мне в голову не приходит. На ограбление не похоже.

— А что искали?

— Когда немного придешь в себя, сам посмотришь. Пока есть только одна зацепка.

Капитан достал из кармана целлофановый пакет, где лежал клочок бумаги, вырванный из настольного календаря. Корявым торопливым почерком на нем был записан адрес и номер машины Вадима.

— Нашли в кухне. Как видишь, скорее всего интересовались тобой, а не отцом. А отец попал под горячую руку головорезам. На первый взгляд эксперта, писал записку не русский. Почерковеды разберутся. Да и соседка видела в глазок кавказцев.

— Сроду с ними не имел дела.

— Понимаю, но тут хоть зацепка есть, а вот днем в сберкассе, что в Лобковском переулке, адвоката в упор расстреляли при всем честном народе, это вообще ни в какие ворота не лезет.

Журавлев вздрогнул.

— Какого еще адвоката?

— Тихого и мирного. Если моя версия верна, что орудует какой-то хрен с целью мести, то, помимо судьи, следователя, он и адвокату решил отомстить за промашки. Ты никогда не сталкивалися с неким Григорием Ефимовичем Гольбергом?

— Разве сейчас упомнишь.

— Имей в виду. Тебе лучше уйти. Дик. Здесь тебе делать нечего. Тебя трясет, как в лихорадке. Об отце я позабочусь. Позвони мне завтра, я тебе все скажу, а сейчас тебе граммов триста не помешают. Вообще, подумай о том, не уехать ли тебе из Москвы на месячишко. Если эти головорезы взяли след, то не отступятся. Во всяком случае, в нашем районе не появляйся. У тебя есть где переночевать?

— Найду, не проблема.

— Держи со мной связь. В сберкассе тоже работали кавказцы. Мне кажется, тут есть какая-то параллель. Не забудь про адвоката. Звони завтра.

— Ладно, Степа, пока.

Журавлев медленно начал спускаться.

Совещание проходило при закрытых дверях. Все телефоны в кабинете генерала Турина были отключены.

— Предстоящая операция имеет особый гриф секретности и будет проводиться нестандартными методами. Мы работаем на результат, а не для отчетности. Никаких протоколов и записей. Ни следственной бригады, ни прокуратуры. Наша задача — сыск и оперативность. Дознание только в устном порядке. Связь с другими силовыми органами только визуальная, ограниченная личными контактами. Никаких официальных запросов. Работаем без бумаг и компьютеров. О результатах докладывать мне лично. Телефонограммы, телетайпы, факсы, электронная почта исключены. Не требующие отлагательства решения будем выносить по обычному городскому телефону через коммутатор и только кодированным языком. Коммутатор находится в простой московской квартире, где работают надежные офицеры, проверенные временем. Какие есть вопросы?

Генерал обвел взглядом присутствовавших. В кабинете находилось шесть человек, сидевших по трое с обеих сторон длинного стола, покрытого зеленым сукном. Все послушно убрали блокноты и ручки. Только двое оставили свои папки на месте.

К одному из них и обратился генерал.

— Хочу представить всем майора Олега Петровича Виноградова из питерского Управления. Сейчас он откомандирован к нам и будет работать в нашем отряде. Каждый из вас получит звено поддержки и станет отрабатывать свой участок. Все вы грамотные и опытные чекисты, и мне вас учить нечему, я лишь готов координировать некоторые ваши действия и задачи, собирая все ниточки в клубок. Вступлений на сегодняшний день хватит. Перейдем к делу. Прошу вас, Олег Петрович, обрисовать обстановку, сложившуюся в Петербурге.

Виноградов хотел встать, но Турин махнул ему рукой, сделав кислую физиономию. Майор сел на место и открыл свою папку.

— Извините, не знал о необходимых предосторожностях и для лучшей ориентации прихватил с собой некоторые документы. Вот что нам известно. История началась год назад. Борьба за ювелирный рынок и экспорт изделий за рубеж. Некий меценат, бизнесмен, не лишенный связей и авторитета среди бизнес-класса Питера, Мирон Шатырин, начал прибирать к рукам сеть ювелирных магазинов и мастерских, а также открыл сеть ломбардов, специализировавшихся на драгметаллах и ценных минералах. Ему удалось прибрать к рукам весь рынок сбыта драгоценностей. С ним сотрудничал ряд фирм Голландии, Швеции, Нидерландов и Германии. У Шатырина имелась лицензия на покупку алмазов для дальнейшей их обработки на территории нашей страны и за рубежом. Часть алмазов обрабатывалась в Голландии и возвращалась в виде ювелирных изделий в Россию для дальнейшей реализации.

По документам все чисто. Но тут произошел громкий скандал с угоном самолета и исчезновение одного из крупных ювелиров вместе с содержимым шести магазинов. Имеются в виду ювелирные изделия на сумму, превышающую шесть миллионов долларов. Это дело получило громкий резонанс, и все присутствующие о нем помнят, так что я не буду акцентировать на нем внимание. Скажу только, что наше Управление занималось этим делом, в ходе которого выявились не только нарушения таможенных правил, но и хищение золота в особо крупных размерах и появление на рынке неучтенных алмазов. В пределах Ленинградской области было вскрыто более тридцати цехов по обработке драгоценных камней, изготовлению ювелирных изделий из чистого золота, цехов по переплавке. Производство было поставлено на широкую ногу. Золото выкрадывалось прямо с завода огромными партиями, скупалось одной из бандитских группировок по бросовой цене и перепродавалось ювелирным олигархам. То же самое происходило с алмазами, рубинами и изумрудами.

Эксперты установили, что алмазы имеют якутские корни. Ниточки вели к Шатырину, но прямых улик у нас не имелось. Приходилось деликатничать и работать очень аккуратно. Прошлой осенью мы перехватили курьера, в сумке которого обнаружили двести тридцать шесть алмазов, отколиброванных по весу и размеру. Курьером оказался капитан внутренних войск и Московского округа ПВО. Как к нему попали алмазы, он объяснить не смог, а уверял нас в том, что понятия не имеет, что лежит в металлической коробке из-под монпасье. Дескать, его попросили передать сверток, и что в нем находится, он не ведает. Далее он стал путаться. Его мифический приятель из Москвы, просивший капитана передать посылку, странным образом исчез. В Москве мы его не нашли. Человека, который должен был прийти за посылкой, он знал только по имени. Но в гостиницу никто так и не пришел.

Цель приезда капитана в Питер слишком расплывчата — экскурсия по местам боевой славы отца. Номер в гостинице «Октябрьская» был забронирован из Москвы заранее фирмой «Октагон», которая занимается компьютерами и никакого отношения к армии не имеет. Этого капитан тоже объяснить не смог. Случайный знакомый из ресторана обещал помочь ему с жильем в Питере и дал адрес гостиницы. Как вы можете догадаться, номера в «Октябрьской» стоят недешево и военнослужащий среднего звена не может себе позволить подобную роскошь. Скажу сразу: мы допустили большую промашку с капитаном. Курьера нельзя было брать, пока он не встретился с заказчиком. Тут вмешалась военная прокуратура, и мы вынуждены были передать им дело. Как выяснилось позже, капитана освободили за отсутствием состава преступления. Правда, никто из нашей команды не верил в то, что капитан расколется. Он следовал жестким установкам, и страх перед хозяевами был куда сильнее, чем перед трибуналом. Мы послали запрос в штаб Московского военного округа ПВО, и нам ответили, что капитан Котов уволен в запас.