Пальцы Руслана сейчас сжимали серый конверт. Несколько слабых шагов и он бросает его ей под ноги.

Взгляд цепляется за фотографии, что мгновенно рассыпались по полу. Смотри, ведьма. Любуйся.

Влада хмурится, глядя то на него, то на фотографии в своих ногах. Медленно соскакивает с подоконника и опускается на корточки. Цепляет тонкими пальцами фотографии, всматриваясь в знакомые лица. Филиппо и Анита. Её одногруппница и.. подруга? Что?

Они держатся за руки. Везде. На каждой чёртовой картинке. Смеются, запрокидывая голову. Обнимаются. Совсем не по-дружески.

Ноги слабеют, и девушка опускается на колени, сгребая фотографии в кучу и пытаясь сложить их в ровную стопочку. Сама не понимает зачем. Руки дрожат, не слушаются, и фото снова рассыпаются, будь они не ладны!! Чёрт! Нижняя губа начинает предательски дрожать, а в глазах быстро мутнеет. Нет. Он не должен этого видеть. Не должен видеть, как ей больно из-за этого. Только не он.

Поджимает губы, и бросает фотографии. Дышит тяжело и поднимается на ноги. Ничего не видя перед собой, не поднимая головы, несётся в ванную и, как можно тише закрывает за собой дверь, прижимаясь к ней спиной.

Дрожь под кожей. Пыталась дышать через нос, плотно сжимая губы. Она знала, как выглядит сейчас. Полная горечи и обиды. Униженная. Проигравшая. Сломленная.

Ублюдки. Они все ублюдки! Все до единого!

Всхлип. Тихий. Зажатый. Глухой. Почти на надрыве. Боль, которая впивалась под рёбра, была невыносимой. Она уверена, что ей больнее, чем было Руслану, когда острый карандаш впился в его плоть. Он сделал ей ещё больнее. И он об этом знает.

Руслан осторожно опустился на постель, закидывая тяжёлые ноги на упругий матрац и опускаясь на мягкие подушки. Хотел было закинуть руки за голову, но весь левый бок прострелила неприятная боль. Нахмурился, зашипев, и положил под затылок только правую руку.

Эта девчонка сделает из него инвалида, ей богу. Закрыл глаза, слыша тихие и приглушённые всхлипы брюнетки из ванной комнаты. Её плач. Пронизывающий до костей. Болезненный.

Прости уж…

Непонятное отвращение всколыхнулось в груди. К самому себе. Что за херня, мать твою?!

Выругался вслух и постарался ни о чем больше не думать. Пару мгновений таращился в белый потолок и снова закрыл глаза. Не думать. Больше. Ни о чем.

Поплачет и успокоится. Забудет.

Спит? В самом деле?

Руслан тяжело вздохнул, покачивая головой, и взглянул на толстый слой полотенец под ней.

Дурёха. Губы почти красные. Припухшие, искусанные. Веки тоже опухли. Так много плакала? Сопит в две дырочки прямо в ванной, укрывшись своим халатом.

Злость на неё поутихла, оставляя после себя мутный осадок, что мгновенно растворяется в воздухе при первом порыве ветра.

Склонился над брюнеткой, просовывая руки под расслабленное тело, и морщась от стреляющей боли в боку, поднял на руки. Тихо зашипел. Чтоб её…

Влада даже не шелохнулась. Не заёрзала. Не приоткрыла глаза. Даже звука ни единого не издала. Спасибо. Сейчас это как нельзя, кстати.

Прошёл с ней в спальню, мягко опуская на постель, и медленно, осторожно, вытаскивая из-под неё заледеневшие руки.

Выпрямился, возвышаясь над своей пленницей, и прошёлся взглядом по её фигурке. Откровенно говоря, ничего выдающегося. Всё очень скромно.

Но его цепляет не по-детски. Хочется смотреть. Рассматривать. Изучать. Следить. Вылизывать жадным взглядом каждый чёртов изгиб. Так, чтобы она даже на расстоянии это ощущала. Чтобы оглядывалась каждый раз, зная, что это он.

Хотелось вновь и вновь касаться своими губами её губ. Он никогда не любил эти лишние прелюдии в виде обмена слюнями. До тех пор, пока в его жизни не появилась она. Её он, просто-напросто хотел сожрать. Это необъяснимо. Кротовой ему одновременно много и слишком мало. Какого хера ему так мало?! И много… до такой степени, что дышать забывает.

Влада вдруг зашевелились, переворачиваясь на бок, а его сердце на миг подпрыгнуло в кульбите.

