— Мне пора идти, — говорю я, выдыхая.

Его улыбка исчезает вместе с ямочками, на которые я только сейчас обратила внимание, и его стальной взгляд темнеет.

— Да, — говорит он, будто принял такое же решение, но по своим личным причинам. — Тебе пора.

— Эй, эй, эй. Подожди-ка секунду. — Бостин сидит с открытым ртом, когда я заканчиваю рассказывать ей все грязные подробности последних двадцати с лишним часов своей жизни.

Я ничего не скрываю.

И рассказываю ей все, как есть — правду.

Рассказываю, что сделала и как.

И опускаю голову, закончив свой рассказ.

— Мы с тобой вообще знакомы? – Она шокирована.

— Что тебя больше всего потрясло? То, что я переспала с незнакомцем, или то, что я не сказала ему, кто я?

— Э-э, и то, и другое, — говорит она, и по ее тону я понимаю, что должна была прочитать ее мысли. — Ты буквально самый честный человек, которого я знаю. И никому не доверяешь. Только мне и своей маме. И ты всегда говоришь правду, даже если она неприятна. Это не ты. Совсем не ты. В твоей светлой голове есть кто-то еще, который управляет тобой.

— Похоже на то.

Я съезжаю по стене на пол гостиной моего брата, притянув колени к груди, пока Бостин смотрит на меня так, будто видит впервые.

— Может, сходим куда-нибудь и выпьем? — спрашиваю я. — Вчера не получилось. И я так и не рассказала тебе то, что собиралась.

— О, да. Пойдем в «Прескотт»?

— Что связывает тебя с этим местом?

Она смеется.

— Переживаешь, что снова столкнешься с ним?

— Да!

— Его там не будет.

Я фыркаю, чувствуя, как начинаю улыбаться при мысли, что снова наткнусь на него. Какая же я плохая.

— Откуда ты знаешь, что его там не будет? — спрашиваю я.

— Интуиция. Во всяком случае, там лучшая выпивка в городе. К тому же, бармен, работающий во вторник вечером, неравнодушен ко мне. Он угощает меня бесплатными напитками, а у меня не будет денег до пятницы, так что...

Я вздыхаю и представляю, как неудобно было бы снова наткнуться на Ретта, но шансы на это, без сомнения, ничтожны.

Никто не пьет по вторникам, а если и пьет, то, конечно же, не идет в тот же бар, где был накануне, тем более, что в городе есть 1784 альтернативных варианта.

Наплевать.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Поехали.

Ретт

— Он не заслуживает тебя. — Я толкаю свой напиток в сторону Эллисон, потому что ей он нужнее, чем мне, а бармен сегодня обслуживает медленнее обычного.

Она обеими руками обхватывает стакан, ее руки напряжены до кончиков пальцев. Выпив, она изо всех сил старается не кривиться, но у нее не получается. Я не виню ее. Крепкая дрянь; на любителя. Но когда пройдет жжение, наступит такое сладкое забвение, которого она раньше никогда не испытывала, пусть даже и временное.

— Все хорошие уже заняты. — Она приподнимает очки, чтобы промокнуть уголки глаз краем рукава. Эллисон одевается так, будто на дворе осень, независимо от того, какое сейчас время года. Но она миниатюрная, и ей всегда холодно, поэтому я не обращаю на это внимания.

— Неправда, — говорю я. — Ты просто его еще не встретила.

Ее невинные голубые глаза наполняются слезами, но она улыбается.

— Так мило, что ты говоришь это, Ретт. Но я знаю, ты делаешь это только потому, что люди должны говорить так в подобных ситуациях.

— Прости. У меня хреново получается. Правда.

— У тебя куча своих проблем, — говорит она, ее голос понижается до шепота. — Тебе не обязательно это делать. Мы можем уйти после того, как допьем.

— Нет, — говорю я. — Оставайся здесь. Пей столько, сколько хочешь, я плачу. А завтра позвонишь и скажешь, что заболела.

Она смеется, хотя ее глаза все еще грустные.

— Ретт, я не смогу позвонить и сказать, что болею.

— Почему? Я — твой босс, и говорю, что сможешь. Черт, бери всю хренову неделю, если хочешь.

Я смотрю на бармена, который совсем не смотрит в нашу сторону. Этот не похож парня, к которому я привык, и, к слову, обычно я не приезжаю сюда в середине недели.

Я поднимаю руку, пытаясь привлечь его внимание, но он смотрит поверх японских бизнесменов, которых обслуживает, на пару женщин, входящих в дверь.

— Не может быть, — бормочу я.

Эллисон поворачивается на своем месте, вытянув шею, чтобы посмотреть, на что я уставился.

— Ой. Это та девушка, которую я видела утром.

— Ага. — Я потираю ладонью свою трехдневную щетину. — Да, это она. Никогда бы не подумал, что она может кого-то преследовать.

— Думаешь, она преследует тебя? Она даже не взглянула сюда. И, похоже, даже не осмотрелась вокруг. К тому же, она не одна, — говорит Эллисон, мой писклявый голос разума.

— Они всегда так делают, — говорю я. — Хорошие преследователи не выглядят так, будто они тебя преследуют.

— Хм-м-м, — недоверчиво протягивает она.

Наконец, бармен подходит, и у меня появляется такое чувство, будто я не видел его много лет. Я заказываю виски с лимоном и лимонный мартини для Эллисон, потому что в лучшие дни она как солнечный лучик, и сейчас он ей необходим, чтобы поднять настроение.

— Кажется, это последний мой бокал, — говорит она, когда бармен возвращается с ее напитком.

— Вечер только начинается, Эл, — говорю я, мой взгляд сосредоточен на другой стороне бара, где Айла, похоже, с головой погрузилась в какую-то увлекательную беседу.

Эллисон права. Айла ни разу не взглянула в моем направлении. Ни разу. Даже на долю секунды.

Внутри меня растет беспокойство. Я не могу сидеть и делать вид, что ее здесь нет. Не могу сидеть и притворяться, будто это не ее вкус все еще ощущается на моем языке, и что это не ее парфюм был на моей коже весь день, или что это не я прокручивал снова и снова в голове наш утренний секс. Я даже подрочил днем, думая о ней, потому что мой член не переставал пульсировать каждый раз, когда я проходил мимо кухни.

— Поздороваешься с ней? — Эллисон прерывает мои пошлые мыслишки.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Скорее всего, нет.

— Почему?

Ох, Эллисон. Такая молодая. Наивная. Она понятия не имеет, как все происходит.

— Если я поздороваюсь с ней... — Моя фраза повисает в воздухе. Я не могу объяснить это Эллисон. Она является моим личным помощником уже три года, и мы никогда не обсуждали мою сексуальную жизнь. Кроме того, не уверен, что смогу цензурно рассказать ей о том, как все происходит. Если я поздороваюсь с Айлой, это будет означать, что мы официально знакомы, а я не хочу быть ее знакомым. Я хочу быть случайным парнем, с которым она трахалась в случайный будний день. — Это сложно, Эллисон.

Я выпиваю свой виски, задерживая взгляд в направлении Айлы. Ее подруга очень оживлена, размахивает руками, когда говорит, и выпучивает глаза. Должно быть, слушать ее очень изнурительно, но Айла держится молодцом.

Храни ее Господь.

Эллисон вертится на своем сиденье, поворачиваясь ко мне лицом, когда облизывает сахар с края своего бокала мартини.

— Кстати, очень вкусно.

— Рад, что тебе нравится.

Я украдкой бросаю быстрый взгляд за плечо Эллисон, потому что, по-видимому, не могу сегодня держать себя в руках, только на этот раз меня встречают две пары любопытных глаз.

Меня засекли.

Айла немного ерзает, ее взгляд перемещается к Эллисон, затем ко мне, затем к напитку в ее руке. Ее подруга одаривает меня испепеляющим взглядом.

Стоп, стоп, стоп.

Не то чтобы я встречаюсь с Айлой. У меня здесь не свидание с цыпочкой, несмотря на то, что это именно так все и выглядит со стороны.

— Босс, я в дамскую комнату, — кричит Эллисон, спрыгивая с места. — Сейчас вернусь.

Айла и ее подруга наблюдают за тем, как Эллисон уходит, а затем Айла отворачивается, поэтому я больше не могу видеть ее лицо. Она злится? И что еще более важно, почему меня это беспокоит?