А сейчас?

- Я так хочу тебя поцеловать. – хрипит, сдвигая в сторону ящик с медикаментами. – Как ненормальный.

- Не смей. – прошелестела в ответ, опуская голову. Пряча от него глаза. И губы.

- Просто поцелуй? Я обещаю. – он что, выпрашивает? Словно ребёнок конфетку? Это пиздец, Руслан.

- Это плохая идея. – Влада качает головой, снова отодвигаясь от мужчины. Но резкий выпад его руки, удерживает её на месте. На всякий случай.

- Я обещаю тебе. – уже не слыша её. Или не слушая. – Только поцелуй.

- Нет… - отворачивается, когда Рус протягивает вторую руку. Не успевает увернуться. Мужские пальцы впиваются в затылок, и тянут к себе. Не позволяют выскользнуть. Горячие губы ударяются о её, а твёрдый язык, воспользовавшись девичьим возмущением, тут же скользит между её зубок. Тихий протест. Туз ловит её ручки, заводя их ей за спину, и заставляет лечь, наваливаясь сверху. Не отрывая губ от неё. Так жадно. Будто старается насытиться заранее. Гонит прочь мысли о том, чтобы нарушить обещание. Жар в паху говорит о том, что пора остановиться. Но он пока не может. Так хочется, чтобы она хоть на миг расслабилась. На долю секунды почувствовать ответ.

- Я прошу тебя… - размыкает губы на мгновение. – один поцелуй… - снова прижимается к ней. Проводит языком по её нижней губе. Слегка прикусывает, вырывая из девушки рваный вдох. Посасывая, толкается возбуждением между её ножек. – Я так скучал, Влада.

Не может оторваться. Словно добрался до самого вкусного лакомства. Продолжает целовать до тех пор, пока она не расслабляется. Медленно, обречённо. Её губы становятся мягче, а тело перестаёт казаться каменным. Вот так…

Рус вжимается в девушку твёрдым членом и тихо стонет, когда Влада позволяет их языкам сплестись в тихой борьбе.

Ещё чуть-чуть. Совсем немного. Он сейчас взорвётся. Так сладко и мучительно. Давит возбуждением в её промежность и тихо стонет. Губами скользит по её подбородку…

- Ты обещал… - два слова, глухо произнесённые, парой выстрелов пронзают его виски. Спуская его с небес в преисподнюю.

Он обещал...

Ещё минута, чтобы отдышаться. Прийти в себя, и отпустить девушку.

Вот так, Руслан. Хороший мальчик. Теперь встань и скройся в ванной.

Считай, что выполненное обещание – это вклад в будущее.

Сон был крепким и чересчур сладким. Таким, каким он не должен быть. Рядом с ним.

Глаза открылись легко, встречая переливы солнечных лучей, играющих на полу и мебели. Девушка сдвинула ноги в сторону, и облегчённо выдохнула, понимая, что Руслана нет. Вторая половина широкой кровати давно остыла, обдавая кожу холодом.

Что происходит? Почему его отношение так кардинально изменилось? И это он её упрекали в том, что она легко меняет гнев на милость?

Когда всё перевернулось с ног на голову? Или же он просто путает её? Снова играет?

- Ненавижу… - шипит в пустоту, выбираясь из тёплой постели и, спуская ноги на пол. Поправила тяжёлые пряди, и схватила с тумбы резинку для волос. Заплела их в слабую косу, и ощутила лёгкую боль в висках. Зажмурилась, прижимая к ним пальцы в попытке унять пульсацию. Ночью она прилично приложилась об угол низкой прикроватной тумбы. И хорошо, что не глазом, а только бровью. И снова Руслан не остался в стороне. Чёрт! Он сведёт её с ума! Его предыдущие поступки совершенно не стыкуются с тем поведением, что демонстрирует мужчина сейчас. Почему спас её? Рисковал жизнью? Она хваталась за него ледяными пальцами, и чувствовала, что он точно так же, как и она, был без сил. Но тащил её не смотря ни на что.

Брюнетке, наконец, удалось познакомиться с женщиной, что временами приносила ей поднос с едой. Её зовёт Анна. И… это всё, что ей удалось узнать. Не женщина, а кремень. Ей бы в партизаны. Но она ему не мать, и Влада в этом уверена. А вот чем девушка действительно оказалась шокирована… это мальчик. Арсений. Он рассказал ей, что детдомовский. Был, до того, как Руслан его… усыновил? Взял опеку? Как такое возможно? Совершенно чужого ребёнка? Это не укладывалось в голове. Не верилось, что этот мужчина способен на такие поступки. Ведь до недавнего времени брюнетка была уверена, что это монстр, не способный на человеческие поступки. Чудовище, которое родилось, чтобы убивать и разрушать. Ломать и издеваться. Играться с людскими судьбами.