Она рыдала там так долго. Из-за чего? Или из-за кого? Или переваривала всё, что навалилось на её хрупкие плечи? Ему становится тошно. От всего. И от себя.

На мгновение в голове селится мысль? Для чего ты её дрессируешь? Для кого? Она ведь не животное. В отличии от тебя…

Фыркнул себе под нос и, наконец, сдвинулся с места, огибая кровать, и опускаясь рядом с девушкой.

Но ведь ты её не отпустишь? Так ведь? Так и будешь держать на привязи, словно зверька. Рядом.

Рука против воли потянулась к девушке, подхватывая тяжёлый локон и пропуская его сквозь пальцы. Мягкие. Очень. Его губы изогнулись в скупой улыбке, а пальцы двинулись дальше. Проплыли над её лицом, кончиками касаясь бархатистой кожи щеки. Совсем чуть-чуть. Почти невесомо. Но Влада почувствовала. Наморщила носик и провела ладонью по лицу, прогоняя его руку. Снова засопела. И Туз делает ещё одну попытку коснуться её и… боится, что она проснётся. Но ничего не может с собой поделать. Желание растянуть этот момент нежности, сильнее его. Вот так. Лежать и обводить её скулы, губы, нос, тёмные брови. Едва касаясь, но наслаждаясь так, как никогда. Этими. Едвакасаниями. Ощущая, как кончики пальцев пронизывают мелкие и колючие разряды тока. Идеально.

- Что же мне с тобой делать, маленькая тигрица? – чуть слышно. Момент, когда наслаждение смешивается с тошнотворным комом в глотке.

Туз, наконец, убирает руку и, тихо кряхтя, перекатывается на спину. Дискомфорт в левом боку заставил обратить на себя внимание.

Чёрт. Кровь. Кажется, он не рассчитал свои силы, поднимая Владу на руки.

Только вот подниматься совсем не хотелось. Не сейчас. Стащил с подушки наволочку и подложил под себя. Насрать.

Снова закрыл глаза, вспоминая её улыбку. Заразительный смех. Воспроизводя в памяти ту девушку, что он впервые увидел в клубе.

То, как она велела ему отвалить от неё. Глупая. Как угрожала ему им же.

…

Влада распахнула глаза, впиваясь ими в мужской профиль. Расслабленный, спокойный. Без этой ледяной маски.

Сонные глаза неторопливо обвели каждую черточку. Каждую мелкую морщинку. Изгиб. Подсохшие ранки на шее, слегка покрытой щетиной. Выделяющийся кадык, что чуть заметно подрагивал.

Снова закрыла глаза, будто вновь почувствовала его пальцы на своём лице. Этой ночью. То, как горела кожа в тех местах, которых он касался. Но она продолжала делать вид, что спит. Лучше так. И, кажется, у неё получилось его обмануть. Либо же он сам захотел быть обманутым.

«Что же мне с тобой делать, тигрица?»

Отпусти, чёрт тебя возьми!

Она так боялась, что её ресницы начнут дрожать. Что по неосторожности выдаст сама себя. Сердце клокотало в горле, а вдоль спины спускались мурашки.

Брюнетка снова открыла глаза, и уставилась на мужскую грудь, что мерно поднималась и опускалась от каждого вздоха. Не очень густая поросль, но она знала, какая она жёсткая на ощупь.

- Доброе утро. – прохрипел мужской голос над её головой. Сглотнула ком в горле и подняла взгляд, пересекаясь с хрустальными глазами. И, отнюдь, не ледяным взглядом. Ни капли привычной издёвки, ни холода, ни усмешки.

Но язык так и не смог пошевелиться, чтобы произнести в ответ хоть слово. Пустыня во рту. Очередная волна паники.

Руслан улыбнулся, покачивая головой, и упёрся ладонями в постель, слегка подтягиваясь вверх. Зашипел, осекаясь, и снова падая.

- Чёрт! – тихий рокот, и взгляд вниз. Под ним была кровь. Повязка и наволочка, насквозь пропитанные его кровью. Он и забыл об этом.

Девчонка дернулась, отползая в сторону и сбрасывая с себя одеяло. Задышала громко. Сморгнула оторопь, и вновь столкнулась с насмешливым взглядом. Он не злился?

Хотя, нет же! Это она должна злиться! Поджала губы, выражая напускной гнев, но вовремя одумалась. Не стоит. Она и так ходит по краю. Не сейчас.

- У тебя кровь… - чуть слышно.

- Серьёзно? А я и не заметил.- отшучивается брюнет, прижимая ладонь к мокрой повязке.