Третий день осады Иньюсу-Тор

Имперская пехота и аэроспидеры держались на отдалении от завода, когда звездный разрушитель пошел на снижение. Почему — стало понятно, когда первые изумрудные выстрелы турболазера обрушились с небес на гору, взрывая кратерами черный склон и превращая камень в потрескавшееся, шипящее стекло. Несколько разведчиков и снайперов Сумеречной, шнырявших вокруг пика, кинулись обратно за внутренний периметр. Некоторых распылило на атомы лазерным плевком.

Намир ощутил жар на лице и попытался прикрыться рукой. Даже сквозь фильтр его дыхательной маски ощущался запах горящего воздуха — запах серы и озона. Изумрудный дождь обрушивался на солдат вместе с пылающими сферами управляемых протонных бомб. «Насколько близко враг сможет бить, не навредив заводу? — думал Намир. — Насколько точны системы наведения звездного разрушителя?»

— Они на позиции! — прокричал Хобер ему в ухо. Он едва слышал интенданта сквозь турболазерный огонь и грохот раскалывающихся камней.

Намир увидел, как ближайшее отделение начало отходить с гребня, направляясь к входу на завод.

— Держать оборону! — крикнул Намир.

Если он ошибается — если артиллеристы звездного разрушителя могут испарить его солдат, не навредив строению, то он погибнет со всей ротой и сражение закончится в мгновение ока.

Но спустя секунду турболазерный обстрел закончился.

Намир поднял взгляд к серому небу и рассмеялся. Раскаленный воздух обжигал его ноздри.

Темный клин звездного разрушителя теперь находился ниже слоя облаков, он был больше тусклого далекого салластанского солнца, и очертания его металлического брюха теперь были четко видны. Вокруг него плясали алые и зеленые вспышки, но огонь уже был нацелен не на землю. Звездный разрушитель стрелял по трем новым целям, вынырнувшим из облаков, — какой-то щепке и двум пятнышкам.

«Клятва Апайланы» и ее Х-истребители вернулись.

— И как долго они продержатся? — поинтересовался Намир у Хобера.

— Не знаю, — ответил тот. — Мы могли посылать и принимать сигналы, но не могли долго удерживать канал. По мне, так недолго.

— Верно, — сказал Намир. — Но и нам недолго осталось.

Не стоило бы командиру говорить такое, но Хобер лишь горько рассмеялся.

Имперские силы на склоне горы возобновили наступление — вероятно, встревоженные появлением воздушной поддержки Сумеречной и мыслью о том, что еще могут выкинуть повстанцы. Пока штурмовики маршировали по дымящейся земле, Намир обходил порядки и раздавал приказы, обрушивая на врага всю огневую мощь Сумеречной. Имперцы больше не держали войск в резерве, и как только солдат погибал, на его место вставал другой. Постоянный заградительный огонь корпускулярных разрядов шел над головой Намира. Ему пришлось пробираться по позициям Сумеречной на четвереньках. Визжали имперские мины, некоторые не долетали до цели, другие вырывали целые отделения Сумеречной роты. В ответ по склону горы катились красные и оранжевые потоки энергии, взрывные волны, импульсы света, искрящиеся снаряды — работали бластеры и артиллерия Сумеречной.

На Крусивале с таким оружием можно было завоевать всю планету. Здесь этого было катастрофически недостаточно.

Первые имперские отряды добрались до пика. Удача или опыт уберегли их от всех ловушек Сумеречной — но ненадолго. Намир прожег одному бластером грудь — его первый выстрел в этом сражении, — но внутренняя линия начала подаваться. Он глянул на Хобера, который поднял пять пальцев.

Пять минут. Им надо продержаться еще пять минут.

Взмахом руки Намир послал отделения вперед. Солдаты поднялись из укрытий или бросились вниз по склону. Спустя мгновение некоторые погибли, но внезапная контратака заставила имперцев остановить продвижение. Намир оказался плечом к плечу с Дергунчиком, палившей очередями из быстро нагревавшейся винтовки по группам осмелившихся высунуться наружу штурмовиков.

Он рискнул бросить взгляд в небо и увидел продолжающиеся вспышки лазерного огня между звездным разрушителем и «Клятвой».

