Колдуны скептически закачали головами. Для серых общественное мнение уже давно стало не более чем надоедливой мухой — они настолько уверились в собственных силах, что вовсе перестали обращать внимание на то, что о них думают за границей. Лишь старая дипломатка Руаха еще пыталась поддерживать какую-то видимость того, что Серая Земля — дружелюбное законопослушное государство, которое хочет лишь мира.

Собственно, вторжение в Ларию было обосновано тем, что серым вроде как стало известно о неких кошмарных чудовищах. Злые колдуны Ларии якобы втайне держат их в своих подземельях и вот-вот напустят на беззащитных соседей. Хотя всем отлично известно, что в Ларии и колдунов-то практически нет, а самые страшные чудовища — волки в лесах… Однако серые изо всех сил кричат, что в Иххарии два месяца назад появились эти монстры в количестве двух штук и разрушили красивейшее строение в столице — Двуглавую Башню. И даже предъявили этих гигантских разрушителей всем желающим… правда, те подозрительно походили на творения Мурока Вивисектора.

Ну что ж, видимо, ларийские колдуны украли его разработки.

Некоторые вопросы вызывает также тот факт, что карательный флот серых покинул гавань ДО разрушения Двуглавой Башни… но на подобные претензии Руаха вообще не стала отвечать, заявив, что это все ложь и провокация. Так что официально серые все еще ищут по городам и селам этих неизвестных чудовищ, заботясь исключительно о благе и безопасности цивилизованного мира.

Под цивилизованным миром они понимают Серую Землю.

— А Асмодея до сих пор не откликнулась? — перевел единственный глаз на пустующее кресло Ригеллион.

У Ригеллиона Одноглазого, как и у Гвена Зануды, не хватает правого глаза. Правда, по совершенно другой причине. Полвека назад, во время войны с эйстами, когда Ригеллиону едва-едва перевалило за двадцать, и он носил еще только фиолетовый плащ, глаз ему выжгло магической кислотой. Излечить его не удается… хотя Ригеллион особо и не стремится. Этот бравый вояка очень гордится всевозможными шрамами и ранениями.

— Это ведь уже двенадцатый раз, верно? — с притворным равнодушием уточнил Ригеллион. — Один, два… да, двенадцать…

Асанте, Руорк, Турсея и Квиллион явственно напряглись. Они старались держаться спокойно, но на лицах явственно отразилась заинтересованность. Бестельглосуд Хаос шумно засопел. Он знал, что этот день скоро наступит, и заранее подготовился. И все же… когда эти пятеро узнают о его решении, тут поднимется буря. В Совете Двенадцати уже шесть лет не было изменений — с тех пор, как скончался Крудо Ристальщик, и на освободившееся место был принят Ригеллион Одноглазый.

У серых колдунов действует очень жесткий закон насчет субординации. Когда глава Совета посылает магический сигнал, все его члены должны явиться на заседание — лично или посредством миражей. Можно прогулять одно заседание, два, три… даже одиннадцать. Но двенадцать подряд — это предел. Если прошло двенадцать заседаний, а о колдуне нет ни слуху ни духу, он считается без вести пропавшим. Потому что помешать дать о себе весточку колдуну восьмого уровня могут четыре вещи — смерть, предательство, плен или утрата способностей. Во втором случае такого колдуна казнят. В третьем — отправляют в Лэнг. В четвертом — разжалуют. Есть и другие причины, более редкие, но они опять-таки ведут к казни, ссылке или разжалованию.

В любом случае — место в Совете он теряет.

Признаться, Бестельглосуд Хаос от души радовался, что наконец-то избавился от сестрички-вампирши. Он невольно поймал себя на мысли, что совершенно не желает выяснять, что с ней случилось — а вдруг все еще жива?

С другой стороны — освобождение одного из первых кресел всегда сулит большую мороку. Придется тщательно подсчитывать, насколько изменились силы всех членов Совета за прошедшие годы, кто из них в наибольшей степени заслуживает четвертого кресла… впрочем, тут сомнений нет — Тахем Тьма. Он сильнейший. Но после этого придется точно так же думать, кого передвинуть на пятое кресло… и вот тут уже начнутся раздоры и перебранки… К тому же в конечном итоге надо будет подыскивать кандидата на последнее кресло — двенадцатое. Поэтому Бестельглосуд твердо решил, что на сей раз постарается избежать обычных перебранок и сократить процедуру до предела.

