Руслан закрыл глаза, успокаиваясь, и вдыхая свежий воздух уснувшего леса… или же она прекрасно понимала, что делает.

- Куда выводит эта дорога? – брюнет провёл по лицу холодной ладонью, чувствуя, как замерзшая кожа стягивается от прикосновения с ледяными пальцами. – Какой поток?

- Ну, - замялся боец, почёсывая бритый затылок. – Не такой уж и большой. Но и не маленький. По ней, в основном, местные из деревни катаются. Срезают. Заезжие о ней не знают.

- Деревни? – какая нахер деревня?! Откуда она здесь?! Его челюсть безостановочно то сжималась, то разжималась. Серые глаза следили за тем, как гнутся тонкие ветки от ветра.

- Ну, да. - как-то не очень уверенно. – В периметре три небольших деревеньки. – Секундное молчание. – Отправлять туда людей?

Скривил губы. Вдохнул. Глубоко. Чувствуя, как запах леса медленно втягивается в лёгкие. Как его нутро пропитывается им, вытесняя клокочущую ярость и желание убить. Себя.

Руслан, не отрываясь, смотрел сквозь чащу, пытаясь понять, кого он сейчас ненавидит больше? Её? Или снова… себя?

- Отправляй.

...

Чувство, будто с неё заживо снимают шкуру. Казалось, что дотронься до её рук хоть маленькая веточка, и она вспорет кожу, словно лезвие. Холодно. Остановилась и сняла с ноги сапог, чтобы вытряхнуть снег.

Сколько времени прошло? Точно больше пятнадцати минут. Как бы не час. Почти сразу, поняв, что выходит к трассе, она свернула обратно. Была уверена, что именно на это Руслан и рассчитывает. Рванула в другую сторону, пока не поняла, что оказалась в самой гуще соснового леса. Уже не бежала. Силы иссякли, позволяя ногам лишь волочиться за ней. Так и петляла, пока не вышла на разъезженную тропу. Раскатанную, словно по ней не единожды в день колесят. Натянула капюшон по самый нос, и опустилась на сырое бревно. Что дальше? Ждать?

Уверенность, что он пустит следом собак, не давала сделать и одного спокойного вздоха. Затихла, забившись под ель, и глотая холодный воздух. Пока не услышала звук мотора.

Сердце билось о рёбра, в ожидании… чего? По мере приближения звука, зубы стучали всё громче. А если это он?

…

Хотелось бы верить, что это не глупая и бессмысленная затея. Хотелось бы верить, что этот шанс не сыграет с ней злую шутку.

- Ты пей, пока горячий. Грейся. – за стол напротив девушки опустился мужчина. Он был больше похож на лешего. Ну, или на егеря. Лохматая борода, такие же седые брови, серебристые волосы, слегка взлохмаченные на макушке после шапки. – Где ж тебя так угораздило?

- Спасибо вам. – шепчет Влада, делая ещё один глоток травяного чая. – Я не знаю даже, чтобы делала, если не вы…

- Да откуда ж тебя вынесло, дитё? Глушь такая! Бабка вон, - машет рукой на женщину, что суетилась возле старой плитки. – чуть не окочурилась, когда тебя увидела!

- Меня Вера Ивановна зовут. – отзывается хозяйка, сметая со стола крошки. – А этот болтун, – бросает в старика полотенцем. – Сергей Павлович, муж. – подкатывает тусклые голубые глаза женщина.

- Меня Влада зовут. – отзывается девушка, пряча глаза в большой кружке, с уже не таким горячим чаем.

- И как же ж ты в лесу оказалась, Влада?

Как? Она ничего им не скажет. Спасибо на том, что вытащили её из этого проклятого места. И на том спасибо.

- Я заблудилась. – мямлит ответ. Браво, Кротова! Заблудилась она! Ты просто гений! Идиотка…

- Так. – Сергей Павлович придвигает табурет ближе к столу, и складывает на нём свои локти, подпирая заросший подбородок. – Ты мне зубы не заговаривай… думаешь, мы безмозглые?

Брюнетка сжимает на кружке всё ещё холодные пальцы, и нервно грызёт нижнюю губу. А что ей ответить? Сказать правду – всё равно, что смертельный приговор выписать этим людям.

- Отстань от девчонки. – на выручку пришла Вера Ивановна. Поставила перед супругом тарелку с борщом, и у того сразу поплыло лицо. – После обеда все разговоры. И… - сочувствующий взгляд на Владу. – и после отдыха. Верно?

