До Ростова они добирались на рейсовом автобусе. Еще два часа духоты и тряски. Алиса валилась с ног, но Вадим не давал ей передышки, у него появилась цель, и он уже шел к ней, как на таран. В нем открылось второе дыхание. Только на вокзале Алисе удалось вздремнуть на лавке в зале ожидания, пока Вадим решал вопросы с расписанием поездов и билетами. О билетах и речи быть не могло. В разгар сезона в кассах творилось смертоубийство. До Москвы путь неблизкий, проводники брали левачей только на короткие расстояния. Никто не хотел рисковать своей работой.

Вадим не успокаивался, и ему удалось договориться с начальником поезда. Сумма в триста долларов подействовала на мелкого чиновника куда убедительнее любых уговоров. Молодоженам, как представился Журавлев, предоставили резервное купе. Большего счастья им и не надо было. Правда, в кармане не осталось ни единого гроша, но кто думает о деньгах, если едва стоит на ногах. Алиса собрала последние силы и, заплетаясь и пошатываясь, добралась до купе. Они уснули мгновенно, несмотря на духоту и неработающий кондиционер.

И опять они проснулись ночью. В купе стало прохладней, но проводники спали, и они даже чаю не могли попросить. Пришлось довольствоваться водой.

— Боже! Никогда в жизни не думала, что из Ялты в Москву можно добираться таким способом, — и Алиса рассмеялась.

— Обычное свадебное путешествие Ялта-Москва за три часа — это слишком просто, для избалованных лентяев. А мы делаем каждый свой шаг под бой барабанов с фейерверком, оставляя за собой неизгладимый след в истории мафии и оперативных служб.

— Кстати, ты не обратил внимания, у поезда есть название?

— "Ростов-на-Дону-Москва".

— Слава Богу, не «Бригантина». Уже вселяет надежду на благополучный исход.

— Ничего, еще немного поспим и проснемся в Москве.

— Да, да, Москва, и опять все сначала.

— О чем ты?

— Я должна рассказать тебе правду. Дик. Наши отношения перерастают во что-то очень серьезное и важное, от чего, возможно, зависит будущее. Преувеличиваю я или нет, не имеет значения. Но я должна быть честной перед тобой. Меня это тревожит.

— Я тебя не понимаю, Аля.

— Ничего особенного. Просто я стерва. Я все о тебе знала до того, как мы познакомились. И в Ялту я приехала, чтобы с тобой познакомиться, вот почему девчонки за тобой следили. А слежку мы начали за тобой еще в Москве. Моего отца взяли в заложники и потребовали у меня секретные документы взамен на его освобождение. Я согласилась. Адвокат фирмы принес портфель в сберкассу, чтобы передать его бандитам в многолюдном месте, но тут вмешался ты. Я ждала адвоката в машине и знала, кто должен приехать за документами. И вдруг я вижу человека, выходящего из здания с моим портфелем. Я поехала следом за тобой. Помнишь женщину в лифте в очках и шляпе? Это была я. Два дня назад, когда мы сели в «фиат» и я надела шляпу и очки, ты побледнел, сказав, что я похожа на оживший труп Маши. Ничего подобного. Ты вспомнил ту дамочку из лифта, но не мог ассоциировать ее со мной. У меня не хватило бы сил отнять у тебя портфель, но я запомнила твою квартиру.

— И сообщила мой адрес Рамзесу, а тот пришел и убил моего отца.

— Но я не хотела никаких жертв. Я думала, они заберут портфель и уйдут.

— Бандиты не оставляют свидетелей. Значит, тебя зовут Алиса Ухова?

— Да, я дочь человека, которого похитили. Рамзес дал мне месяц на то, чтобы я вернула документы. После того, как его арестовали, мне позвонил кто-то другой сказал, что условия не меняются.

Журавлев вспомнил последнюю записку, присланную из Симферополя с курьером Ромову. Там говорилось, что Ухов мертв, но он не стал говорить об этом девушке.

— Ты потратила много сил, чтобы вернуть документы назад. В тебе погибает великолепная актриса. А я, наивный, думал, что в моей черной полосе появился проблеск. И во всем виноваты треклятые алмазы.

— Я не притворялась, Дик, — на глазах девушки появились слезы. — Я тебя люблю. Клянусь в этом.