И теперь, этот человек ломает тот образ, что так крепко осел в её голове. И Владе это не нравилось. Не нравилось то, что она чувствовала. Не нравилось, что ненависть в ней будто оттаивала, превращаясь в мутный поток растерянности. От каждого его шага. Это всё неправильно.

А как тогда правильно?

Поднялась на ноги и все ещё сонный взгляд зацепился за стол. За то, что было на нём. Её глаза подозрительно сузились, а пальчики сжались в кулаки?

Это ещё что?

Прошагала босыми ногами по мягкому ковру, и остановилась, осматривая корзину. Корзину с молочными пионами.

Неправильно. Однозначно всё не так.

Противный внутренний голосок в очередной раз полил брюнета грязью. По привычке.

Не так? А раньше что, было лучше?

Разжала кулаки, и залезла в цветы, вытаскивая маленькую записку.

Красивый, она бы даже сказала, каллиграфический почерк. Ровные и аккуратные буквы. Несколько слов. А сердце забилось о корень языка.

«Я больше не хочу, чтобы ты меня боялась».

…

- Утро доброе! – Антон, в грязном бушлате и кривой шапке, бодрой аристократической походкой встречал раннего гостя. – А ты раньше времени! Я даже переодеться не успел!

Хозяин дома подходит ближе, и протерев ладонь об свою одежду, протягивает её Руслану. От Антоши пахнет дерьмом.

- Ночь бессонная была. – Рус шмыгает носом, и принимает рукопожатие. – А ты, я смотрю, с утра пораньше кобылок своих обхаживаешь?

- Ни без этого, Руся. – смеётся рыжий, когда Туз отступает от него на пару шагов. – Запах, что надо! Да?

- Враг и на версту не подойдёт… - Туз подхватывает смех товарища. – ты там навоз таскал что ли? Конюха нанять не вариант?

- Ничего ты не понимаешь, сухарь! – Антон рассекает ладонью воздух, приглашая гостя пройти в дом. – Это мои детки… кстати, Николас вместе со своей милашкой объездили пару моих лошадок…

- Я могу только съесть…

- Фу. Я же говорю: сухарь.

Антоша не первый год занимается лошадьми. У него своя конюшня, пару раз в году он участвует в торгах, приобретая безупречных скакунов, и даже участвует в скачках. У каждого свои слабости. У кого-то собаки, у кого-то лошади. У кого-то рыбалка или охота, например.

Переступив порог большого особняка, рыжий тут же ретировался, оправдываясь тем, что от него и правда несёт. Иначе, провоняет его дорогая и эксклюзивная мебель.

Руслан отдал своё пальто мужику в костюме-тройке, и прошёл в гостиную. Застал возле окна, придавливая большим и указательным пальцами глазницы. Чувство, что в глаза насыпали песок, доставляло дискомфорт. Он не проспал этой ночью ни единого часа.

Дождался, когда дыхание девушки станет ровным, и осторожно поднялся с постели. Не в силах больше протирать от желания зубную эмаль, собрал вещи и вышел из комнаты.

А цветы. Чёрт знает, как эта дикая мысль закралась ему в голову. На часах полпятого утра, а он за рулём едет в круглосуточный цветочный бутик. Сам себе не может объяснить этот порыв. Просто желание. Удивить. Сделать приятно. Сорвать с полных губ улыбку. Она ведь не вышвырнет корзину в окно?

- Ну-с? – Звонкий голос Антона раздражающе ударил по барабанным перепонкам. – Чем обязан?

Туз отворачивается от панорамного окна, и вида заснеженной конюшни и, поджав подбородок, усаживается на винтажный диван посреди просторной гостиной.

- Помощь твоя мне понадобится. – прослеживает тяжёлым взглядом, как фигуристая блондинка расставляет на столике напротив чашечки с кофе и кое-что из выпечки. Запах тут же вызывает рычание в желудке. Пахнет мясом. Это пироги?

- Я к твоим услугам? Убить кого-то хочешь? – шутит рыжий, опускаясь рядом и, закидывая ногу на ногу.