Перед её носом хозяйка этого маленького, старого, но уютного дома, ставит ещё одну тарелку с борщом. Пиалу со сметаной, хлеб. И даже чеснок.

- Спасибо.

…

- Ну, выспалась?

- Да. Спасибо. – Влада мельком взглянула на женщину. Включённый телевизор вещал девятичасовые новости.

- Есть хочешь?

Милая. Это слово само напрашивается, глядя на Веру Ивановну. Милейшее создание, с седыми волосами, заколотыми в незамысловатую причёску. Немного полноватая, и оттого ещё более милая.

- Нет, спасибо.

В голове настоящая каша. Спала она плохо. Просыпалась от малейшего звука и шороха, в страхе, что он её нашёл.

- Ну, не стой на пороге. – она поднимается на ноги, щелкая кнопкой, и выключая телевизор. – Идём. Чая хоть попьём.

Ощущая на плечах тяжесть, девушка двинулась вслед за хозяйкой дома. Молча наблюдала за тем, как Вера Ивановна колдовала над чайником, бросая в него листья и ягоды.

- Сейчас мы выпьем тёпленького, а ты мне всё расскажешь. Пока Сергей спит.

И сказано это было так, словно другого варианта и быть не может.

- Я не могу вам ничего рассказать. – падая на стул без спинки. С ходу. Просто, чтобы не тянуть кота хвост. Это ни к чему. Выдумывать историю, давясь несуществующими подробностями, желания не было.

- Тааак… - тянет хозяйка, недоверчиво поглядывая на брюнетку. – не нравится мне это. У тебя неприятности?

Женщина ставит перед ними сахарницу и две чашки. Тарелку с печеньем. И усаживается рядом.

Неприятности… так это называется. Конечно, иначе с чего ей оказываться в лесу? Загнанной и перепуганной?

- Я просто не могу… - голос начинает дрожать. – я, если честно, не знаю, что мне сейчас делать. Вообще. Мне даже идти некуда.

Влада закрыла глаза. Не хотелось знать его. Не встречать в своей жизни совсем. Выдержка уже совсем была ни к черту. Пульсация в ушах достигала предела каждый раз, когда мысли сбивались в кучу, собирая его образ по мелким кусочкам.

- Значит, останешься пока здесь… - женщина провела пальцами по шероховатой поверхности стола, и поджала испещренные мелкими морщинками губы. – тебя ищет кто-то? Документы есть?

Брюнетка махнула головой, смаргивая слёзы. Жалкая. Она такая жалкая. Перед глазами стоял его взгляд. Насмешливый, надменный. Ядовитый. Девушка зажмурилась, выдавливая из головы его образ, что проникал в каждый её позвонок.

- У нас пока поживёшь. Если что, скажем, что племяшка. – казалось, что они говорят о чём-то обыденном. Будто всё, что происходит с ней, с ними, здесь и сейчас, просто пшик. Волнение женщины выдавали лишь руки, что продолжали тихонько ковырять поверхность стола, застеленного короткой узорчатой скатертью.

- Спасибо. – Влада уже благодарит Веру Ивановну не за ночлег, а за минимум вопросов. – Я не буду высовываться. Правда. А как только пройдёт три недели… я уйду. – девушка растерянно рассматривает рисунок на чашке.

- Три недели?

- Мне должны вернуть документы. И я смогу уехать.

- А полиция? Ты знаешь, у нас участковый… - женщина тянется к плите, снимая чайник с огня. – он поможет.

- Вера Ивановна… - Кротова шмыгает носом и, кажется, снова раскисает. – Я уже вас втянула. Не нужно больше никого. Совсем. Будет плохо. – нервно проводит языком по сухим горящим губам. - Я буду, как мышь. Буду помогать вам. Я не белоручка. Я сумею быть полезной…

- Я поговорю завтра с Сергеем… - вздыхает Вера Ивановна. А Влада, почему-то уверена, что её мужу это всё не понравится. И это, наверное, будет правильно. Это они, женщины, привыкли всех жалеть.

- Спасибо.

Кажется, и слов других у неё уже не осталось.

Она чувствует, как влажные губы вмиг становятся прохладными от воздуха маленькой кухни, и вновь их облизывает. Устремляет взгляд в окно и шумно выдыхает, глядя на достаточно высокий забор стариков. И шторы по бокам на окне. Плотные. Тёмные. Безопасные.

- Не нравится мне всё это… - несколько слов, прозвучавшие набатом в её сознании. Взорвавшиеся острой крошкой, и оборвавшие на миг дыхание.