— Если они переживут нас… — начал он, снова стреляя и ощущая пульсацию своей винтовки.

— Мы будем опозорены. Знаю, — пробормотала Дергунчик. Дальнейшие слова потонули в грохоте. Намир разобрал только слово «флот» и поток нецензурной брани.

Те отделения Сумеречной, которые рванулись вперед, почти сразу же стали отступать. Намир позволил роте уступить тот метр, который они успели захватить. Если отходить дальше, то солдаты окажутся на скользком уступе между вершиной горы и стенами завода, после чего единственным целесообразным вариантом останется отступление внутрь самого строения.

За спиной у Намира с грохотом разорвалась имперская мина, ударная волна швырнула его вперед. Он упал на камни, разбил лицо, колени его врезались в землю, повстанец обхватил голову и шлем руками. Ему повезло, что череп остался цел, — он сомневался, что переживет очередное ранение в голову.

Кто-то рванул его за плечо. Он не видел кто, но краем глаза заметил Хобера, который кивнул.

— Давай, — сказал Намир.

Он услышал вопли, радостные крики и под конец торжествующий рев. С трудом поднявшись, он посмотрел вниз по склону и увидел, как горит гора.

Намир отправил с полдесятка буровых команд под гору. Они воспользовались теми же самыми машинами, которые угнали несколько дней назад для проникновения на завод, а также еще несколькими, которые нашли на самом заводе. Инженеры не раз предупреждали его, что все пробуренные ими туннели будут нестабильны, склонны к обрушению, если прокладывать их в скале неподходящего типа, а тем более если гору начнут бомбить.

— Это сработает, — пообещала Вифра перед тем, как он ушел в Пиньямбу. — На самом деле это не так сложно. Половина земснарядов для этого строится.

— Тебе не хочется этого делать, — сказал Намир.

Вифра пожала плечами:

— Мы выстроили защитный механизм на случай, если имперцы полезут внутрь тем же путем, что и мы: перенаправь магму — сожги врага. Вы приказали дерзнуть — мы дерзаем. Я могу сделать так, что гора извергнет свое нутро на все вокруг, но сомневаюсь, что выживет даже половина буровых команд. Думаю, если вы попросите их умереть, — они умрут. Ужасной смертью. Сгорят заживо. Или их затянет в поток.

— Они сделают это? — спросил Намир.

Вифра кивнула. Решение было принято.

С горы Намир наблюдал, как лава сочится из недавно вырытых туннелей и вытекает наружу. Большая часть лавовых потоков вырвалась ниже расположения имперской армии, но этого следовало ожидать. Там, где лава касалась хилой травы или трупов, вспыхивал огонь. Транспортные машины, оставшиеся в тылу врага, быстро отворачивали в сторону. Солдаты, стоявшие на склоне выше, кричали в панике и бежали от жара прямо под выстрелы солдат Сумеречной.

Лава окружила верхнюю часть пика почти полностью. Имперцам было некуда отступать. Деморализованные, перепуганные, они могли с вновь вспыхнувшей яростью наброситься на Сумеречную. В конце концов дело могло обернуться в пользу Империи.

Но лавовая ловушка была предназначена не только, чтобы запереть врага в кольце вместе с Сумеречной. Дополнительные потоки должны были хлынуть ближе к основанию горы, и буровые команды Сумеречной были не единственными, кто потрудился над этим.

У ячейки Ниена Нанба было мало оружия и людей, но зато имелась горнопроходческая техника. Затопить пяток имперских караульных постов лавой было неплохим способом начать революцию.

Намир надеялся, что ячейка сопротивления действительно сможет поднять народ Пиньямбы. Вот только проживет ли он достаточно, чтобы узнать, какая часть плана сработала.

Ликование повстанцев закончилось, когда имперцы с удвоенными силами бросились в атаку. Штурмовики перепрыгивали через камни на гребне, били солдат Сумеречной прикладами, прежде чем самим упасть под выстрелами. Натиск стал слишком сильным, бластерные винтовки тратили слишком много энергии и слишком быстро перегревались, чтобы успеть остановить врага, добравшегося до вершины. Намир приказал отступать, и отделения, побросав мобильную артиллерию и умирающих товарищей, отступили к входам на завод и двинулись в лабиринт баррикад.