— Да, сэр, — сказал Намир.

Дорожка начала хлюпать под ногами, когда почва сменилась желто-серой глиной. Горлан задумчиво осмотрелся по сторонам, словно с какой-то тайной целью оценивал холмы, и замедлил шаг.

— Через пару дней мы покинем эту систему. Учитывая ваш опыт, я хотел бы услышать от вас, что мы должны делать до этого момента.

Конечно, это была проверка. Капитану не был интересен совет рядового, который всего два месяца как покинул Крусиваль. Намир, однако, не видел пользы в играх, и решил поймать Горлана на слове.

— Угроза вроде хорошо локализована. Мы можем начать охоту, но враг бежит. Незачем терять людей, загоняя имперцев в угол. Я бы подошел к делу проще. На «Громовержце» недостает припасов, так что посылаем несколько отделений в поселение, забираем всю еду и снаряжение, какие найдем. Вряд ли мы встретим сопротивление.

Горлан расхохотался. Намир чуть было не ощетинился, но смех был таким простодушным, таким теплым, что невозможно было обидеться. Через мгновение капитан обернулся к нему и тепло улыбнулся.

— Это, — сказал он, — именно тот свежий взгляд, который зажигает нейроны в мозгу человека. Я только что вспомнил мою первую школьную влюбленность, хорошенькую тви’леку по имени Аения.

— Я кажусь вам слишком неотесанным? — спросил Намир ровным-ровным голосом. Он уже понял, что повстанцы действительно верят в правильность своего дела и считают, что сражаются за все народы Галактики. Но он не ожидал, что эту иллюзию разделяет и капитан.

Голос Горлана стал более спокойным.

— Боюсь, вы не понимаете этой войны. Уважительное отношение к гражданским — это не противопоставление милосердия прагматизму, это предпосылка победы, не более и не менее. Сумеречная рота сражается за сердце Галактики. — Голос его понизился до шепота, словно он делился секретом. — За души всех обычных людей и имперских штурмовиков. Кража еды не поможет нам победить. Как и убийство врагов. Над противником масштаба Империи нельзя одержать обычную победу — если наши цели чисто военные, мы уже проиграли более масштабную битву.

Это было похоже на те исковерканные оправдания, которые Намир слышал, когда служил Догме: философия ради прикрытия жажды войны. Но, глядя на Горлана, Намир поверил, что капитан говорит от чистого сердца. И к тому же Горлану как-то удалось провести Сумеречную через столкновения, в которых гибли другие роты Альянса.

Намир выдавил улыбку.

— Конечно, — сказал он. — Значит, местных не злим.

Горлан хлопнул его по плечу и снова рассмеялся:

— Для первого раза неплохо. Остальное поймете со временем.

Глава 33

ПЛАНЕТА САЛЛАСТ

Второй день осады Иньюсу-Тор

Три года спустя

Первое, что ощутил Намир, был холодный камень под щекой. Затем последовали приступ тошноты и осознание, что руки связаны за спиной. Он попытался приподнять голову, но вряд ли вообще сумел пошевелиться.

— Ты уверена, что его вообще стоит забирать? — спрашивал низкий мужской голос на фоне треска статики. — Он почти час пролежал под обломками. Сдохнет по пути — только время зря потратим.

— Он не так плох, как кажется. Думаю, просто оглушен. — Женский голос, но треск еще сильнее, слова искажаются. Она сказала еще что-то, но Намир не разобрал.

На него напали. Он помнил, как попал в засаду, отстав от Челис, Таракашки и Дергунчика.

Он что, уже целый час в отключке?

Намир застонал и с трудом открыл глаза, когда его подняли на ноги. Где-то высоко мерцал потолок пещеры, какие-то белые силуэты схватили его за плечи и бросили на сиденье большого лендспидера. Он попытался сесть и снова повалился. Дернув запястьями, он ощутил сильный удар током. Парализующие наручники.

— Говорит SР-четыре-семь-пять, — произнес женский голос. — Мы взяли повстанца.

Мужчина — может, другой, не первый? — тихо выругался.

