— Мастер Лю… вы живы… — Пролепетали сзади.
Я обернулся и понял, что то, что было до этого, вовсе не жопа. Жопа — вот она. В виде изящного афедрона Шу Шан. Встречайте!
— Какое счастье, мастер Лю!
Девушка ринулась вперед и повисла на моей шее, заливая шею слезами и бессвязным лепетом о том, как она испугалась, как она переживала, как она убивалась. И все ее бросили — вначале эти жестокие мужчины — мастер Лю и любимый кузен Ливей. Потом — красавица-певица-лютнистка Мара… И как она ночей не спала, и как она плакала…
Четыре раза. Четыре раза подряд я выслушал эту историю, повторенную почти слово в слово.
Хана, не скрываясь, растерянно почесала в затылке. Сестры смотрели на меня, открыв ротики… как эти… птенчики в гнезде. А Вейж откровенно и заливисто присвистнул, ошеломленно покачав головой:
— Охренетьващеиневстать! — выдохнул он.
И что… что мне сейчас делать с этой влюбленной — влюбленной в меня на полном серьезе! — дурочкой?
— Продемонстрировать что? — С нехорошим любопытством переспросил я.
— Сии доблестные принцы могут поучить недостойных сынов своих кланов, как достойно и храбро сражаться! — С пафосом повторил гаденыш. — Только в сражении раскрывается истинная доблесть воина!
Гаденыш был представителем клана Бао. Это «владетели» пограничной провинции Манхай со столицей Сэнду. А сами Бао — это барсы. Горные. Как и положено кошачьим представителям маленького, но очень гордого народа — непокорные, независимые, своевольные и ершистые.
К сожалению, гаденыш был такой не один — его окружили представители прочих кланов. Из тех, что постарше. От пятнадцати лет и выше. И они все поддержали своего делегата согласным одобрительным гулом. Правда, в толпе не было представителей провинции Увзан, прекрасных Ма. Интересно, Ма У пойдет на поводу у своих страхов и умыкнет дочерей (вместе со всеми Ри), подавшись в бега, или все-таки хладнокровие восторжествует? Первый вариант, кстати, не так уж и плох — Ри Шихонг в этом случае будет надежно выведена из-под удара. Я буду в анусе, но ее из-под удара выведу.
Те, кто младше, стояли поодаль и им, по причине малолетства и слабого действия соответствующих гормонов, пока было фиолетово на всяческие выяснения положения в иерархической «турнирной сетке». Но в целом, как любая малышня, они были за любую движуху и выражали сейчас свое согласие куда экспрессивнее — радостными криками и подпрыгиваниями. Я заметил, как глаза Дзе Зионы в ужасе расширились и она бочком-бочком стала отодвигаться от основной толпы в сторону построек… при этом взгляд ее был прикован почему-то ко мне. Видимо, автор той вирт-книги, которую он-она читала-смотрела, испытывал ко мне слишком уж сильные чувства. Злодей из меня в том произведении вышел — на загляденье!
Суть была ясна. Взаимоотношения с центральной властью в здешнем обществе построены так, что Императору постоянно приходится доказывать, кто в этой песочнице самый главный, периодически и показательно приводя попутавшие берега кланы в чувство. А здесь молодняк решил экстраполировать данную практику на себя. И на меня. Потому что эта малышня, будучи отменно для своего времени образованной, прекрасно понимает свое текущее положение заложников.
Хм… еще немного и я, кажется, стану понимать нашего несчастного правителя. Не дай Предки, конечно!
И что я смогу противопоставить тем же Бао — признанным мастерам двуручного фехтования местным аналогом кавалерийской шашки — среднего одноручного дао? А ничего! Хана только сегодня утром стала давать начальные упражнения по развитию своей «физики». Напугать его своим яки? Так не напугаю — у этих отрыжек любви человеков и больших горных кошек свое яки есть и, соответственно, определенная устойчивость против чужой. А лепетать и оправдываться что-то типа «вы знаете, вообще-то я лучник! и эти ваши железки в жизни в руках не держал!» — не вариант. И не прокатит. Вот уж чего не должен делать принц ни в коем случае, так это оправдываться!
Я слегка растерянно оглянулся на своих. Хана сузившимися глазами примерялась к голове Бао. И явно мысленно рисовала линию от уха до глаза — там одна из самых уязвимых точек на черепе расположена. Сестры столь же растерянно теребили султанчики на своих ножах… Шу Шан, ходившая за мной все это время хвостиком, решительно положила ладонь на свой укороченный дао.
