— Мне нужно подумать.

— Долго?

— Три дня.

— Только не надейтесь, Москаленко, что вы сбежите из Крыма, как пять лет назад из Москвы. Вы под нашим наблюдением. И не забывайте, что здесь остается ваша сестра, которая приютила вас, когда вы в одних подштанниках приехали к ней из России.

Виноградов встал.

— Через три дня встретимся. Надеюсь, к этому времени вы успеете найти настоящего убийцу и закрыть дело, как подобает. До встречи.

Все время молчавший Седов встал и последовал за Виноградовым. В дверях он остановился на секунду и оглянувшись сказал:

— Не делай глупостей, Виталий. Эти люди их не прощают. Возьми себя в руки и послужи настоящему делу. Тебе это зачтется.

Дверь плотно закрылась. Москаленко долго сидел и думал. Что творилось в его сумасбродной голове, одному Богу известно. Очнувшись, он снял трубку и позвонил Маше. К телефону никто не подходил. Он взглянул на часы. Все в порядке. Они на подходе к причалу. Оставалось ждать доклада с места событий.

Перед отъездом Сергей решил зайти к Маше попрощаться. Он ничего не знал о ее планах на сегодняшний день и не думал, что Журавлев может находиться в ее доме. Этот бродяга уходил утром и появлялся ночью. Так и будет продолжаться, пока его не упекут за решетку.

Сергей мог и не заходить, но он привык всегда ставить точки. Она вытащила его из ямы, он помог ей избавиться от опасного конкурента. Они квиты и должны ударить по рукам, а значит, все вопросы исчерпаны.

Дверь квартиры оказалась незапертной, замок сломан. Ломали в спешке, на полу валялся кухонный нож.

Сергей крикнул:

— Эй, хозяева, здесь есть кто-нибудь?

Ему не ответили. Он достал из-за пояса пистолет и вошел в квартиру. Пусто. Он вновь подал голос:

— Хозяева! Слесаря вызывали? Есть кто живой?

Живых не оказалось. Труп Маши выглядел безобразно — сдавленная шея и посиневшее лицо с высунутым набухшим языком. Но Зотова трудно было напугать смертью, он слишком часто с ней встречался.

— Ах ты гаденыш! — убрав пистолет за пояс, он присел на корточки и начал рассматривать тело. — Ну говнюк! Доигрался в кошки-мышки, на мокруху решился. Совсем крыша поехала. Такую бабу загубил. Эх, попадись ты мне, потроха из тебя выпущу.

Сергей потянул за шнур и высвободил шею от удавки. Труп покачнулся и повалился набок. Некогда красивое лицо уткнулось в ковер.

— Что здесь произошло?

Зотов поднял голову и увидел на пороге майора милиции.

— А что, сам не видишь, майор? Убийство здесь произошло.

— Кто вы такой?

— Я? Племянник. Приехал погостить к дяде, твоему начальнику. Зашел проведать тетку, а наткнулся на ее труп.

Скоков немного растерялся. Парень вел себя слишком уверенно. Он подошел ближе.

— А дверь кто выломал?

— Вот у него и спросишь, когда поймаешь. Только долго тебе его искать придется. С наступления смерти больше часа прошло.

Скоков не мог оторвать глаз от мертвой женщины.

— А ты почем знаешь?

— Немало трупов на себе потаскал. А ты вон до майора дослужился, а, видать, не очень-то покойничков перевариваешь. Только не блевани здесь, эксперты тебе спасибо не скажут. Иди лучше к окну, воздуха глотни.

— Надо звонить.

— Телефон здесь один, и тот оборван. Ты подыши, а я схожу к соседям, сам позвоню.

Скоков перевел взгляд на парня.

— Никуда ты не пойдешь. Обойдешься.

— Как скажешь, только шнур оборван посередине и подсоединять его к розетке дело муторное. Минут десять займет.

— Сам же сказал, торопиться теперь некуда. Опоздали.

Сергей поднялся с корточек и выпрямился. Он был выше майора почти на голову.

— Племянник, говоришь. А как зовут?

— Сережей, но только тебе это зачем? Позвонишь Виталию Семеновичу, он тебе сам все втолкует.

Зотов отошел к окну.

— Жарковато. Труп скоро разлагаться начнет. На похороны людей не соберешь. Вонища на все кладбище стоять будет.

