Сейчас мне похер на всё и всех.

На всех, кроме Айлы.

Айла

Это плохая идея.

Мне не следовало этого делать.

Где Бостин, когда она мне так нужна? Она бы забрала телефон из моей руки и вразумила меня.

Я подношу телефон к уху. Идут гудки.

Через секунду я попадаю на голосовую почту Ретта и понимаю, что даже не знаю, что собираюсь сказать или буду ли вообще что-нибудь говорить. Я просто хочу услышать его голос.

— Алло?

О, Боже. Он ответил.

У меня горят уши и потеют ладони.

— Ретт. Привет.

Он выдыхает. Плохой знак.

— Зачем ты звонишь? — спрашивает он, хотя, на мой взгляд, самый важный вопрос здесь — зачем ответил он.

— Гм, — говорю я, пытаясь выиграть время, чтобы придумать ответ получше, чем просто выложить правду. Иногда, когда выпью, я начинаю звонить бывшим. Я всегда так поступаю, как бы глупо это ни было. Чаще всего на следующий день я не помню содержание разговора, лишь вижу в своем журнале вызовов, что разговаривала с одним из них в час ночи, и длительность разговора составляла сорок две минуты и тридцать три секунды.

— Что тебе нужно, Айла? — снова спрашивает он.

Я сажусь прямо. Мое тело словно желе. Я уже задавала себе вопрос, зачем делаю это, но пустые маленькие бутылки водки, стоящие на мини-баре, кажутся хорошим оправданием.

— Я хотела поговорить об этих выходных, — признаюсь я.

Прошло уже три недели, и не было ни одной ночи, когда бы я не проигрывала в мыслях каждую минуту нашей последней встречи, прежде чем отправиться спать. Кажется, у меня мазохистские наклонности.

— Нет, спасибо, — говорит он.

— Ты будешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь?

Он молчит на другом конце линии, и в его молчании я нахожу ответ на свой вопрос.

— Я не ненавижу тебя, Айла, — вздыхает он.

— Тогда почему мы не можем...

— Потому что не можем. Мы погубим друг друга. И ты не выдержишь меня во второй раз. Не так.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. Ты — огонь. Я — бензин. Мы сожжем все дотла, прежде чем у нас появится шанс.

— Значит, ты думал об этом, — говорю я.

— Думал о чем?

— О том, чтобы дать мне еще один шанс.

— Этого не произойдет, Айла. Это я могу тебе пообещать, — настаивает он, его голос суровый и уверенный.

— Тогда почему ответил на звонок?

Он колеблется.

— Ретт, — произношу я его имя, отчаянно нуждаясь в ответе.

Я слышу, как он выдыхает.

А затем вешает трубку.

Ретт

Никогда не придавал большого значения таким вещам, как судьба или рок, но, сегодня в Сиэтле, когда увидел доску с объявлением возле книжного магазина, пересмотрел свои взгляды.

Только сегодня!!! Автор бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс» Айла Колдуэлл с 19:00 до 21:00!!!

Итак, я здесь, стою в самом конце книжного магазина, так как свободными оказались лишь стоячие места, ожидая, когда Айла выйдет на сцену. Помещение наполнено энергией, а читатели вокруг меня — девяносто восемь процентов это женщины — бурно что-то обсуждают. Все они сжимают книги в твердом переплете, на которых написано имя Айлы.

По кругу передают коробку, блокнот и карандаш, и люди пишут вопросы для Айлы. Женщина, ведущая шоу, не гарантирует, что Айла успеет ответить на все, но обещает, что та постарается ответить на большинство из них.

Коробка почти минует меня, но я протягиваю руку. Женщина, передающая ее, извиняется, заявив, что предположила, что я здесь не по своей воле, а со своей девушкой.

Я вырываю из блокнота листок бумаги, записываю свой вопрос, складываю его пополам и бросаю в коробку.

Через пять минут свет гаснет, и женщина, ведущая данное мероприятие, приводит Айлу. Гам женских голосов стихает. Они все в восторге, взгляды приковываются к ней, когда она выходит на сцену. Несколько женщин, которые, вероятно, стояли в очереди с самого утра, расположились возле сцены, а я в самом конце, у стены, сильно затеняемой несколькими дюжинами непоседливых женщин. Айла не сможет увидеть меня.

— Всем привет, — говорит она, нервно кивая. Ее щеки слегка покраснели. Ненавижу публичные выступления. — Спасибо, что пришли сегодня.

— Айла, мы тебя любим! — кричит женщина рядом со мной. Еще одна рядом с ней свистит, вставив два пальца в рот. Айла прищуривается и смотрит в ее сторону.

Боже, дамочки, заткнитесь.

Не хочу, чтобы она меня увидела.

Не хочу, чтобы знала, что я здесь. Не сейчас.

Она начинает с чтения отрывка из своей книги «Жестокое сердце». Не представляю, о чем идет речь, наверное, о какой-то истории любви. Я не обращаю внимания на слова. Только на нее. Женщины аплодируют, когда Айла заканчивает читать, и затем она рассказывает небольшую предысторию о том, как появилась книга, сколько она получила отказов, и что отказывалась сдаваться, потому что безумно верила в эту историю любви и хотела поделиться ею с миром.

Ведущая вручает ей коробку, и, прежде чем вернуться на свое место, шепчет что-то на ухо.

— Так вы хотите, чтобы я ответила на ваши вопросы? — спрашивает Айла с улыбкой.

Ее встречает коллективный громкий ответ:

— Да!

— Ладно, я просто собираюсь вытащить несколько вопросов наугад, — сообщает она. — Поэтому очень сожалею, если сегодня не отвечу на каждый.

Айла засовывает руку в коробку, перемешивая маленькие клочки бумаги, перед тем как достать один.

— Что ж, начнем. Есть ли в «Жестоком сердце» прототипы персонажей, с которыми вы знакомы в реальной жизни? — Она откладывает бумагу.

— Хм. Не то чтобы знакома… Скорее это собирательный образ. Я просто хотела написать книгу о мужчине, которого было трудно любить, но который хотел быть любимым больше всего на свете. Мне кажется, что в своей жизни я встречала много таких, поэтому писать о Джеймсе было очень просто, почти так же, как если бы мы были старыми друзьями. И, может быть, некоторые черты Стэсси основаны на мне, но это было неумышленно. Так случается, когда вы пишете. Трудно не поставить себя на место персонажа, и иногда они думают, говорят и делают то, что бы подумали, сказали или сделали вы в такой же ситуации.

Айла достает второй вопрос.

— Если бы вам пришлось выбирать актеров для экранизации вашей книги, кто бы это был? Ох, забавный вопрос. Стэсси определенно бы сыграла Эшли Грэм, а Джеймса, вероятно, Райан Гослинг. (Примеч.: Эшли Грэм — звезда модной индустрии, одна из самых успешных моделей плюс-сайз).

Она переходит к следующему вопросу.

— Будет ли сиквел «Жестокого сердца»? Да! Вроде того. Это будет отдельная история, с другими главными героями, но они будут связаны с предыдущей книгой. Она уже закончена и выйдет в мае этого года. Думаю, семнадцатого. Книга называется «Ледяное сердце». Это прекрасные вопросы, ребята. Спасибо, что не ставите меня в неловкое положение, как в Омахе. Их вопросы были очень личными, а я не была готова к такому.

Читатели смеются, и она подмигивает им и переходит к следующему вопросу.

— Поскольку искупление, судя по всему, является темой вашей книги, мне стало любопытно: какой самый непростительный поступок вы совершили по отношению к человеку, которого любили? И как вы думаете, заслуживаете ли прощения? — Айла поднимает руку в шее и снова читает вопрос — мой вопрос. Ее улыбка увядает и исчезает с лица, как будто она пытается понять, шутка ли это.

Но это не шутка.

Я хочу знать ответ.

Айла прочищает горло.

— Ну, во-первых, я не писала книгу о любви. Я не претендую на роль эксперта в ней. — Она смеется. — Но да. Я причинила боль человеку, которого любила. Мы встретились, я утаивала правду от него, а значит, врала и позволила ему влюбиться в меня. Узнав обо всем, он решил, что для меня больше нет места в его жизни. Считаю ли я, что заслуживаю прощения? Не знаю. Это не мне решать. Только он может ответить на этот вопрос.