В тот момент, как ступаю на тротуар, я уже вытаскиваю телефон и открываю переписку с Айлой. Когда поворачиваю за угол, меня осеняет, что в последний раз, когда приходила, она сказала, что у нее очень напряженный уик-энд, но она мне нужна. Мне чертовски нужно ощутить ее вкус на языке, почувствовать ее киску на своем члене, зарыться руками в ее волосы, и чтобы этот остроумный маленький ротик был прижат к моему.

Если я не получу этого в ближайшее время...

Я пишу ей смс.

Я: Приезжай. Прямо сейчас.

Она: Слышал слово «пожалуйста»? Ознакомься с ним. Словарь Мерриама-Уэбстера. Страница 603.

Я: Я серьезно. Жду тебя у себя. Через час.

Она: Этим вечером я занята. :-( Прости. Может, встретимся завтра?

Я: Приходи позже, когда закончишь с тем, что ты, черт возьми, считаешь важнее меня.

Она: Я подумаю об этом. Могу быть поздно. И, возможно, очень уставшей.

Я засовываю телефон в карман, убежденный в том, что Айла отталкивает меня. Может, она решила прервать нашу маленькую договоренность. Может, неделя — это для нее слишком много. Трудно найти девушку, которая в самом деле не хочет отношений и согласна на секс без обязательств. В основном, девушки так просто говорят, надеясь, что вы передумаете после того, как увидите, насколько она идеальна для вас. Или, может, ей просто не нравится быть секс-игрушкой, готовой бежать по первому зову.

Мой телефон вибрирует в кармане, и я надеюсь на то, что, возможно, она передумала, но понимаю, что ошибся, когда на экране вижу смс от Шейна.

Шейн: Я пойму, если ты не захочешь прийти сегодня, но тренер уверен, что ты придешь. Так нужно. Начало через час. Сделай это ради детей.

Айла

На полпути к сцене я чувствую, что мне не хватает воздуха, и не из-за того, что я иду быстро. Давление в груди почти невыносимо, и я не в силах расслабиться.

Если Ретт придет сегодня, если увидит меня, это будет конец.

В прошлый раз я должна была дождаться, пока он закончит разговаривать по телефону, чтобы во всем признаться.

Я не очень хороша в чистосердечных признаниях, потому что мне никогда не приходилось делать этого раньше. Я всегда откровенна и честна с самого начала, со всеми. Я не опытная лгунья. Хорошая лгунья смогла бы выкрутиться из своей лжи, но не я.

Может, «ложь» — слишком громко сказано? Лучше сказать, умалчивание. Это ведь можно простить? Даже не знаю.

Но, кажется, скоро узнаю.

Через автоматические двери я прохожу на арену «Спартанцев» и иду прямиком к катку, где дети в зеленых футболках с портретом Брайса, одетые в хоккейную экипировку, уже выстроились вдоль ограждения.

На трибунах уже толпятся родители и зрители, хотя начало только через час. Идея кататься на коньках принадлежала тренеру Харрису. Я никогда не слышала ни о чем подобном. Думаю, идея заключалась в том, что чем больше минут ребята будут кататься, тем больше денег они заработают на благотворительность.

Что было для меня странно, потому что благотворительный фонд уже получит хорошенькую сумму денег, как только я получу наследство, но адвокат, которого мне порекомендовал тренер, посоветовал пополнять фонд за счет пожертвований, а не денег из собственного кармана.

Я настояла, чтобы мы делали и то, и другое, если это возможно.

— Эй. — Шейн сразу замечает меня, проезжая мимо. Он и некоторые из парней скользят по льду, красуясь перед детьми. — Рад, что ты сделала это.

— Все здесь? — спрашиваю я. И, говоря «все», я имею в виду абсолютно всех.

Он хмурится, осматривая помещение.

— Вигновского и Загами нет.

Мое сердце бьется быстрее, тяжелее. Сейчас Ретт выйдет из-за угла, я просто знаю это.

— Значит, все участвуют? Из команды? — Я буду перефразировать свой вопрос столько раз, сколько потребуется, чтобы получить окончательный ответ. Скоро я буду говорить короткую речь, и прежде, чем выйду на сцену, мне нужно знать, увидит ли он меня.

Шейна поджимает губы.

— Хм, не думаю, что Карсон придет. Я написал ему. Он прочитал, но не ответил. Я бы не рассчитывал на него.

Черт. Как сложно получить окончательный ответ.

— Ты готова выступить с речью?

— Ага.

Не совсем. Я ненавижу публичные выступления. Ненавижу вот это.

— Круто, круто. — Он мешкает, будто хочет продолжить общение, но все темы для разговора исчерпались.

— Шейн, иди сюда, — кричит ему один из игроков.

— Встретимся позже, хорошо? — говорит он, мило мне улыбаясь.

— Конечно. — Я засовываю руку в карман, вытаскиваю свою напечатанную речь и читаю ее в четыреста тридцать седьмой раз за сегодня. Иногда я поднимаю взгляд, осматриваясь по сторонам, выискивая знакомое лицо, но не нахожу.

— Айла. — Тренер Харрис закидывает свою руку мне на плечи и вторгается в мое личное пространство вместе со своим старомодным одеколоном. — Рад тебя видеть. Уже почти все ребята приехали. Начнем?

Все... ребята?

Колени подкашиваются, а живот скручивает. Быстро проверив время на телефоне, я понимаю, что не успею выпить воды, воспользоваться уборной или удрать отсюда.

— Ты готова? — спрашивает он, направляя меня к катку. Передо мной расстелен ковер, чтобы я могла ходить, потому что у меня нет коньков. Он ведет меня к самодельной временной сцене. Молодая девушка в наушниках подает мне микрофон и шепчет, что он включен.

Все происходит слишком быстро.

Свет гаснет. Прожектор направляется на меня. Толпа затихает, и я не вижу их, но знаю, что их глаза устремлены на меня.

Улыбаясь, я занимаю свое место.

— Добро пожаловать всем, меня зовут Айла Колдуэлл. Брайс Реннер был моим братом, — говорю я. — Большое вам спасибо за то, что пришли сегодня, чтобы почтить память Брайса Реннера и отпраздновать открытие Фонда, который мы создали в его честь. Мы надеемся, что этот Фонд позволит нам привлечь молодежь нашего города, которая интересуется игрой в хоккей. Также рассчитываем предоставить стипендии и программу обучения, в которую будут входить тренировки с профессиональными игроками, индивидуальные семинары и поездки в лагеря. Есть одна вещь, в которой я уверена. Мой брат был больше всего увлечен хоккеем. Он жил этим видом спорта. И теперь, с вашей помощью, его наследие и любовь к игре будут жить в сердцах многих других. Спасибо.

Толпа аплодирует, и тренер берет микрофон из моих рук. Свет прожектора временно слепит мне глаза, и я ничего не вижу, поэтому на ощупь пробираюсь сквозь толпу, собравшуюся у боковой линии.

Добравшись до холла, я понимаю, что снова могу видеть.

Снова могу дышать.

Прислонившись спиной к холодной кирпичной стене, я смотрю в коридор, уверенная в том, что сейчас увижу Ретта. В полной уверенности, что он придет ко мне со взглядом полным ненависти и беспощадной усмешкой.

Но никого нет.

Все внутри наблюдают, как начинается шоу.

Звуки дурацкой спортивной музыки потоком льются из колонок, распространяясь по коридорам, отражаясь эхом от стен.

Тренер говорил, что это может продолжаться несколько часов. В последний раз это длилось до часа ночи. Все зависит от ребят, и поскольку это межсезонье, в это время их выносливость различна.

Медленно вдохнув как можно больше прохладного воздуха, я возвращаюсь назад.

Если Ретт там, и если он слышал мою речь, все уже не будет как раньше.

Что сделано, то сделано.

Ледовая арена пустеет в пятнадцать минут первого ночи. Уставшая, едва держа глаза открытыми, я прощаюсь с ребятами. Тренер Харрис говорит мне, что в скором времени свяжется со мной по поводу окончательных данных.