— Эх, ладно… Только не пользоваться огнивом учить нужно. Оно работает само по себе. Нужно научиться двигать ману. Есть много разных устройств, основанных на том же принципе, и ты никакие из них пока не можешь использовать. Ладно, расслабься, откинься на спинку кресла и закрой глаза.

Амалия подошла ко мне сзади и положила свои нежные ручки на мои плечи.

— Сейчас сконцентрируйся на своих ощущениях. На движении внутри тебя, но не сопротивляйся. Я буду вливать в тебя ману. Обычно организм такое воздействие интуитивно отталкивает, поэтому постарайся расслабиться и принять её, хоть сразу и не получится.

Я сделал всё, как сказала баронесса. Её руки стали горячими и от них по моему телу стало растекаться тепло. Это было очень приятное чувство.

— Чувствуешь что-нибудь?

— Чувствую тепло от тебя.

— Это не тепло. Сконцентрируйся. Почувствуй энергию, которая течёт внутрь тебя из меня. Запас маны ограничен у человека, поэтому когда я вливаю в тебя свою ману, твоя мана движется и частично вытесняется наружу. Это как в стакане с водой — когда он полный и ты в него наливаешь ещё, лишняя вода начинает вытекать, а та, что внутри, начинает перемешиваться. Постарайся поймать это чувство, понять, что именно в тебе движется.

По телу снова стало распространяться тепло, которое вливается в меня. Оно действительно как-то текло и перемешивалось, но уловить этот процесс мне никак не удавалось.

В итоге ушло достаточно много времени, прежде чем я смог отделить чувство распространяющегося приятного тепла от ощущения движения маны. Не знаю, сколько точно, но не меньше сорока минут.

— Кажется, я что-то чувствую.

Амалия убрала руки, а я, пока не потерялось ощущение, попробовал воспроизвести это движение маны в теле самостоятельно. Кажется, получилось.

— Ну наконец-то… Знаешь, тебя сложно назвать одарённым. Я бы даже назвала тебя глупым. — прошептала Амалия с уставшим лицом, встав передо мной. Она задрала свою рясу, чтобы оголить ноги и залезла мне на колени, уперевшись своей грудью в мою, глядя мне в лицо, — Назвала бы тебя глупым, но ты не глупый. Глупый человек не может знать столько всего интересного. А ты очень интересный. Мне любопытно, сколько ещё разных загадочных вещей ты можешь мне рассказать? — добавила красавица нежным голосом.

Наши лица были очень близко друг к другу. Я чувствовал её дыхание и ясно видел, что её щёчки начали розоветь. Амалия потянулась ко мне, чтобы поцеловать, но я её прервал.

— Подожди-ка. — в этот момент я потянулся и взял со столика огниво-прикуриватель. Сконцентрировавшись, попытался двинуть ману в теле и через пальцы влить её в огниво. Руны засветились, и одна сторона камня начала краснеть от нагрева. — О! Работает!

От возмущения Амалия аж рот открыла.

— Да как ты… — не дав девушке высказать своё недовольство, заткнул её поцелуем, взял за упругую попку и прижал к себе покрепче.

А через минуту, не разрывая поцелуя, встал прямо вместе с Амалией, всё так же прижимая её к себе и пошёл к кровати.

…

На этот раз секс был более разнообразным. Позы менялись довольно часто, а я в очередной раз убедился, что Амалия очень страстная девушка и отдаётся процессу полностью.

После окончания она вяло поднялась с кровати и вытащила из прикроватной тумбочки какой-то мешочек. Из мешочка чайной ложечкой достала и высыпала в стакан с водой порошок, который превратил воду в жуткую чёрную тягучую бурду.

Сморщившись, девушка зажала нос и залпом выпила содержимое.

— Фу… гадость! — Амалию аж передёрнуло от вкуса напитка — Это противозачаточное зелье. Осталось ещё от мужа, когда он запретил мне повторно беременеть, после рождения Лианы. — сказала девушка, не переставая морщиться от выпитого снадобья — Даже предположить не могла, что оно может понадобиться, и взяла его с собой случайно, захватив с другими лекарствами.

«Хм, а контрацептивы всё-таки существуют у них».