— В Москве ты получишь свой каталог. Обидно, если столько труда пропадет даром. И хватит об этом. Ты меня кинула похлеще, чем шкипер Дога.

— Да, сначала я тебя ненавидела, но я не знаю, что во мне произошло. Внезапно я сама попала в западню, и мне уже из нее не выбраться. Я прошу у тебя прощения.

— Не за что, ведь это я украл у тебя документы. Ты принимала решение согласно своим представлениям о справедливости. Женская логика непостижима для понимания. Все могло бы кончиться не начавшись, если бы тогда в лифте ты мне сказала: «Извините, господин жулик, этот портфель принадлежит мне. Вы можете убедиться в моих словах. Он не закрыт. Откройте крышку. Денег там нет, а только бухгалтерский отчет, имеющий цену для меня, но ни для кого более. Верните, пожалуйста, а я вас за это поцелую в щечку!». На этом все проблемы были бы разрешены. Хватит на сегодня, Алиса. Нам лучше поспать.

Алиса долго ворочалась, но все же под утро провалилась в сон.

Вадим вышел в тамбур, открыл дверь и спрыгнул с поезда. Ему не раз приходилось это делать. Это был не первый и не последний его прыжок. Поезд исчез в тумане, а он пошел по шпалам в сторону Москвы.

В штаб-квартире бригады Аркадия Литвинова, расположенной в центре Москвы на Арбате, шло совещание. Под скромной вывеской «Лингафонные курсы восточных языков» находилась база оперативников, бывших сотрудников контрразведки, а ныне работавших частным образом на очень обеспеченных клиентов за высокое вознаграждение. Обратиться за помощью к профессионалам столь высокого класса клиент с улицы не мог, только люди с рекомендациями, без криминального прошлого и умеющие держать язык за зубами.

Бригада Литвинова насчитывала дюжину специалистов в разных областях — от психологов-аналитиков до компьютерных взломщиков, но все они прошли через спецшколу по подготовке диверсантов-десантников и владели приемами боевых искусств и несколькими видами оружия.

На совещании присутствовало четверо сотрудников бригады и они обсуждали результаты проведенной работы.

Литвинов внимательно слушал доклад одного из оперативников.

— И все же я продолжаю утверждать, что так называемые ключники должны иметь дубликаты своих каталогов. Ну подумайте сами что произойдет, если каталог выкрадут или он сгорит, либо потеряется? Кто сможет его восстановить? Никто. Чем это чревато? Раскопками на территории, равной Калуге или Туле. У Московского округа ПВО более пятисот зон в Подмосковье, и каждая занимает площадь не менее внуковского аэродрома. Человек, взявший на себя ответственность за сохранность сверхсекретных документов, обязан подстраховаться. Конечно, риск увеличивается вдвое при наличие дубликата, но не иметь его еще опасней. Потеря данных грозит исключением из состава синдиката, особенно на последнем этапе его существования, когда группировки перешли к открытой конфронтации. Ведь только наличие каталога позволяло оставаться каждому из звеньев в доле и иметь равное положение…

— Хорошо-хорошо, Алексей, — перебил докладчика Литвинов, — с твоей теорией можно согласиться. Но что мы видим на практике? Выстроить логическую цепочку мало. Мы люди действия и работаем на результат.

— Поверхностный осмотр ничего не дал. Придется копать глубже. Мы были в конторе Ухова и на его квартире, проверили компьютеры и все диски и дискеты. Осмотр проводили скрупулезно, но он ничего не дал.

— Совсем ничего?

— Одна зацепка есть, но мы ее отклонили.

— А именно?

— В доме Ухова возле телефона на тумбочке лежит алфавит, стационарный блокнот. Мы изучили все телефонные номера, записанные в книжке. Напротив одного из номеров написано: «Дочка». Мы подумали, что это ее рабочий телефон. Она преподает аэробику в элитном клубе. Мы знаем, что Алиса прописана вместе с отцом и большую часть времени работала на него в качестве домашнего секретаря. Мы узнали адрес по телефону, и выяснилось, что это квартира. По картотеке Бюро технической инвентаризации мы определили владельца и выяснили, что она принадлежит Алисе Уховой, купила три года назад. Удивительно то, что когда мы разрабатывали Ухова, нам удалось вычислить все детали, связанные с жизнью ромовского ключника и его семьи, однако тогда мы ничего не знали о существовании подпольной квартиры.