Не время для мелких драчек, не время.

— Кто-нибудь подходящий на примете есть? — прошепелявил Тахем, сдвигая бесчисленные морщины в суровое лицо. — Это должен быть достойный человек, преданный нашим учителям и проявивший себя истинным борцом за святую веру! Нам не нужны нестойкие и слабые!

— У меня есть на примете одна очень талантливая… — подняла когтистую ладонь Турсея.

— Не нужно, — перебил ее Бестельглосуд.

— Но владыка, выслушайте хотя бы! Кодера Ясновидящая — моя главная помощница, это очень перспективная…

— Не нужно, — терпеливо повторил глава Совета. — Я уже выбрал.

— В обход Совета? — приподняла брови Руаха. — Владыка Бестельглосуд, вы в своем праве, но…

— Идет война, матушка, нет времени на долгие обсуждения.

— И кто же этот счастливчик… или счастливица?

— Думаю, вы его помните. Астарон Ледяной.

Колдуны резко притихли. Все недоверчиво смотрели на Бестельглосуда, не решаясь вымолвить ни слова.

— Это не шутка, — нарушил молчание сам Бестельглосуд. — Я говорю серьезно.

— Спору нет, Астарон достоин этого места больше любого другого, — весело ухмыльнулся Асанте. Его мираж слегка «поплыл» — колдун утратил сосредоточенность. — Но ему уже предлагали вступить в Совет — причем дважды. Вы думаете, он согласится в этот раз, владыка?

— Я уверен, — кивнул Бестельглосуд. — Он отказался, потому что ему предлагали занять ДВЕНАДЦАТОЕ место. Но Астарон Ледяной горд. Высокомерен. Самолюбив. И из всех, кто здесь присутствует, он уступает только мне… и, может быть, тебе, матушка. Без обид, братец.

Мираж Яджуна неопределенно повертел рукой. Его все это в любом случае не касалось — член Совета Двенадцати ниже уже не опустится, так что его кресло «три» никто не отнимет.

— А на сей раз я предложу ему сразу ЧЕТВЕРТОЕ место, — продолжил Бестельглосуд. — Думаю, это в достаточной мере удовлетворит его амбиции.

Закончив фразу, Бестельглосуд заранее недовольно сморщился, готовясь к скандалу. И члены Совета оправдали его ожидания. Асанте, Руорк, Турсея, Квиллион, Ригеллион почти одновременно начали возмущенно протестовать. Они уже приготовились сдвинуться на одно кресло выше (а при удачном исходе — и на два-три), а тут такое разочарование! Молчание сохраняли только равнодушные к статусу Тахем с Муроком, да преданный Йоганц.

— Братец, пошли гонца в Ледяной Замок, пусть он повелит Астарону открыться для беседы миражей, — сказал Бестельглосуд, когда обозленные крики наконец утихли. — Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

— Я наведаюсь туда сам, — бесстрастно ответил Яджун. — Последние дни я работаю на износ, мне не помешает немного передохнуть. Владыка Бестельглосуд, все-таки, что с нашей сестрой? Эти вампиры совсем отбились от рук, без Асмодеи я не могу их подчинить. Опасаюсь, что не сумею переправить их в Нумирадис — они совершенно не желают подчиняться.

— Невелика потеря, — рассеянно ответила Руаха.

Члены Совета молча выразили согласие. Вампиры Сумура разумнее обычных животных, понимают человеческую речь, но высоким интеллектом не отличаются, а дрессировке практически не поддаются. Оказавшись на поле боя, не различают своих и чужих, рвут и кусают всех подряд. Могут даже напасть на кого-нибудь из колдунов. Только Асмодея Грозная умудрялась держать в узде этих безмозглых кровососов, но теперь…

— Конечно, у нас еще есть Имарек Кровавый и Аурела Ушастая, но им удается управлять не больше чем сотней-другой, — пожал плечами Яджун. — Владыка Бестельглосуд, может, все же выяснить, куда пропала Асмодея?

— Да, и неплохо бы разузнать, что случилось с Султаном Воздуха! — вспомнил Йоганц. — Я слышал отзвуки в астральных сферах… его предсмертные крики…