— В силу вступает протокол двадцать четыре. Как только сдадим его, начинаем поквартирный обход и патрулирование. При любом сопротивлении — арест и огонь на поражение. Будем надеяться, что этого не понадобится.

Грубые руки в перчатках рывком подняли Намира, усадив его в кресло спидера. Мимо проносились улицы города, от тихой вибрации машины все нутро горело огнем. На него пялились два белых шлема штурмовиков.

— Они даже ни с кем не связались. Насколько мы поняли, это разведгруппа. — Снова женщина, говорит с напарником. — Неужели нам правда придется… — Остальная часть ее слов была слишком исковеркана статикой. Намир увидел, что нижний угол ее шлема обгорел.

Он подумал, что голосовую систему ей могла повредить Дергунчик.

Жива ли она еще? И Таракашка с Челис…

Теперь он не мог им помочь.

Женщина сняла свой покалеченный шлем, открыв молодое лицо с резкими чертами. Она подхватила Намира под мышки, дернула и усадила прямее. Если бы ноги его слушались, ее можно было пнуть, но что потом? Ему нужно было бежать, но для этого нужен план.

— Эй! — сказала штурмовик, уже не искаженным голосом. — Ты, повстанец! Если не хочешь кровопролития, говори, что вы затеяли.

Намир покачал головой, не понимая. Он снова попытался дернуться в наручниках, но инстинкт остановил его. Мужчина непроизвольно вздрогнул, хотя удара током не получил.

Девушка-штурмовик нахмурилась.

— Если вы планировали нападение, — продолжила она чересчур подчеркнуто, словно демонстрируя свою терпимость, — лучше говори сейчас. Вы обречены. Но жители города-то ни в чем не виноваты. Не подставляй других под огонь.

— Даже если бы мы что-то и затевали, — ответил Намир кровоточащими губами — «Я что, мордой приложился?» — тебе бы я не сказал.

Он ждал, что она ударит его. Не дождался. Спидер внезапно остановился, и Намир пролетел с полметра вперед. Впереди кто-то кричал. Он пытался понять, в чем дело. Что-то перегораживало дорогу.

Повстанец услышал звук бластерных выстрелов, и какой-то штурмовик закричал.

Теперь двое штурмовиков, что были рядом с ним, смотрели на дорогу, забыв о пленнике. Молясь, чтобы его не скрутило в приступе тошноты или чтобы он не отключился, Намир рванулся вперед, опрокинул штурмовика в шлеме ударом плеча, пригибаясь пониже. Женщина обернулась было к нему, но над спидером прошли несколько алых разрядов, и теперь повстанец уже не был их главной проблемой.

Он не видел, пережили ли обстрел те, кто взял его в плен. Спрыгнув на мостовую, Намир бросился в направлении выстрелов. Он надеялся увидеть Таракашку или Дергунчика и, подняв взгляд, увидел, что стрельба ведется с крыши низкого здания. Когда он добежал до стены дома, стрелок уже соскочил вниз и знаком показал Намиру следовать за ним.

Это был салластанин с крупной лысой головой, ушами как у мыши, глазами, похожими на две большие капли нефти, и челюстями, придававшими его лицу сходство со шлемом. Намир впервые так близко столкнулся с местными инородцами, хотя видел таких среди рабочих, когда Сумеречная захватила завод.

Как бы то ни было, это была помощь. Намир бросился за инородцем, когда тот метнулся в переулок, подхватил с земли рюкзак и понесся по поворотам с головокружительной скоростью. Сержант едва поспевал за ним — со скованными руками и кружащейся головой, — и в конце концов понимая, что это может быть его погибелью, но, более не в силах контролировать свое тело, он припал к стене, и его начало рвать.

Энергия, порожденная необходимостью спасаться, выходила вместе с желчью. Он не был в состоянии сражаться и абсолютно не был способен пробиться наружу из Пиньямбы. Кроме того, за этот час его товарищи либо выбрались из города и спрятались, либо погибли. Он едва держался на ногах и с удивлением ощутил, что его поддерживает чья-то мягкая рука.

Салластанин помог ему удержаться на ногах и заговорил с ним на языке, которого Намир не понимал.

Намир боялся качать головой, опасаясь головокружения.