Две голубые личности материализовались на краю оазиса, уткнувшись носами в карту, полученную методом аэрофотосъемки. Она состояла из отдельных фотографий, наклеенных вплотную друг к другу на огромный лист ватмана.

— Шеф, а почему мы сразу сюда? Логичнее было бы первую засаду сделать в районе этой симпатичной пещеры.

— Болван! Кто ж так бездарно разбрасывается кадрами? Там и без нас с ними прекрасно разберутся Сорок разбойников даже без атамана сила. А не осилят, Папу здесь встретят. Гули-гули-гули… — позвал Махмуд.

— Цыпа-цыпа-цыпа… — присоединился к нему Ахмед. — Слушай, зачем нам птичка? Ты что, голодный?

— Я нет, а вот птичка, надеюсь, да. За мной. Гули-гули-гул и…

Голубые личности двинулись было в сторону пальм, сгруппировавшихся около маленького озерца, но тут заиграла неземная музыка, и их окружили стройные девичьи тела, извивающиеся в страстном зажигательном танце. Под полупрозрачными газовыми шароварами угадывались такие изумительные формы, что голубой кадык на горле Ахмеда запрыгал вверх-вниз, не справляясь с обильно выделяемой слюной, и он ринулся вперед.

— Куда! — цыкнул на него Махмуд, но было уже поздно. Красавицы и не думали убегать. Наоборот, они прыгнули навстречу, их нежные губки раздвинулись, обнажив острые хищные клыки, и Ахмед, заверещав от боли, поспешил утратить материальность.

— Тьфу! — сплюнула одна красавица, закрывая зубастую пасть. — На родственников нарвались.

— Нашла родственничков, — сердито пробурчала другая гули[3] , — это ж ифриты.

— Девицы, красавицы, — захлопал в ладоши Махмуд, — минуточку внимания. В ближайшее время через это место пройдет некто Папа, а он, знаете ли, из другого теста. Вкусный! Аппетитный! Румяный! Очень сытный. Товарищ с севера, кровь с молоком. На медвежатине вырос. Рекомендую. Изжоги не будет. И гарантирую: отплевываться не придется.

— Когда пройдет?

— Скоро.

— Один?

— Возможно, и с друзьями.

Гули пришли в неописуемый восторг.

— За дело, девочки! Точите зубки, обнажайте плечики и ножками, ножками поигривее!

Гули помчались в сторону пальм чистить перышки.

— Так, — развернул ватман Махмуд, — здесь все на мази. Следующую ловушку будем ставить…

— Тсс… — прошептал Ахмед, зажимая рот шефу, — уши кругом! Болтун — находка для шпиона!

— Гмм… верно.

Не успели голубые личности с легким хлопком исчезнуть, как тут же раздался еще один хлопок, и на траву рухнули две не менее странные заиндевевшие личности в унтах и меховых парках, сквозь которые у одной из личностей торчали рога. Личность с рогами была с грузом. Она волокла за собой огромную белую шкуру.

— Я говорил тебе — пальчиками щелкнуть надо было, морда твоя бессмертная, му… пи-и-и[4] …

— Так какого ж… пи-и… ты не щелкал?

— Да у меня не то что пальцы, рога к заднице примерзли. Это тебе, боров жирный, минус пятьдесят по барабану…

— Я не жирный, я мускулистый!

— Да ты… пи-и-и… изобретатель хре… пи-и-и… если б не Петрович…

— А кто тебя до его станции за рога волок, а потом «Нескафе» отпаивал, рогатая ты… пи-и-и…?

— Да… пи-и-и… его «Нескафе»!!! Муть! Суррогат в кипяточке! Если б не спирт…

— Да… пи-и-и… этот спирт по сравнению с нашим экстра-эликсиром!!!

— До экстра-эликсира ему далеко, — вынужден был согласиться дьявол, и Кощей сразу расплылся.

— А не пора ли нам по маленькой? Чистый медицинский, конечно… пи-и-и…, однако за неимением лучшего…

— Гениально! Садитесь, Ваше Бессмертие.

Его Бессмертие плюхнулось на белую шкуру. Нечистый пристроился рядом и извлек из-под начавшей оттаивать парки литровую бутыль, которой их снабдили в дорожку гостеприимные полярники. Кощей не остался в долгу и выудил из воздуха граненые стаканы. Люцифер шустро разбулькал.

— Ну ты, скотина! — возмутился дьявол. — Два стакана в одну харю?

Кощей освидетельствовал свои пухленькие ручки. Стаканов действительно было два. По штуке на каждую. Перевел мутный взгляд на собутыльника и освидетельствовал его мохнатые лапы. У него было не меньше. Один стакан на целых 250 граммов в одной конечности и литровая бутылка, на дне которой плескалось не меньше, в другой.

— Ты кого напарить хочешь? — возмутилось Его Бессмертие. Уж в чем-чем, а тут он был специалист экстра-класса. Все было по-честному. Пришла очередь сравнивать Люциферу.

— Странно. Стакана три, а все поровну. Уникальный случай. Ну тогда за российскую науку, которую не берет никакая… пи-и-и… инфляция и… пи-и-и… стужа!

Только они приладились махнуть за это дело, раскрыв пошире рты (в одну глотку сразу две струи — это достаточно круто), как шкура, на которой они сидели, внезапно обиделась.

— Вот для кого третий-то! — обрадовался Люцифер, кувыркаясь по песку.

— Для кого? — потребовал объяснений Кощей, кувыркаясь с другой стороны шкуры.

— Для нее, — пояснил дьявол, поднимаясь на ноги.

Его Бессмертие поднялось с другой стороны. Они посмотрели друг на друга. Все три стакана, налитые до краев, не потеряли ни капли. Из бутылки тоже не пролилось.

— По справедливости?

— По справедливости.

Они подошли к шкуре и честно вылили каждый из своего стакана в ее раскрытую пасть. Медведь шмыгнул носом, тихо икнул и опять превратился в мягкую белую шкуру, рухнув под ноги отпускникам.

— Вот… пи-и-и…

— Он же нас… пи-и-и…

— В одну харю два стакана!

— А нам по одному оставил!

— А мне еще и из горла!!! Извольте жрать! — окончательно расстроился дьявол, потрясая бутылкой. — Какое бескультурье!!!

Нечистый сердито пнул копытом коварного собутыльника по белой шкуре и одним махом опорожнил свою емкость, со злости ею же и закусив. Кощей попытался было тоже закусить стеклом, но тут вновь заиграла музыка, и между пальмами замелькали фигурки гули. Строго следуя совету Махмуда, прелестницы еще больше обнажили свои плечики, оголили пупки и закатали повыше шаровары.

— Бабы… — ахнул Кощей, роняя опустевший стакан на песок.

— Бабы… — Глаза Люцифера заблестели.

— Бабы!!! Пи-и-и-и-и-и-и-и-и… — завопили они дружно и ринулись в атаку, на бегу срывая с себя парки, унты и все, что под ними было…