— Ладно, уходи. Ты и так задержался, не стоит вызывать лишних подозрений. А с Господином Арнольдом я поговорю завтра, как и договорились.

Я быстро оделся и, поцеловав девушку напоследок, пошёл к себе.

Идя по нашему коридору, я увидел, что открылась дверь в комнату Лексуса, и из неё выскочила рабыня. Это была девочка лет двенадцати. Она молча удалилась в сторону выхода из нашего крыла. Я видел, что рабыня вся в слезах, но плакала она молча, не издавая ни звука.

Посмотрев на всё ещё открытую дверь, я увидел, как Лексус, сверкнув голым задом, развернулся и закрылся в комнате.

Обернувшись и внимательно посмотрев на девочку, заметил, что по внутренней стороне бедра у неё текла кровь.

«Вот ублюдок! Лекс, скотина…»

В этот момент я с трудом гасил закипающее внутри дерьмо. Я сам не святоша и никогда им не был, а в этом мире, вообще, частично слетел с катушек, но это уже слишком. Этот ублюдок изнасиловал девушку, да к тому же ребёнка.

Мне стоило огромных трудов сдержаться, чтобы не ворваться в комнату Лекса и не размазать его по полу.

В итоге окончательно придавив бурлящую злость, всё же вернулся в свою комнату.

Уснуть я не мог достаточно долго.

Во-первых, в голове крутились мысли, правильно ли я поступаю, берясь за перевод этой книги. До сих пор было множество сомнений, даже при том, что уже согласился это сделать.

Во-вторых, в груди кипела ярость из-за того, что я недавно, можно сказать, стал свидетелем изнасилования, но при этом ничего не сделал, решив, что не стоит привлекать к себе дополнительное внимание — мне его и так многовато будет.

Чтобы хоть как-то отвлечься, стал практиковаться с контролем маны. Занятие было любопытным, ведь это новая неизвестная ранее вещь, которая хоть и с трудом, но подчинялась моей воле.

Я двигал ману в теле, притягивая её к рукам, ногам, голове, то «сжимая» в груди, то, наоборот, через разные части тела высвобождая наружу. Сначала было проблематично, потому что восприятию маны и работе с ней не соответствуют никакие органы чувств, мышцы или что-то ещё. Воздействие происходило на уровне подсознания. Эта магическая субстанция — мана — была достаточно загадочной, а то, с помощью чего я её чувствовал, или, тем более, с помощью чего двигал, вообще, тайна за семью печатями. Решил позже расспросить у Амалии об этом процессе подробнее.

Тренировка оказалась довольно тяжёлой из-за необходимости поддержания высокой концентрации и сопутствующего психологического напряжения. Через два часа этих занятий я всё-таки уснул.

Утром вновь проснулся оттого, что мне принесли завтрак.

Аппетита особо не было, поэтому слегка перекусив, пошёл дожидаться нашего сопровождающего на улицу, заодно и голову проветрить от всех вечерних мыслей, которые вернулись с пробуждением.

К моему удивлению, на улице уже была Лера, сидевшая на скамейке, и Лекс, который, как обычно, стоял у деревьев и грыз кислую хурму. Видимо, сильно понравился засранцу этот фрукт.

Глядя на него, я снова разозлился, вспомнив увиденную вчера сцену.

Решил сообщить о произошедшем Лере, но как только присел рядом с ней, девушка бросила на меня не очень хороший взгляд, а затем молча встала и пересела на другую скамейку.

«Да и чёрт со всеми вами».

Настроение стало ещё более паршивым.

Нас, наконец, забрали и отвели на полигон. На тренировочной площадке сегодня вместо Гюстава всем командовал тот огромный мужик, закованный в стальные латы, который вчера привёз книгу. Солдаты выглядели очень напряжёнными рядом с ним и были счастливы получить хоть какой-то приказ, лишь бы свалить подальше.

Нас сразу отправили в арсенал, где я взял свою амуницию.

Как только мы вышли оттуда, здоровяк упёрся в нашу сторону взглядом, потом что-то спросил у солдата, стоявшего рядом, и последний ткнул пальцем в меня.

«Хм? Что на этот раз?»

Мужик в латах широкими шагами пошёл в мою сторону. Остановившись на расстоянии двух метров, он заговорил громким басом: