В этом поцелуе скрыта свобода, которую я никогда не ощущал.

Опускаю руки на бедра, затем скольжу под ее рубашку, сжимая талию. Ее поцелуи сдержанные и мягкие, суровый контраст со всем, что я собираюсь с ней сделать. Она проводит руками от моих бицепсов к плечам и удерживает ладони там, прижимаясь всем своим телом ко мне.

— Ты в этом хорош, — говорит она, затаив дыхание и борясь с улыбкой.

— Знаю.

Я обхватываю этот идеально очерченный подбородок, направляя ее рот туда, где ему и следует быть, и впиваюсь в ее губы еще одним поцелуем. Наши языки сплетаются.

Стянув с нее рубашку, я отбрасываю ее в сторону и тянусь к лифчику. Она не останавливает меня. На самом деле, клянусь, я чувствую, как ее губы изгибаются в улыбке.

Ей нравится.

Одним движением я расстегиваю ее лифчик на спине, и она позволяет ему упасть с плеч, а затем на пол. Сливочная кожа ее груди в сочетании с полнотой и идеальным размером — комбинация, которой я не в силах противостоять. Схватив Айлу за талию, я сажаю ее на гладкий мраморный стол.

— Это безумие, — шепчет она. — Ты ведь это знаешь, правда? Нормальные люди так не поступают.

— Нормальные люди — зануды. — Я обхватываю губами розовый бутон ее соска, сосу его, а затем кусаю, пока она не начинает стонать. Пальцами она зарывается в мои волосы, ногтями впивается в кожу моей головы, и все кажется таким правильным.

Прижав губы к ее нежной коже, я целую ее ключицу, ложбинку между грудью, затем низ живота, который подрагивает в ответ на мое прикосновение.

Мой член напрягается под тканью спортивных штанов, умоляя освободить его, жаждет попасть в ее рот. Добравшись до ее леггинсов, я стягиваю их вниз и сбрасываю с нее туфли. На ней нет трусиков. Знала ли она, что этим утром я собираюсь трахнуть ее на своем столе?

Ее киска блестит в тусклом утреннем свете. Она вся мокрая. А всего-то надо было поцеловать ее.

Я знал, что она безумно хочет заняться со мной сексом.

Наклонившись, я широко раздвигаю ее ноги и медленно провожу языком по сладким складочкам. Айла начинает тяжело дышать и откидывается назад, опираясь на локти. Она сладкая, ее вкус может вызвать привыкание. Я смотрю вверх, мимо ее налитой груди, и наблюдаю, как она кусает нижнюю губу, ожидая следующего моего движения.

Погружаю два пальца в нее, и мой член становится еще тверже, в то же мгновение я понимаю, насколько она узкая. То, как я трахаю ее пальцами, пробую языком и наблюдаю, как она извивается и корчится, когда я ласкаю ее тело, возбуждает меня еще сильнее, и я становлюсь еще тверже.

Проведя рукой по ее боку, я дотягиваюсь до ее руки и тяну. На ее лице играет раскованная улыбка, взгляд дикий, и когда она соскальзывает со стола, ее обнаженное тело трется о мое, и она улыбается, ощущая контуры моего пульсирующего члена.

Хватается за пояс моих штанов и стаскивает мою одежду вниз, опускаясь на колени и обхватывая головку губами.

— О, Боже, — выдыхаю я, тянусь к ее волосам и сжимаю их в кулаке, когда она сосет и лижет мой член, так что мои глаза закатываются от блаженства.

— Не останавливайся. Боже, ты в этом хороша.

Она сосет все сильнее, быстрее, сжимает мой ствол ладонью и наслаждается каждым мгновением. Она хороша. Действительно хороша. Но мне этого мало.

Добравшись до ящика со всяким барахлом слева от меня, я вытаскиваю презерватив, который лежит там со времен моей помолвки, и, зажав пакет между зубами, разрываю его.

— Вставай, — говорю я. У меня нет времени быть милым, и, давайте посмотрим правде в глаза, этот небольшой обмен любезностями не имеет ничего общего с романтикой.

Айла поднимается и вытирает уголки рта, а я жадно обхватываю ее налитую грудь, прижимаясь к ней. Ее плавные изгибы и мои твердое орудие могут создать убойную комбинацию в постели, но мы не собираемся заходить так далеко, потому что я трахну ее прямо здесь, прямо сейчас, а потом пошлю куда подальше.

— Повернись. — Я надеваю презерватив и сжимаю основание члена, когда она поворачивается спиной ко мне. Локтями она опирается на стол и наклоняется, когда я обхватываю ее персиковую попку. Не слишком упругая, не слишком мягкая.

Айла разводит шире ноги, и я становлюсь между ее бедер. Скольжу пальцами по ее влажной киске, и когда они покрываются ее влагой, я задаюсь вопросом, всегда ли она так заводится.

Сменив пальцы на кончик члена, я придвигаюсь ближе, дразня ее, прежде чем погрузиться глубоко внутрь.

Айла стонет, откидывая голову назад. Я хватаю ее за плечо, сдерживая себя, когда погружаюсь в ее тугую киску.

Вот оно.

Вот она жизнь.

Без девушки. Без обязательств. Без обманщицы невесты, которая погибла из-за того, что тайно мечтала о члене моего лучшего друга.

Только это.

Айла

Когда все заканчивается, я понимаю, что не могу дышать.

Говорить, кстати, тоже.

— Боже, Айла. — Ретт дышит с таким же трудом, как и я, когда вытаскивает из меня свой член. Мое тело покрывается мурашками от холода, царящего в его квартире, и я поворачиваюсь, чтобы собрать одежду... которая разбросана повсюду.

Что. Черт возьми. Я натворила?

Вдохнув как можно глубже, я пытаюсь собрать себя в кучу и делаю то же, что и любая нормальная девушка сделала бы в подобной ситуации: приклеиваю на лицо огромную удовлетворенную улыбку.

Давая понять, что я удовлетворена. Сполна. Секс и все то, что мы вытворяли, было потрясающим.

Но что-то подсказывает мне, что все это закончится для меня очень плохо.

Натянув леггинсы и надев бюстгальтер, я подмигиваю ему, когда ловлю на себе его взгляд.

— Кажется, мне следует попросить твой номер, — говорю я.

Он морщит нос.

— Зачем?

— Не знаю. На случай, если забеременею или что-то типа того. Ты так обильно кончил. А презервативы не защищают на сто процентов.

Его лицо становится серым, пока он не осознает, что я шучу.

— В любом случае, — я надеваю свою рубашку через голову и расправляю волосы на плечах, — спасибо.

Я почти дохожу до двери, когда он говорит:

— Спасибо за что? Что, черт возьми, это значит?

— Просто такое выражение. Что я должна сказать? — Я пожимаю плечами. Если признаюсь ему, что это было потрясающе, и мы должны это повторить, совершу ошибку. Большую, ужасную ошибку, которую потом не смогу исправить.

— Ничего, — говорит он. — Не говори ничего. Не нужно делать все это неловким и благодарить меня за секс. Кто так делает?

— Прости. От этого ты чувствуешь себя использованным? — Я прячу смешок, прикрывая рот рукой, и он подходит ко мне с гигантской ухмылкой на лице, напирая на меня своей твердой, как сталь, грудью, пока я не упираюсь спиной в дверь.

— Боже, у тебя длинный язычок. — Он поднимает руку к моему лицу и проводит большим пальцем по моей нижней губе. Его взгляд сосредоточен на моих губах, будто он воспроизводит последние тридцать минут в голове.

Я остро осознаю тот факт, что наши губы в нескольких сантиметрах друг от друга, может, даже в миллиметрах. И если бы он хотел снова поцеловать меня, я бы позволила ему. Я бы не сказала «нет». Не протестовала и не пыталась бы остановить его, несмотря на то, что так было бы правильно.

Поцелуи с Реттом не похожи на поцелуи с другими мужчинами, и я не уверена, почему они так хороши — то ли из-за его мощной, сложной ауры, то ли из-за того, что это безнравственно и аморально.

Я хочу спросить, что происходит у него внутри, когда наши взгляды встречаются. Хочу знать, что это было. И почему он выбрал меня? Но я знаю, что он никогда не расскажет мне этого, поэтому спрашивать бессмысленно. Кроме того, скорее всего, он просто парень, повернутый на сексе, который, увидев девушку в баре, решил идти до конца.

В глубине души я понимаю, что это произошло только потому, что мы хотели получить взаимное удовольствие, и это не имеет ничего общего с романом, о котором мы читаем в книжках.