А вот Вейж… принц Вейж выглядел весьма заинтересованным!
Эврика!
— Ну, разумеется! — Обрадовался я, повернувшись к «барсу». — Только ты меня прости, Бао Дзуданг — боюсь я, что не удержу в узде свою радость от доброй схватки! Почувствую томление, и вспыхнет пожар в груди моей! И будут раненные и, упаси предки, даже убитые!
Рот Дзуданга скривился в презрительной гримасе. Я терпеливо ждал оценки «обчеством» новой концепции. И она последовала незамедлительно:
— Неужели предки высокого принца Лонг Фана, гордые драконы, стерпят, когда окружающие посчитают их потомка… слабаком?
Воцарилась тишина. После таких заяв наглеца рвут на части. Пусть оскорбления предков и не было, но близко. Очень близко. Моя улыбка была блаженной и всепрощающей.
— Ради предков наших и родины нашей готовы мы на многое, храбрый мой Бао Дзуданг! Но этот мудрый Фан, кажется, нашел решение! — Я, как топ-менеджер на презентации нового телефончика, простер руку в сторону Вейжа. — Вот! Истинный мастер меча! Его контроль Ци запределен! Его хладнокровие вымораживает самые горячие озера в долинах! Он не подвержен ярости битвы, как этот несдержанный Фанг! Пусть сразится он в схватке с тобой, храбрый Бао Дзуданг! И постигнешь ты лишь половину того, что испытал бы, выйди против тебя этот скромный Лонг Фан!
При этом, хочу уточнить, лыба Вейжа только ширилась! В ней даже стала мелькать легкая безуминка. И я даже стал опасаться — а не переборщил ли я, часом? Если здесь сейчас дойдет до смертоубийства — мне точно не поздоровится!
— … надеюсь, гордый Бао Дзуданг ни за что не допустит, чтобы его предков — барсов, наводящих ужас на нечестивых врагов горных вершин Манхай — кто-то в чем-то… заподозрил… нехорошем? — Подозрительно прищурился я. — М?
Противники встали в центре специальной площадки. Зрители благоразумно отошли за невысокий двойной заборчик, опоясывающий место схватки. Сестры демонстративно отошли на противоположную сторону, а вот Хана пристроилась рядышком, почти повиснув на моем локте:
— Ну, ты и подлец! — Прошептала она, наклонившись к уху. — Негодяй! Какашка!
И я бы огорчился. Сильно огорчился. Не будь ее шепот восхищенным, а дыхание — участившимся. Хм… Предки учат нас вовремя пользоваться моментом, так что…
— У нас еще будет немного времени… — Вкрадчиво сообщил я, чуть наклонившись к ней. — Не может ли так случится, что эта ослепительная Бейдао Хана вдруг согласится взять дополнительный урок стрельбы из лука у Лю Фана, м-м-м?
Хана не ответила, но хитрые медвежьи глазки сверкнули весьма… предвкушающе. И многобещающе.
А столь же многообещающие злые взгляды сестер я решил игнорировать. Ну, разве что тихо сказал:
— Ай-яй-яй… — И покачал головой. — Сии неопытные юные девы могут не доверять своему мудрому брату. Но уж своему будущему жениху доверять-то они должны!
Потому что не на меня надо было смотреть во время «разогрева» публики, а на Вейжа. На его безумную ухмылку, когда он обнажил свой цзянь и ласково (!) провел пальцами по голубоватому металлу, что-то нашептывая. Хотя, если девочки начнут ревновать будущего жениха к его любимому мечу — как бы хуже не вышло. Не то, чтобы я заботился о жизни будущего шурина, но если с ним что-то случится, я же останусь один на один с очень… очень расстроенными сестрами!
И то, что сестры находятся на той стороне в тридцати шагах от меня — не имеет значения. Как легко догадаться, матушка с батюшкой обучали читать по губам не только меня.
А расстроенная Шу Шан стояла сзади и молча ревновала. Природа медведицы Ханы и ее положение при моей персоне было доведено до бедняжки в первую очередь. Сразу. Это было первой моей попыткой от нее отвязаться. Не помогло. Решительно помотав головой, она продолжала увиваться за мной, наплевав на все правила приличия. И ничего не помогало — ни наши с Ханой нарочитые обжимашки, ни поцелуйчики напоказ, ни такие вот фривольные разговоры и шуточки.