— Как нехорошо ты о тетке отзываешься. А что, племянник, не просила ли тебя твоя тетка ресторанчик один посетить и с ее недругами разобраться? Рукавчик-то у тебя кетчупом запачкан. В люля-кебаб вляпался, когда поднос на стол ставил? Так и ушел в рубашке официанта? Переодеться не во что?

Сергей засмеялся и обернулся. В руках майора был пистолет.

— Брось, парень, такими игрушками не шутят. Я очень не люблю, когда в мою сторону наводят оружие.

— Встань лицом к стене, о вкусах потом порассуждаем.

— Как скажешь. Ну и всыпет тебе мой дядька, долго помнить будешь.

Сергей сделал шаг к стене, и на этом мирная жизнь кончилась. Акробатический этюд проходил на глазах майора, пока он мог его видеть. Прыжок назад, переворот через голову, падение на пол, откат, появление на свет оружия, выстрел, пламя, жгучая боль, и лампочка погасла. Вокруг стало темно и тихо. Ноги подкосились, и Скоков рухнул на пол. Такие трюки совершаются в доли секунды, если ты их видишь, а не читаешь о них.

Сергей поднялся на ноги, отряхнул брюки и убрал пистолет. Этот он бросать не собирался. Последний остался как-никак, а оружие для него — что сигареты для курящего. Перешагнув через два тела, он направился к выходу. Достав из кармана платок, он поднял с пола нож, и положил его на площадке с другой стороны двери. Пусть выглядит все так, будто дверь взламывали: снаружи, а не изнутри. Этот придурок так испугался, что даже ключи не смог найти, которые лежали на телевизоре. Теперь его можно брать голыми руками.

Правда, он собирался делать это иначе. Отъезд из Ялты временно откладывался.

Когда Журавлев поднялся на третий этаж, его поджидали. Он находился в таком состоянии, что даже не испугался. Парень сидел на лестнице перед квартирой. Увидев Журавлева, он встал.

— Я уже беспокоился. Со вчерашнего вечера вас поджидаю. Депеша вам.

Вадим с трудом понял, о чем идет речь, и тихо сказал:

— Так сложились обстоятельства, приятель. Ну давай, что привез. Из-за пустяков тебя из Симферополя гонять не станут.

— Это точно. Я уже звонил Локтеонову, доложил, что вас нет, но он мне приказал ждать. Сказал, что вы придете, и оказался прав.

— А куда я денусь. Тот, кто ищет, всегда найдет.

— Я не искал, я ждал.

— Терпение — великая вещь.

Курьер подал Журавлеву конверт и пошел вниз. Когда хлопнула входная дверь, Журавлев достал отмычки и занялся замком.

В квартире, предназначенной для Ромова, стояла невыносимая духота. Вадим открыл все окна и рухнул на широкую, мягкую кровать. Он никогда еще так не уставал от безделья. Прошелся пешком минут сорок от дома Маши до квартиры Ромова, а казалось, преодолел Эверест от подножия до вершины. Ноги гудели, сердце щемило, в голове закипали мозги, превращаясь в кашу. Ни одной мысли за час так и не возникло.

Все, что приходило ему в голову, это залечь на дно и не высовывать нос наружу. Теперь Москаленко окончательно взбесится и перекроет все лазейки из города. Скорее всего, они уже перекрыты. Маша наверняка успела позвонить ему. Все правильно. Так и надо делать. Дней через пять можно вылезти из берлоги, найти Монаха и сделать попытку выскочить из кольца.

Но как быть с Алисой? Она ничего не знает. Девушка находится в опасности. Стрелок не оставляет свидетелей. Тот, кто видел его лицо, уже не жилец. Журавлев понимал, что сделал глупость, когда повел Алису в «Бригантину». Он прекрасно отдавал себе отчет, что в кабаке должны произойти какие-то события. И они произошли. А при чем тут Алиса? Этот хмырь теперь пристрелит ее, как сделал это с Верой, да еще изнасилует перед этим. Нет! Вадим понял, что не высидит в клетке. Надо действовать. Он встал с кровати, и его взгляд упал на конверт, лежавший на столе.

Он вскрыл его. Все выглядело так, как и в прошлый раз. Внутри лежал еще один конверт и записка от Локтеонова, где говорилось: