С этими мыслями в голове появился образ седобородого, а также его обещание, что с нами будет при подобном исходе.

Противник сейчас мне, конечно, достался не моего уровня, но, полагал, что седобородый всё равно не простит, если сдохну, не выполнив ни одной миссии, которые, кстати, ещё даже не получил. Страшно было не только за себя, но и за своих родных, которые остались в старом мире. Было поразительно, что больше всего боялся за человека, который обвинил меня во всех грехах и бросил — за свою жену.

«Эх, видимо, я по-настоящему люблю эту стерву. А ведь мы с ней даже больше не увидимся никогда…».

Отбросив суицидальные мысли, снова сконцентрировался на бое.

В ту же секунду громила сделал огромный замах дубиной, повернув свой корпус и заведя оружие за спину. Затем резким поворотом корпуса и движением руки сделал горизонтальный удар такой силы, что во мне всё похолодело.

«Если он меня этим сейчас заденет, я не просто умру, а взорвусь, как банка с тушёнкой!»

Бил великан точно в голову. Я наклонился, а в следующий миг произошло кое-что…

Пригнувшись, удалось уклониться от удара дубиной. И только я приготовился сделать выпад, оттолкнувшись от земли, получил сильную пощёчину.

«Чё?»

Тело замерло.

Когда громила поворачивал свою тушу, вкладываясь в удар дубиной, под действием центробежной силы его огромный член при́нял горизонтальное положение и пронёсся вслед за торсом великана, отвесив мне шлепо́к по щеке.

В голове на долю секунды стало пусто.

«Мне… только что… отвесили… пощёчину… огромным… елдаком…»

Это не было больно, нет. Это было унизительно.

Вдруг сознание резко освободилось от этой мысли, крутившейся в голове, как заевшая пластинка.

Нахлынул такой приступ ярости, которой сопутствовало помутнение рассудка, что убийственное намерение буквально сочилось из меня. Я был готов костьми лечь, но отправить на тот свет эту тварь. Силы вернулись. Усталость как ветром сдуло, вместе с остатками здравого смысла.

Не знал, откуда взялись силы, но тогда я был готов оторвать огромный член врага и прямо им забить великана до смерти.

С воплями, которые издаёт лось в брачный период, бросился на тварь.

— Гуу? — удивлённо прогудел переросток.

Со всей доступной мне скоростью побежал к противнику. Гигант был в замешательстве, поэтому когда я оказался рядом, смог всадить меч ему в ногу, используя импульс ускорения. В тот раз лезвие вошло глубоко в ляжку и уже в теле во что-то упёрлось. Наверное, была задета кость.

Меч застрял, а великан, взревев от боли, выронил дубину и схватился за ногу, пытаясь сделать шаг. Он качнулся и с грохотом завалился на спину.

Лёжа на земле, велика ревел, держась за рану и осторожно пытаясь вытащить меч дрожащей рукой. Видимо, ему было очень больно. Мне даже показалось, что у монстра текут слёзы.

Подбежал к врагу, вынимая при этом оружие из наручей, подпрыгнул и всем своим весом вогнал оба кинжала в огромные глаза.

«Хм. Повторяюсь…»

Гигант взревел ещё сильнее, но я, встав великану на грудь, со всей силы каблуком сапога загнал один из кинжалов в глазницу, утопив оружие в черепе по самую рукоять. Громила затрясся в конвульсиях и упокоился.

Рассудок стал возвращаться в мой оскорблённый разум, а тело сигнализировать о том, что у меня опять куча ран и неплохо бы получить лечение.

Была ещё глубокая ночь. Я поднял голову к небу, но сейчас его красота как-то не восхищала. Не желая искать дополнительные приключения на свою задницу, подобрал меч и побрёл в сторону замка.

После нескольких шагов в голове снова всплыло воспоминание о моём унижении, которое случилось только что, и в груди опять стала пульсировать ярость. Развернувшись, побежал обратно к великану, точнее, к его трупу. Хоть и мучил страх того, что от ран скоро станет совсем худо, но я просто обязан был это сделать…

Схватил меч и отрезал, вернее, отрубил несколькими ударами гигантский детородный орган великана и пнул его в сторону. Лишь после этого с чувством выполненного долга помчался к замку.

Оставшийся путь удалось пройти без новых приключений. Кроме того, в лесу было поразительно тихо, видимо, вопли великана и мой рёв разогнали всю живность в округе.

Оказавшись возле замка, понял, что в комнату идти нельзя, ведь там я тихо-мирно откину копыта к утру от внутреннего кровотечения и остальных ран.

Стараясь оставаться максимально незаметным, я прошёл через парадную дверь и тихо поднявшись на второй этаж, приблизился к комнате баронессы. Уверенности, что меня не заметили по пути сюда, не было, так как от ран сознание уже потеряло ясность, а зрение стало мутным.

Постучал, подождал — ничего не происходит. Попробовал толкнуть дверь — заперто.

Снова постучал, а потом вспомнил, что когда рабыни или помощницы приходили к Амалии, они звонили в колокольчик, висевший на стене рядом с дверью.

Посмотрел на висящий шнурок, которому я раньше не придавал никакого значения. Дёрнул за него — ничего не происходит, колокольчик не звенит. Ещё несколько раз подёргал — тишина.

«Она его снимает на ночь, что ли?»

В тот же момент дверь распахнулась и среди слабого света масляных ламп в дверном проёме появилась Амалия.

Одета она была в… кажется, ночную рубашку? Или платье? В общем, то, что было надето на девушке, не сильно отличалось от рясы. Я такую вещь как-то в детстве на бабушке видел.

— Я сейчас кому-то руки оторву! — лицо аристократки пылало от злости, а из глаз били молнии, но в следующую секунду она замерла и растерянно уставилась на меня.

Ещё секунд пять мы молча смотрели друг на друга, а следом её лицо стало ещё более гневным. Амалия протянула руку, схватила меня за шкирку и буквально закинула в комнату, резко, но беззвучно закрыв дверь.

— ДА ТЫ СОВСЕМ С УМА СОШЁЛ! Посреди ночи пришёл ко мне. Если об этом узнают, тебе голову отрубят и мне вместе с… то-бой… — она, наконец, обратила внимание на моё состояние.

Я лежал на том же месте, где упал после броска баронессы, медленно умирая.

— Что случилось? — вновь начала кричать она — Почему ты опять так сильно ранен? И почему от тебя воняет, как от тролля?

«Значит, это был тролль, да?»

В глазах окончательно потемнело, а сознание отправилось в мир Морфея, или Аида, тогда стало уже неважно.

…

Придя в себя, увидел стоящую надо мной Амалию, с бледным лицом держащую в руках накопитель. Было заметно, что она снова устала, но взгляд девушки буквально пылал яростью.

— ТЫ! — она бросила накопитель, схватила меня за грудки и резким движением подняла в воздух так, что ноги не доставали до пола — Чтобы немедленно исчез из этого крыла. И, не дай боги, хоть кто-то тебя увидит или услышит, или кому-то хотя бы покажется, что тебя здесь видели, и я лично проведу тебя через все допросы по учебнику инквизитора. ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?! А сейчас убирайся, и чтобы завтра во всех подробностях всё объяснил! ТЫ ПОНЯЛ?!

«Ни фига себе, милая слабая девушка… Трясёт меня, как полотенце после стирки».

В ответ мог лишь кивнуть. В тот момент у меня вид был, как у первоклашки, которого отец застукал за кражей сигарет. Амалия в гневе была действительно страшна, от её взгляда прямо потроха холодели.

Изобразив жалкое подобие улыбки, я аккуратно положил ладони на руки разъярённой баронессы, которыми она до сих пор вытряхивала из меня пыль, как из старого ковра и, освободившись от захвата, сиганул к двери.

Убедившись, что в коридоре никого нет, прошмыгнул через него на лестницу, а далее на улицу. Юркнув вдоль стены замка в сторону полигона, сложил на место почти уничтоженные доспехи с оружием, вернулся в своё крыло замка, а после и в свою комнату.

Всё время я внимательно следил за окружением и мог с уверенностью сказать, что остался незамеченным.

Лёг в кровать, и в тот момент решил проверить, чего же я всё-таки добился: «СТАТУС!»

«СТАТУС!»